Высокие скулы. Разрез глаз по моде нынешнего года. Ушки аккуратные. Подбородок в меру мягкий. И главное, все по отдельности великолепно, но вместе собранное — донельзя скучно.
— Боюсь, ты слишком хороша для меня…
— Но Даня…
Данияр заскрипел зубами.
— Дорогая, — Заххара перехватила девицу под руку.
И руки тоже идеальные, фарфоровой белизны с тонкими запястьями, узкими ладонями и выпрямленными пальцами.
— Пойдем, я расскажу тебе об обычаях нашей родины. Я вижу твое стремление служить нашему Господину… — голос Заххары был мягок, а руки крепки. Девица только и смогла, что моргнуть.
Как же ее…
Ия?
Ая?
Уя?
Имя столь же бестолково-невыразительное.
— …конечно, сперва тебе придется непросто. Двести первая наложница…
— Какая? — донесся возмущенный голос. — Я не хочу…
— Но когда до тебя дойдет очередь разделить постель с господином, можешь быть уверена…
Данияр вздохнул.
— Дура, — сказала Эрра, остановившись рядом. — И где ты такую нашел?
— Там, — Данияр указал вниз, на прогулочную палубу, благо, вид на нее открывался отличнейший. Не зря поднимались.
Обзорная галерея, сделанная из сверхпрозрачного пластика, огибала палубу по кругу, позволяя полюбоваться вереницей магазинов и магазинчиков, к которым Заххара увела несостоявшуюся двести первую наложницу. Миниатюрный этот городок был весьма мил и казался почти настоящим.
Лужайки.
Деревца.
Уличные кафе с легкой мебелью из винежской ивы. Площадь. И фонтан, на краю которого устроилась еще пара совершенных по красоте своей дев.
— Не ходи туда больше, — Эрра присела на корточки, разглядывая не то красные черепитчатые крыши, не то фонтан, не то дев, что делали вид, будто фонтаном любуются.
Вот ведь.
Сейчас они казались Данияру одинаковыми.
— Не пойду, — он вздохнул.
Может, все-таки спуститься? Если не на торговую площадь, то ниже? Там, кажется, водная палуба. Бассейны, бани и водяные горки, на которых Диктатору и Сотрясателю Вселенной кататься не с руки, а вот простой мультимиллионер вполне может позволить себе этакую придурь.
А он, между прочим, на горках в жизни не катался.
— Что-то случилось, — Некко двигалась совершенно бесшумно. — Служба безопасности подняла тревогу в третьем секторе.
— А ты…
— Подключилась, — Некко посмотрела вниз.
— Мы не в третьем секторе, — произнес Данияр, не скрывая раздражения.
Сейчас ему скажут, что он просто обязан вернуться.
Подумать о народе.
Планете.
Ответственности. О том, что он не имеет права жертвовать собой, хотя жертвовать Данияр и не собирался. Не дурак, небось. Но и провести весь отдых в каюте…
— Ага… — Некко прикрыла глаза и коснулась металлической капли на виске. И когда она нейроимпланты поставить успела? А главное, почему не спросила разрешения? — Обрушение… части галереи… есть пострадавшие… кто-то отключил силовое поле, и обзорный мост рухнул… ругаются… ищут виноватых.
Она замолчала.
Так и стояла, прижимая пальцы к импланту, и было видно лишь, как мелко и часто двигаются глаза под тонкой кожей век, будто Некко действительно читала невидимый текст.
— В общем, ничего смертельного. Пара царапин. Мост закрыли на обслуживание, что-то там с генератором поля было. Пока они сами не поняли, что именно. Главное, напряжение прыгнуло и произошел локальный разрыв.
— И какое это отношение имеет к нам? — несколько более раздраженно, чем следовало, поинтересовался Данияр.
— Никакого, — Некко ответила со спокойной улыбкой. — Однако статистически слишком невероятно совпадение всех трех факторов.
— И?
— И мне кажется, убить собираются не только вас.
Она улыбнулась шире и радостней, а потом сказала:
— Мой господин и повелитель не будет против, если мы искупаемся? А то я в жизни на горках не каталась…
— И я, — радостно хлопнула в ладони Эрра. — Я слышала, что здесь есть одна, которая через три палубы проходит!
— И пушка водяная…
— Река еще…
— Бассейн с бессенскими целебными грязями…
— И живые балтонские водоросли, — поддержала вернувшаяся как-то чересчур быстро Заххара. И все трое уставились умоляюще. Как было не согласиться?
На горки-то… особенно на ту, которая через три палубы идет. Слишком высока, чтобы пустить женщин одних.
Данияр величественно кивнул.
Правда, сказал тихо:
— Отчет потом сбросишь.
И был услышан.
Глава 15
Тойтека мыли.
Долго мыли, хотя он-то был чище многих благодаря моховой оболочке. А вот от Кахрая разило болотом, и запах этот после ванны лишь усилился, сделался резким. Кахрай сам себя обнюхивал и морщился. Если бы Тойтек мог говорить, он бы объяснил, что вирганкские водяные лилии славятся своим соком, прозрачным, не оставляющим следов, но на редкость пахучим.
Их ради сока и выращивают.
А сбор ведут в костюмах повышенного уровня защиты, потому как и капли хватает, чтобы неприятный запах надолго привязался в коже. Правда, стоило цветку распуститься, и запах исчезал, но Кахрай явно неплохо потоптался по вегетирующим побегам. Так что пахнуть ему еще долго.
Но Тойтека не спрашивали, и вообще…
— Повезло, — Кахрай разминал затекшие мышцы, и теперь его руки не причиняли боли.
Почти не причиняли.
— Пройди мы чуть дальше или остановись чуть раньше, упали бы не в болото. Дальше идут скалы, а с высоты пяти метров падать на камни — так себе удовольствие, — пальцы уперлись куда-то в основание шеи, и Тойтеку показалось, что еще немного, и шея эта просто хрустнет.
Но нет.
Удержалась.
— А чуть ближе — почва, что помягче, но все равно… вот не понимаю одного. Зачем оно надо было? — он переместился ниже по позвоночнику, задержавшись на пояснице, которую Тойтек теперь чувствовал, что его вовсе не радовало. — Она должна была понимать, что кресло защищено. И как раз ты бы вполне спокойно пережил падение. Разве что надеялась внизу добраться? А я тогда?
Кахрай замер, но ненадолго. Перехватив руку Тойтека, он резко поднял ее вверх и крутанул.
— Не шипи. Мышцы оживают, что хорошо. Я обещал, что ты на ноги станешь, — это было произнесено с той мрачной обреченностью, которая заставила Тойтека поежиться.
Мысленно.
— Если я ошибся, и она не при чем? Тогда… все равно ерунда. Видел, как плавает? И главное, никакой паники, никакой истерики. Даже потом. Есть люди, которые в острые моменты сохраняют спокойствие. Особенность нервной системы. Так мне объясняли, но их потом накрывает. А эта…
Вторая рука натянулась до предела.
— Ненормальная реакция.
— Зсн…ла?
— Знала? Думаешь, подстроила все? И разговор этот… она зависла над болотом. Ждала? Чтоб мягче падать? — оставив руки в покое, Кахрай принялся выкручивать ноги. — Зачем? Войти в доверие? Это самый простой способ сблизиться. Вечером придет сказать спасибо… там, глядишь, и не только сказать.
Он вдруг замолчал, а движения сделались мягче. И Тойтеку это совершенно не понравилось. Почудилась этакая позорная двусмысленность.
Совершенно недопустимая двусмысленность.
Он даже закряхтел, попытался шевельнуться и, что удивительно, даже получилось, но был остановлен могучей ладонью, которая крепко и ласково придавила его к массажному столу.
— Лежи… живчик, — проворчал Кахрай. — Никуда я от тебя не денусь. И рыжая эта… тоже не денется.
Почему-то последнее обстоятельство Тойтека совершенно не обрадовало.
— Как прибудем, — пальцы пробежались по позвоночнику, надавливая на одному Кахраю известные точки. Причем так надавливая, что еще немного и этот позвоночник хрустнул бы. Но Тойтек терпел. — Как прибудем… загляну к ней. В гости, так сказать… посмотрим, чем она дышит.
— Думшь?
Тойтек впервые смог почти произнести слово.
Целое, мать его, слово.
А раньше-то речи читал. Как тот доклад о вирус-специфических белках, что образуются на поверхности мышечных волокон при ангденской лихорадке. Полтора часа, между прочим, вместе с вопросами если.
