Но и кроме душевой было чему удивиться. В углу стоял медиакомплекс с огромным плазменным экраном, вместо пружинной кровати – широкий диван. Стулья, кресла, журнальный столик, письменный стол с компьютером, уголок отдыха с толстым ковром, виниловым проигрывателем и разросшимися комнатными растениями, напоминавшими дикие джунгли. Рядом с этим зеленым оазисом в царстве бетона изгибалась дугой полированная стойка бара, за которой виднелись зеркальные полки с пустыми бокалами разного размера, стаканами, шейкерами и прочим инструментарием бармена.
– Да, устроился ты неплохо, – оценил Влад. – Дивидюков с фильмами много?
– Полный шкаф, – беззаботно ответил Андрей. – От порнухи до классики кинематографа.
Кирилл поглядел на стойку с виниловыми дисками, но они стояли так, что обложек было не разглядеть.
– Можно? – спросил он.
– Да. Только кроссовки сними, там ковер.
Кирилл снял обувь, забрался в «джунгли» и принялся перебирать винил. Нашел диск группы «Пинк Флойд» с альбомом «Темная сторона Луны».
– Можно поставить? – спросил он.
– Ставь. Я все равно с этой штукой не умею обращаться.
Кирилл осторожно уложил пластинку на тяжелый керамический круг, включил систему, опустил иглу на дорожку. Через пару секунд еле слышного шипения донеслось нарастающее механическое стрекотание музыкального интро и записанный в студии истерический смех, а затем воздух содрогнулся от первых мощных аккордов. Кирилл сделал потише.
– Звучит не хило! – оценил Влад. – С таким жильем можно и забыть, что там, снаружи!
– Помнить об этом точно нет смысла, – хмыкнув, ответил Андрей. – Бухнуть не хотите?
– А есть?! – поразился Влад. – Не, ты, чувак, ваще устроился тут за гранью добра и зла! Кто же у тебя папик?!
– Я же говорю – реальная шишка. – Андрей нагнулся и извлек из-под стойки бара бутылку виски, взял с полки стаканы и наполнил их. – Льда еще нет. Не успел наморозиться.
Вскоре из душа вышла Рита. Ее короткие волосы были мокрыми, а лицо – довольным до крайности.
– Фена, конечно, нет? – на всякий случай уточнила она.
– Вот фена нет. – Андрей развел руками.
– А, не важно. – Девушка махнула рукой. – Музон прикольный. Вы уже бухаете? Я с вас балдею! Наливайте и мне.
Андрей довольно усмехнулся, взял еще один стакан и плеснул в него на два пальца виски. Девушка взяла, понюхала, хмыкнула, затем сказала:
– Ну, за апокалипсис. – Она подняла стакан. – Помянем нашу цивилизацию ротожопия. Не чокаясь!
Она залпом осушила стакан, чуть поморщилась и помахала ладонью у носа. Парни тоже выпили.
– Хороший вискарь, – оценила Рита, стукнув донышком стакана о стойку бара. – Наливай еще.
– Странный у тебя тост, – заметил Кирилл.
– В каком конкретно месте он показался тебе странным? – с легким вызовом уточнила девушка.
– Во всех. Как можно пить за гибель стольких невинных людей? И почему цивилизация ротожопия?
– Невинных людей не бывает, – уверенно заявила Рита. – Невинными бывают собаки, кошки, воробушки… Ну, совсем уж маленькие детки, наверное. Каждый из людей желал зла другому, а многие его еще и делали. У человека, мне кажется, это в крови. Люди никого не любят, кроме себя.
– Забавно. Я недавно тоже об этом думал, – признался Кирилл. – Примерно теми же словами. Но все же радоваться чужой гибели… Не знаю. Да, люди сделали много плохого. И построили мир, очень далекий от того, каким могли бы его построить, обладая всеми имеющимися ресурсами. Людям бы, как ты верно заметила, чуть больше любви, чуть больше альтруизма. Тогда олигархи, может, не стали бы сосредотачивать колоссальные средства в своих руках, без всякой, даже теоретической возможности их применить. Они лежат у них в сейфах или в виде заводов выпускают по новому смартфону каждые полгода, а в Африке голодают люди, которых малая часть этого богатства могла бы сделать не такими несчастными. Но это не значит, что надо убить всех людей. Среди них есть и хорошие…
– Думаешь? – не скрывая иронии, спросила Рита. – Я с тебя балдею, ты простых вещей не видишь. Для тебя есть несчастный папуас в Африке…
– В Африке не живут папуасы, – не задумываясь поправил ее Кирилл.
– Ой, да какая разница! Пусть негры, фиг с ними. Вот, ты видишь несчастного африканского негра с одной стороны и злобного жадного магната с другой. И ты думаешь, что это разные люди, которые по-разному поступают. Но это не так. Это одно и то же. Стоит дать твоему несчастному негру возможность стать магнатом, как он тут же радостно ею воспользуется и из угнетаемого сам станет угнетателем. Разорит того магната и сделает его таким же несчастным, каким был сам. Ты не врубаешься, что негр и магнат – это не разные существа, а просто два разных состояния одного и того же существа – человека. И существо это Бог создал не из глины, а из говна. Просто в Библии слово «говно» кому-то показалось неприличным, и его заменили словом «глина».
– Прикольная философия, – оценил Влад. – По крайней мере, ее можно подтвердить рядом фактов. Я знаю как минимум одного негра, который был несчастным и голодающим в Африке, а потом стал президентом США и уничтожил почти под корень несколько народов.
– Он же вроде не в Африке родился… – попробовал восстановить справедливость Андрей.
– Какая разница?! – Рита пожала плечами. – Суть вопроса это не меняет. Наливай!
Андрей снова разлил виски по стаканам.
– Не все люди такие, – уверенно заявил Кирилл. – Взять мою маму. Да хоть что ей предлагай, она не станет делать других несчастными. Скорее собой пожертвует.
– Да, такие есть, – неожиданно согласилась Рита. – Но они встречаются не чаще, видимо, чем один на миллион. И знаешь, что я думаю насчет них? – Девушка понизила голос. – С ними ни фига не случится после этого апокалипсиса. Они выживут. Именно потому, что сделаны не из говна, а из прочной добротной глины.
– Вирусу по херу, – уверенно заявил Кирилл. – Он не выбирает целей, всех стрижет под одну гребенку.
– Противоречит фактам! – Влад тут же вступился за девушку. – Если бы он стриг под одну гребенку, то не было бы трех разных вариантов заражения. Одни дохнут, другие мутируют, а третьим как с гуся вода. Может, выжившие и есть те, о ком говорит Рита? Может, если следовать ее образу, вирус пожирает говно, а глину не трогает?..
– Обалдеть, как ты загнул, – Рита усмехнулась. – Но так тоже не может быть. Потому что треть выживших – слишком до фига. Тех, о ком мы говорим, тех, кто откажется от собственных благ ради блага другого, тех, кто с радостью пожертвует собой, не треть уж точно, а гораздо, гораздо меньше. И я уверена, что они, именно ввиду своих человеческих качеств, найдут решение и выживут. Еще и других, может, спасут. А если спасут и мир не очистится от людей полностью, это будет уже другой мир. Они уже не дадут ему стать таким говенным, каким был наш.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
