Все резче нападки на теорию эволюции со стороны французских ученых. В обзоре ситуации, сложившейся во Франции, Литински (1961) сказал: «Этот год показал, что полемика постепенно обостряется. Своей высшей точки она достигла в статье, названной «Должен ли Дарвин быть сожжен?».
Статья была опубликована в журнале «Сциенсе эт ви» («Наука и жизнь»), а огромный заголовок занял Две страницы. Статья была написана писателем и ученым Эйме Мишелем, в основу ее были положены интервью с такими специалистами как Андре Тетри, профессором, известнейшей Эколь дес Хоте Этуде и всемирным авторитетом по проблемам эволюции, профессором Рене Шовином и другими ведущими французскими биологами. Кроме того, в статье были тщательным образом проанализированы 600 страниц имеющихся биологических данных. Работа эта было проделана при содействии профессора Тетри и Мишеля Кено, биолога мирового масштаба. Выводы Эйме Мишеля чрезвычайно важны: классическая теория эволюции в том виде, в каком она сейчас существует, уже отошла в прошлое. Почти все ученые Франции, провозгласили они свою позицию публично или нет, имеют сильные сомнения в возможности естественного отбора».
Э. К. Олсон (1960, с.523), один из выступавших на столетнем юбилее Дарвина в Чикаго, сделал по этому поводу следующее сообщение: «Существует группа ученых, как правило, умалчивающих о своей точке зрения. Они скорее не согласны с общепринятыми биологическими теориями, но пишут или говорят об этом мало, так как лично в этом не заинтересованы, не видят в противостоянии теории эволюции особой важности, или настолько не согласны друг с другом, что вопрос борьбы с монументальной информацией и теорией, во многом определяющей современное мышление, кажется совершенно тщетным. Очень сложно определить состав и размеры этого молчаливого блока, но без сомнения, величина его значительна».
Фотергилл (1961) обращается к тому, что он называет «скудностью эволюционной теории в целом». Эрлих и Холм (1962) выражали свои сомнения следующим образом: «И в заключении, рассмотрим третий поставленный ранее вопрос: «Что говорится о наблюдаемых в природе структурах? Стало модным рассматривать современную теорию эволюции, как единственно возможное объяснение для наличия этих структур. Речь идет именно о единственном объяснении, а не о самом верном, разработанном в наше время. Похоже, да так оно и есть, что та теория, которую можно шутливо назвать неевклидовой теорией эволюции, простирается далеко за горизонт. Превращение теории в догму не подтолкнет прогресс к поискам более удовлетворительных объяснений для существующих явлений».
Иногда высказывания откровенно критичны. Именно такое письмо Денсона было напечатано недавно в «Нью сайентист». Он, например, пишет: «Теория эволюции покинула нас, потому что неодарвинизм не смог доказать свою способность объяснить какие-либо явления сложнее видовых изменений. У нас нет никаких других теорий... несмотря на свидетельства не в ее пользу, которые дает хроника окаменелостей, несмотря на большое количество неувязок и неточностей, несмотря на само отсутствие достоверной теории — эволюция все еще жива. Существует ли еще хоть одна наука, для доказательства которой может быть использована такая интеллектуально тупиковая точка зрения как эмбриологическая рекапитуляция человека?» (Денсон, 1971).
Макбет (1971) известен, как особо резкий критик теории эволюции. Он подчеркивал, что хотя эволюционисты и отказались от классического дарвинизма, современная синтетическая теория, которую они предложили взамен старой, так же не в состоянии объяснить то, как в результате естественного отбора возникли прогрессивные изменения. Собственно говоря, они даже не могут дать определение естественному отбору не повторяясь. Недостатки теории и невозможность подтверждения ее положений путем анализа окаменелостей делают микроэволюцию и макроэволюцию неразрешимыми тайнами. Это мнение Макбета. Он говорит, что никакая из теорий не может быть предпочтительней, чем существующая.
Принимая во внимание предыдущие высказывания, кажется невероятным, что некоторые ведущие ученые, включая нескольких, написавших в конвент Национальной Ассоциации Учителей Биологии в Сан-Франциско, упрямо твердят, что теория эволюции жизни «от молекулы до человека» должна рассматриваться как факт, исключающий любые другие предположения. Эволюция, по крайней мере в широком смысле, не доказана и недоказуема, а потому не может считаться фактом. Она не может быть проверена традиционными методами экспериментальной науки: экспериментом и опровержением. Строго говоря, ее даже нельзя квалифицировать как научную теорию. Это допущение, и оно может служить моделью, внутри которой должны проводиться исследования по объяснению и сопоставлению исторических свидетельств (т. е. хроники окаменелостей), и с помощью которой могут быть сделаны некоторые предположения относительно будущих открытий.
Теория сотворения тоже не доказана и ее нельзя доказать методами экспериментальной науки. Нельзя ее отнести и к научным теориям (опираясь на все вышеперечисленное), т. к. сотворение невозможно пронаблюдать и как теорию нельзя опровергнуть. Сотворение, как и эволюция, является предположением, постулатом, который может послужить моделью объяснения явлений, касающихся происхождения видов. В этом смысле теория сотворения мира не более религиозна и не менее научна, чем теория эволюции. Откровенно говоря, многие достаточно осведомленные ученые отдают предпочтение теории сотворения мира для объяснения происхождения видов.
Я подозреваю, что такое догматическое отношение к эволюции сложилось в наше время не из-за имеющихся данных, а из-за философских предубеждений, характерных для нашего времени. Уотсон (1929), например, относился к теории эволюции как «к теории всемирно распространенной не из-за того, что она может быть, доказана логически последовательными данными, но потому, что в ее единственную альтернативу — божественное сотворение — просто невозможно поверить».
О том, что такова философия большинства биологов, говорил и Добжанский. В своей статье о книге Монода «Случайность и необходимость» Добжанский заявил: «Он констатирует с завидной прямотой и красноречием, часто граничащим с пафосом, что механическая материалистическая философия довлеет над большей частью нынешней верхушки биологической науки».
Рассмотрим обе модели
Исключение теории сотворения мира, как возможного объяснения происхождения видов, из области науки непозволительно и нежелательно и с философской, и с научной точки зрения. При нынешней системе везде, где учащихся обучают тому, что эволюция является установленным фактом, их вынуждают принимать теорию секулярного гуманизма вместо того, чтобы они сами делали выводы из объективно существующих в этой области данных.
Ситуацию можно поправить следующим путем: а) представляя сотворение и эволюцию в виде моделей, б) делая предположения на основе каждой из моделей; в) сравнивая существующие научные данные с предположениями, основанными на каждой из моделей. Таким образом, ученики смогут сами выбрать свою личную точку зрения, основанную на объективных данных. Это как раз то, что я постараюсь сделать в оставшейся части своей статьи. Я ограничусь исследованием хроники окаменелостей.
В то время как в других областях науки можно еще поспорить, какая из этих двух теорий более предпочтительна, хроника окаменелостей является таким источником научной информации, который может дать только один вывод, возникли ли живые организмы в результате эволюции или были сотворены. Эту ситуацию хорошо объяснил Ле Грос Кларк (1955): «То, что эволюция на самом деле имела место, может быть доказано только с открытием окаменелых останков типичных образцов тех самых переходных форм, существование которых постулируется на основании косвенных данных. Другими словами, решающие свидетельства эволюции должны предоставить палеонтологи, чья непосредственная работа — исследовать окаменелости». Гевин де Беер (1964) вторит ему: «Решающее слово в пользу эволюции — за палеонтологами».
В своей революционной работе «Происхождение видов» Дарвин (1859) говорит: «Количество промежуточных и переходных форм между существующими и вымершими видами должно быть невероятно большим». И являетесь ли вы сторонником классического дарвинизма или современной синтетической теории, никуда не денешься от этого вывода. Вследствие того, что эволюция предсказала наличие огромного количества переходных и промежуточных форм, в соответствии с этой теорией мы должны находить огромное количество этих окаменевших форм, даже несмотря на то, что в окаменелостях представлена очень малая часть от растений и животных, существовавших на земле.
