Он приподнялся, удивленно вглядываясь в мое лицо. На мгновение у меня перехватило дыхание, когдая вспомнила кайф от укуса вампира. Мелькнула мысль — а каково это, когда занимаешься сексом? Однако старые табу тут же взяли верх. Пусть у нас был не секс, но давать свою кровь во время этого тоже плохо, неправильно, грязно. Не делай этого.
— Ты же хочешь. — В его голосе чувствовались возбуждение и удивление. Я чувствую.
— Нет, не хочу.
Его глаза вспыхнули.
— Хочешь. Почему… Эй, ты что, уже делала это прежде?
— Нет. — Я усмехнулась. — Конечно нет.
Взгляд его потрясающих голубых глаз был прикован ко мне и я снова почти видела, как позади них крутятся колесики напряженных раздумий. Джесси, может, склонен флиртовать и к тому же распускает язык, но он не дурак.
— Ты ведешь себя так, будто знаешь что это такое. Ты возбудилась, когда я коснулся твоей шеи.
— Ты замечательно целуешься, — возразила я, хотя это не полностью соответствовало действительности. Слишком уж он пускал слюну. — Тебе не кажется, что все знали бы, если бы я кому-то давала кровь?
Его внезапно осенило.
— Нет, если ты делала это, пока вы были в бегах. Ты давала кровь Лиссе?
— Конечно нет!
Однако он раскусил меня и понимал это.
— Другого быть не может — у вас же не было «кормильцев». О господи!
— Она находила их, — соврала я, придерживаясь той версии, которую мы скормили Наталье, а она потом распространяла. До сих пор никто — за исключением Кристиана — не ставил ее под сомнение. — Многие люди соглашаются.
— Конечно, — с улыбкой сказал он и снова приблизил рот к моей шее.
— Я не «кровавая шлюха»! — взорвалась я, отталкивая его.
— Но ты же хочешь! Тебе нравится это. Всем девушкам-дампирам нравится.
Его зубы снова коснулись моей кожи. Такие острые. Такие восхитительные. Возникло чувство, что враждебность лишь усугубит ситуацию, и я решила поддразнить его.
— Перестань — Я провела кончиком пальца по о губам. — Говорю же, я не такая. Но могу подсказать тебе, что еще можно делать ртом.
В нем проснулся интерес.
— Да? Типа?.
И в этот момент дверь открылась. Мы отпрянули друг от друга. Я была готова к столкновению с любым учеником или даже надзирательницей. Но вот к чему я не была готова, о к встрече с Дмитрием.
Он ворвался внутрь, как будто рассчитывал обнаружить нас там, и в этот ужасный момент, когда гнев клокотал в нем, точно буря, я поняла, почему Мейсон назвал его богом. Во мгновение ока он пересек комнату и, схватив Джесси за рубашку, почти оторвал его от пола.
— Как вас звать? Дджесси, сэр. Джесси Зеклос, сэр.
— Мистер Зеклос, у вас есть разрешение находиться в этой части корпуса?
— Нет, сэр.
— Вам известны правила обшения здесь особ мужского и женского пола?
— Да, сэр.
— Тогда, смею надеяться вы уберетесь отсюда как можно быстрее прежде чем я отдам вас в руки того, кто соответствующим образом накажет вас. Если я когда-нибудь снова увижу вас в подобной ситуации, — Дмитрий кивнул на меня, съежившуюся на кушетке, полуодетую, — то накажу вас лично. И это будет больно. Очень больно. Я понятно объясняю?
Джесси сглотнул, широко распахнув глаза. Вся его бравада исчезла. Одно дело — хорохориться в обычной ситуации, и совсем другое, когда тебя держит за шкирку по-настоящему крутой, по-настоящему высоченный и по-настоящему взбешенный русский парень.
— Да, сэр.
— Тогда вон.
Дмитрий отпустил его, и Джесси вылетел из комнаты быстрее, чем Дмитрий ворвался в нее если такое вообще возможно. Потом мой наставник повернулся ко мне с угрожающим блеском в глазах. Он не говорил ничего, но злость и осуждение читались в них совершенно отчетливо. И потом все изменилось.
Как будто он оказался застигнут врасплох, как будто никогда прежде не замечал меня. Будь на его месте любой другой парень, я бы сказала, что он внезапно воспылал ко мне. Во всяком случае, он определенно изучал меня мое лицо, мое тело. Тут я вспомнила, что на мне только джинсы и лифчик черный к тому же. Я знала, что в этой школе не так уж много девушек, которые выглядят в лифчике так хорошо, как я. Даже парень вроде Дмитрия полностью сосредоточенный на своих обязанностях, тренировках и все такое, не мог не оценить этого.
И в итоге я почувствовала, как жар растекается по телу, а выражение его глаз оказывает на меня более сильное воздействие чем поцелуи Джесси. Дмитрий иногда выглядел спокойным и далеким, но в то же время в нем ощущались преданность и мощь, которых я никогда не видела ни в ком другом. Мелькнула мысль — интересно, как» та энергия и сила преобразуются… ну, в секс? И на что это будет похоже, если он прикоснется ко мне? Дерьмо!
О чем я только думаю? Совсем, что ли, выжила из ума? Охваченная смущением, я попыталась скрыть свои чувства за наглостью.
— Что, нравится?
— Одевайся!
Его рот отвердел, и то, что он только что испытывал что бы это ни было, — исчезло. Его суровость отрезвила меня, заставила забыть о своей реакции на его взгляд. Я торопливо натянула рубашку.
— Как ты нашел меня? Следил за мной, чтобы убедиться, что я не сбежала?
— Помолчи. — Он наклонился, и наши глаза оказались на одном уровне. — Привратник видел тебя и доложил об этом. Ты хоть представляешь себе, как глупо себя ведешь?
— Знаю я, знаю! Вся эта история с испытательным сроком.
— Не только. Прежде всего я имею в виду, как глупо оказаться в ситуации такого рода.
— Я все время попадаю в ситуации такого рода, товарищ. Подумаешь, большое дело!
Страх во мне сменился злостью. Не люблю, когда со мной обращаются как с младенцем.
— Не смей называть меня так. Ты понятия н имеешь, что за этим словом стоит.
— Почему же? Я писала доклад о России и РССР.
— СССР. И это большое дело для мороя — быть с девушкой-дампиром. Они любят похваляться этим.
— И что?
— И что? — Его лицо выражало отвращение — Ты что, не имеешь никакого самоуважения? Подумай хотя бы о Лиссе. Ты выставляешь себя дешевкой, подтверждающей то, что многие уже думают о девушках-дампирах. И это не может не отразиться на ней. И на мне.
— Ох ты господи! Из-за этого весь сыр-бор? Я задела твою большую, большую мужскую гордость? Опасаешься, что пострадает твоя репутация?
— Моя репутация уже создана, Роза. Я разработал для себя определенные жизненные принципы и много лет живу в соответствии с ними. — В его голосе снова зазвучали стальные нотки. — А теперь возвращайся в свою комнату… если ты в состоянии добраться туда без того, чтобы наброситься на кого-нибудь еще.
— Это такой тонкий способ назвать меня шлюхой?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
