бы, в музыке должны быть скорбь, покаяние, плач… Ничего подобного мы в ней не услышим. Хотя в сопровождающих голосах и встречается фигура Креста, но общее звучание хорала запредельно умиротворенное. Достигается это в том числе и тем, что мелодия хорала дана не в прямом своем виде, а чрезвычайно и прихотливо украшенной. Это был специальный прием изложения хорала. И украшения эти обозначали небесную Славу и Красоту, стало быть, основное, что подчеркивает Бах своей музыкой, – это наше спасение в вечности, совершаемое крестною смертью Христа и нашим покаянием.
Следующий хорал «Ich ruf zu dir, Herr Jesu Christ» известен всем, во всяком случае, старшему поколению. Он очень выразительно использован в фильме Андрея Тарковского «Солярис». Вот начальные и конечные строфы этого хорала: «К Тебе, о Господи Христе Иисусе, я взываю, молю Тебя: услышь мои стенанья и ныне ж милость низпосли Твою, да не паду совсем я духом. Желаю в вере правой, Боже, какую даруешь Ты мне, Тебе лишь жить, быть ближнему полезным, всегда держаться слова Твоего». «Всегда в боренье я и брани; о, помоги, Иисусе, немощи моей! На милость лишь Твою я уповаю, Ты можешь укрепить меня. Обуревают, Боже, искушенья – защити, чтоб не низвергнуться мне ими; Ты можешь оные умерить, и в безопасности я буду. Я знаю, что меня Ты не оставишь». Музыка выражает тихую и смиренную, без всякой экзальтации, мольбу и одновременно упование и надежду на Христа.
Еще одна хоральная прелюдия, которую я просто не могу вам не показать, настолько она прекрасна. Это хорал «Wenn Wir In Hoechsten Noeten Sein». «Когда в великих прибываем мы скорбях, когда что делать недоумеваем, ни помощи не обретаем ни совета, хоть подвязаемся и день и ночь, то лишь одно нам остается утешенье, что мы, собравшись в церковь, можем к Тебе воззвать, о Боже Истины, чтоб спас Ты нас от страха и печали». Здесь также применен прием расцвечивания строгой хоральной мелодии необыкновенно красивыми фигурациями, отсылающими нас к небесной реальности, и получается, что жалуемся мы на скорби, нужды, обстояния и печали, как бы только их вспоминая, взирая на них с Небес. Потому что уже и в этой жизни Христос избавляет нас от всяких скорбей, пусть даже земной человек и томится ими.
Ну и наконец, один из хоралов, которым завершается органная книжечка «Alle Menschen müssen sterben». Разумеется, он посвящен смерти. Вот слова первой строфы этого хорала: «Все люди должны умереть, всякая плоть приходит как сено, все, что живет, должно разрушиться, чтобы обновиться и стать иным. Телу сему надлежит истлеть, а затем возродиться в вечности, в великой славе, которая уготована верным». Строгая мелодия хорала дана без изменения, но – вот типичный баховский подход к этой теме: все сопровождение от первой до последней ноты, не прекращая ни на секунду, декларирует мотив радости, и вся хоральная прелюдия полна воодушевления и утешения.
Мы прослушали с вами пять хоральных прелюдий знаменитого баховского «Сборника хоральных прелюдий», созданного в Веймаре, когда Бах служил придворным органистом. С 1714 года круг его обязанностей расширился. Он был назначен концертмейстером герцогской капеллы, и теперь в его обязанности стало входить ежемесячное сочинение кантаты для придворной церкви. За три года Бахом было написано свыше 20 прекрасных кантат. Сравнительно с первыми своими кантатами, с которыми мы знакомились на прошлой лекции, кантаты веймарского периода представляют собой совершенные законченные творения. В них уже полностью решены проблемы формы. Искания остались позади, и Бах в совершенстве владеет своим мастерством.
Среди веймарских кантат выделяется кантата за номером 4 «Христос лежал в оковах смерти» («Christ lag in Todesbanden»). Так как это одно из самых гениальных и в то же время своеобразных творений Баха, то я остановлюсь на этой кантате подробнее. Своеобразие тут заключается вот в чем – эта кантата на праздник Пасхи, самый радостный и светлый, но написана она в миноре и исполнена сдержанности и суровости. Напомню вам, что ко времени эпохи барокко выкристаллизовались два основных музыкальных лада: мажор и минор. Мажор – это светлое, радостное, яркое, праздничное, ликующее звучание. Минорный лад отсылает нас к сфере трагической, к настроениям скорби и печали. Праздничная церковная музыка имела свои вполне определенные каноны, и у Баха есть еще одна пасхальная кантата № 31 и даже целая пасхальная оратория, которые по этим канонам и написаны. Послушаем оркестровое вступление к пасхальной кантате № 31, также написанное в Веймаре.
Вы слышите в этой музыке радость и ликование, и именно так полагалось писать музыку на великие праздники. А четвертая кантата, тоже пасхальная, написана в миноре. В чем же тут дело? В том, что характер музыки всецело определен характером текста. Произведение написано целиком на хорал Мартина Лютера. Мы сейчас выносим за скобки православную оценку церковно-реформаторской деятельности Лютера. Но необходимо сказать, что он был гениальным поэтом, собственно, с него и начался немецкий литературный язык. Свою духовную поэзию, церковные гимны и песнопения Лютер подчинял вполне определенным целям. Он хотел подобрать такие слова для изображения истинно христианской веры и жизни, которые были бы понятны самым простым людям и чтобы они, по его выражению, прямо-таки «вдалбливались» в голову и навсегда запоминались. Лютеровские тексты как бы вырублены из камня, они суровые, лапидарные и обладают огромной внутренней силой воздействия. Я бы сказал, что они производят впечатление чего-то архаичного, хтонического, изначального, только не в языческом, а в христианском смысле. Лютер так делал, конечно, специально, вытесняя язычество из сознания людей.
Пасхальный хорал «Христос лежал в оковах смерти» – образцовый тому пример. Рубленные фразы, составленные из самых простых слов, прямо-таки впечатываются в сознание. Надо сказать, что их очень сложно переводить, чтобы достигнуть адекватного впечатления. Разумеется, это потребовало от Баха и соответствующей музыки – суровой, нарочито архаической, затрагивающей какие-то самые глубокие пласты человеческого восприятия. Этот хорал носит, я бы сказал, не ликующий, внешне праздничный, но строгий, внутренне назидательный и созерцательный характер.
И здесь уже собственно сфера музыки – чему назидает, о чем говорит нам такое созерцание? Конечно же, о неотменимом мучительном трагизме человеческой жизни. Мало того, Бах пользуется всеми музыкально-риторическими фигурами, которые полагаются на Пасху. Это мотивы радости, ликования и прочее, но излагает эти мотивы Бах в миноре и тем самым добивается поразительного эффекта. Он говорит нам своей музыкой, что даже такое событие величайшей радости, как Пасха, не отменяет катастрофичности земного бытия. Здесь Бах прямо-таки подчеркивает мысль, что ко Христу, к Воскресению падшему человеку нужно именно «продираться» сквозь сферу скорби и трагизма.
Впрочем,
