Но несмотря на густое облако, окутавшее позицию, стрельба продолжалось, и только после десятого залпа наступила небольшая пауза. Хорошо, что дул довольно сильный ветерок, и дым стало сносить в сторону. Уже после первых залпов было видно, что мы стреляли удачно. В лагере творилось что-то невообразимое. И хотя до него было немногим меньше километра, крики, стоны, проклятья доносились даже сюда. А с реки продолжали работать лодии Изика. Им места хватало, и они просто меняли позиции, и стреляли, стреляли, стреляли.
Оценив результаты, мы также продолжили стрельбу, внеся небольшие коррективы. Новая порция гранат полетела в расположение врагов, и всё там повторилось с новой силой. Насколько было видно с вершины холма, там гулял огненный вал от одного конца лагеря до другого. И хоть я уже неоднократно видел действие гранат, такое их массовое применение не могло оставить никого равнодушным. Бросив искоса взгляд на Азамата и Вика, я заметил, что и они оказались не совсем готовы к подобному результату. На мой взгляд, там не могло остаться никого живого.
После того, как был расстрелян весь боезапас для станкачей, мы начали отход. Сейчас соблюдать тишину не было никакой необходимости, и бойцы бегом преодолевали овраг. Последние два отделения минировали путь отхода, как говорится, во избежание. Вся стрельба заняла не более десяти минут, столько же отход, и после этого отряд без излишней спешки покинул место. Не думаю, что нам надо ожидать погони. Рядом со мной ехал Иркен, и хорошо, что я в темноте не видел выражения его лица.
К месту своей стоянки мы добрались, когда уже стало светать. После быстрого завтрака мы отправились на следующую позицию, а разведчики во главе с Иркеном и Азаматом вернулись назад, надо было оценить результаты нашего ночного налёта. До места следующей засады было два дня хода, по пути мы встретились с Изиком и пополнили боезапас. По его словам, мы уничтожили почти половину врагов, с утра они остались на месте, и видно решали, что делать. Догнавший нас Азамат подтвердил его слова.
Хазары смогли двинуться только на следующий день после нашей атаки, и их число значительно сократилось. К этому времени мы заняли место у второй засады, устроили позиции, замаскировали их и заминировали все пути подхода. В самом ручье дно было засыпано чесноком, весь подъём из лощины и значительная часть местности после её окончания заминированы, как и возможный проход вдоль берега Волги. Дополнительно там стояли лодии Изика. В общем, как могли, так и подготовились.
Хазары появились на следующий день после обустройства засады. Сначала они сунулись к проходу вдоль Волги, но получив несколько гранат от Изика, отошли от берега. После небольшой заминки тронулись в нашу сторону. В этот раз они двигались более осторожно, впереди и по бокам шла разведка.
Наша позиция находилась в ста метрах от ручья, наш берег был крутым, а вот противоположный пологим, да вдобавок это дефиле тянулось достаточно далеко. Со своей позиции стрелять мы могли из всего имеющегося оружия. События развивались, как и предполагалось. Сначала вперёд пошла разведка, но пройти, естественно, не смогла, встали кони, напоролись на чеснок, и в самом низу образовался настоящий затор.
Пока разведчики пытались понять, что происходит, в лощину втянулись основные силы, не все, но передовые части точно. И тогда мы открыли огонь. Станкачи били вглубь колонны, метатели — по ближним рядам. Началась паника, задние успели отступить, передние пытались развернуться и тоже уйти, но получалось у них это плохо. Рвущиеся гранаты вносили панику, и это обезумевшая толпа пыталась куда-то уйти от настигшего их огненного вала.
Грохот рвущихся гранат, ржание обезумевших и встающих на дыбы лошадей, крики раненых и умирающих людей, сплошное месиво из человеческих тел и мёртвых лошадей, покрывающих дно лощины — при одном взгляде на это буквально стыла кровь. Часть из бойцов просто не смогли больше стрелять, кого-то выворачивало наизнанку в приступах рвоты, кто-то впал в ступор от увиденного, а кто-то закрыл лицо руками, чтобы не видеть происходящего.
Тут я понял, что меня трясёт Вик и кричит прямо в лицо:
— Жихарь, уходим! Уходим! Командуй, мать твою! Сейчас нас убивать будут!
И только после этого я начал приходить в себя и что-то понимать. Вик с Азаматом побежали вдоль позиций, щедро раздавая пинки, приводя в себя впавших в ступор бойцов. Я присоединился к ним, правда, шевелился ещё кое-как. Но тем не менее, пусть и не так быстро, как хотелось, мы снялись с позиций и начали отступление. Сначала двигались еле-еле, но постоянная ругань и мат Вика, Азамата и некоторых командиров, уже прошедших через подобное, привели в чувство остальных, и отряд стал двигаться более-менее нормально.
До места последней нашей позиции было два дня хода, и в этот день мы двигались без остановок, хоть и не быстро. Тем более, что оставленные сзади разведчики сообщали, что хазары вперёд не пошли. А вечером, на ночёвке, Вик устроил общее построение.
Глава 15
И война, и мир
Булгария, ночная стоянка, Вик
Я лежал на брошенной на землю куртке и бездумно смотрел в синее небо, где среди лёгких облачков загорались первые звёзды. Подошедший Азамат тихонько, будто боясь отвлечь меня от чего-то важного, произнёс:
— Вик, отряд построен.
Встал, оправил форму, надел куртку, ещё раз убедился, что всё в порядке, и мы с Азаматом пошли к бойцам. Надо было полностью прояснить сложившуюся ситуацию, и сегодняшнему разговору в этом плане я придавал особое значение.
— Бойцы! Слава вам! Вы сделали то, что должны были. Сильный враг, идущий на земли наших союзников, хоть и не уничтожен, но ослаблен, и его боевой дух подорван. Однако дело не завершено. Нам предстоит ещё одна битва, и она будет более страшной и кровавой.
Я понимаю, что увиденное сегодня для многих из вас стало большой неожиданностью. Одно дело, стрелять ночью и не видеть, к чему это приводит, совсем другое — когда на твоих глазах происходит что-то страшное и необъяснимое. Мы все верили в силу нашего оружия, но немногие её действительно представляли. Теперь вы знаете, на что оно способно. Но не надо этой силы пугаться, тем более, что для большинства хороших людей она ничем не грозит.
Вспомните, как вы защищаете свой скот, дома и близких, когда на них нападают голодные волки. Разве вы их жалеете? У них одна цель — убить и сожрать всё, до чего смогут дотянуться. Волк будет резать овец, пока всех не уничтожит. А выход здесь только один — убить волка.
Вот это мы сегодня и делали. То, что вы видели — закономерный итог расправы над стаей голодных волков. И если бы мы не начали их уничтожать, они бы вырезали и людей, и скотину. Так что сегодня вы совершили не злое, а хорошее дело — защитили мирных жителей. Да, это не самая лучшая работа, да, она грязная и страшная, но кто-то её должен сделать во имя того, чтобы маленькие дети и женщины могли спокойно спать.
Именно так и необходимо воспринимать всё произошедшее — грязная, страшная работа по уничтожению волков, шедших убивать детей, женщин и стариков. Я бы сказал, что радоваться тут нечему, но гордиться есть чем. Мы с вами сделали это! Мы их защитили и подарили им жизнь и свободу! Но наша тяжёлая и страшная работа ещё не завершена. Враг силён и попытается добраться до мирных жителей. И у нас уже нет возможности отступить, мы должны принять бой и выполнить до конца свой долг — уничтожить эту стаю волков, пришедших убивать детей и женщин.
Но я надеюсь на вас, отважные и бесстрашные воины. Я знаю, что вы сможете сделать и это, как бы вам ни хотелось избежать лишних смертей. Возможно, кто-то из нас и не переживёт эту битву, но нас всех будет поддерживать и придавать силы знание, что каждый уничтоженный враг — спасённый ребёнок или женщина, которая сможет родить ещё не одно дитё. Я верю в вас, отважные воины города Сурска, протянувшие руку помощи своим соседям! Предстоящая нам битва будет ещё более страшной и кровавой, но нам придётся в очередной раз сделать свою грязную, но такую нужную работу, чтобы спасти мирных жителей.
Я смотрел на ряды стоящих передо мной понурившихся людей, оставленных наедине со своими мыслями и до сих пор переживавшими тот кровавый хаос, который развернулся перед ними. И замечал, что мои слова начинают пробивать ту пелену ужаса, что держала их в своём плену. Поднялись низко опущенные головы, распрямились плечи, выровнялись ряды. И порой долетавший шёпот или негромкие слова — грязная и страшная работа, дети, бабы, старики, волки, убьют всех — свидетельствовали о том, что мне удалось вывести людей из того упаднического настроения, которое охватило большую часть отряда.
— Жихарь, Азамат — разводите людей на ночлег, кормите, и каждому по сто граммов водки. Пусть немного успокоятся.
