чаем напою. Вот уж насмешил так насмешил.
Цверг нахохлился, как обиженный воробей.
— Ничего смешного я тут не вижу.
Чем вызвал новый приступ веселья у Войда. Не в силах больше хохотать, Зимородок только держался за живот и постанывал.
— Прекрати, — чуть не выпав с кресла, взмолился Зимородок, — ты меня до смерти насмешишь.
Борхост надулся и поджал губы.
— Так и знал, что этим кончится. Мог бы и пойти навстречу старому другу.
— Дорогой мой, бриллиантовый, — Войд отвечал через силу, утирая слезы рукавом, — ты даже не представляешь, насколько не мог. Это же не дирижабль. Даже согласись я на такое безумство, вы из порта выйти не сможете. Корабль — это не ваша лоханка под пузырем.
— А мне надо! — Вдруг взвизгнул цверг. Его морщинистое лицо побагровело, руки нервно мяли дорогую шляпу, — Дело жизни и смерти! А ты хохочешь, как полоумный.
— Дружище, ты же не первый год в корабельном деле. И лучше меня знаешь правила и традиции. А если вспомнить, что твоё предложение идёт против Синего кодекса…
— Знаю, — буркнул Борхост и достал из кармана плоскую флягу, — я всё это знаю. Но должен был попробовать.
И старый цверг припал к горлышку, долго булькал, дергая морщинистым горлом.
— Дело срочное, да к тому же семейное. А наших — ни одного за пять сотен верст.
— Найми нас.
— Я же сказал — дело семейное, — Борхост с нажимом произнес последнее слово и со значением посмотрел на Войда, — должен понимать.
Капитан встал и подошел к цвергу. Отобрал фляжку, понюхал и тоже сделал несколько глотков.
— Как хочешь. Рад, что ты заглянул, давно так не смеялся. А теперь прости, нам надо выходить, дела ждать не будут.
Цверг заерзал на стуле, вытащил из рук Войда фляжку и спрятал в карман.
— А может договоримся? По двойному тарифу, отдохнете, всего пару недель…
— Дружище, ты злоупотребляешь моим чувством юмора.
Цверг тяжело вздохнул и подергал себя за бороду.
— Дай мне бумагу и перо.
Войд отошел вглубь каюты и, как большая мышь, долго шуршал в шкафах бумагами.
— Вот, как специально для тебя берег.
Борхост со скрипом пододвинул стул к столу, забрался на него и принялся писать. Войд поймал взгляд Стеллы и пожал плечами.
— Читай, — цверг промакнул чернила и протянул капитану лист бумаги.
— Так… Войд, прозванный Зимородком… Капитан «Галеота»… Признается троюродным внучатым племянником… Без права наследования…
Войд удивленно поднял брови.
— Борхост, я что-то не понял. Ты меня усыновил? Или, правильнее будет сказать, уплемянничал?
— Я официально произвел тебя в родственники. Теперь ты ан-цверг. Со всеми правами и обязанностями.
— И правом беспошлинной швартовки в портах Подгорных владык?
Цверг скривился.
— И обязанностью работать на владык по обычной ставке.
— Хитро придумано.
— Решай. Согласен — будет тебе работа и всё прочее. Нет — найду более покладистого капитана.
— Вслепую не возьмусь. Что ты хочешь?
— Надо сопроводить… Один груз.
— Отвезти? Куда?
— В Разногорье.
Войд и Стелла со значением переглянулись.
— Только не отвезти. А сопроводить. Груз пойдет по земле.
— А мы тогда зачем?
Борхост поморщился.
— Прикрытие с воздуха. Поставим вам пушку, проследите, чтобы никто на десяток миль не подошел.
— Орудие?
— Не бойся, у меня есть разрешение.
— Что вы такое везете, Борхост? Казну Подгорных владык?
Цверг скорчил унылую рожу.
— Казну перевозить проще.
— А что тогда?
— Считай, что реликвию. Денежной ценности никакой, а возни много.
— Я должен подумать.
— Три часа тебе на размышление. Дольше я ждать не могу.
— Через час.
— Договорились.
Борхост, кряхтя, слез со стула.
— Оплата будет щедрая, не обижу. Считай, мы теперь родственники.
Настал черед Войда криво улыбнуться, выражая сомнение в щедрости новоиспеченного троюродного дядюшки.
— Жду посыльного с ответом через час. Я буду у начальника порта.
Цверг сошел с корабля, оставив Войда и Стеллу в сомнениях.
— Он действительно сделал тебя родственником?
— Ага, держи карман шире. Это у них хитрость такая, когда надо привлечь на важную службу постороннего. Но кое-какие льготы дает.
— Откажемся?
— Почему? Нам всё равно в ту сторону. Да и деньги команде не помешают.
— Если ты всё уже решил, то зачем взял время подумать?
— Будем торговаться. Из принципа. Другой корабль он сейчас долго не найдет.
Войд взял девушку под руку и повел на камбуз обедать. После, не торопясь, вернулся в каюту и написал письмо Борхосту, что вынужден отказаться. Что дело рискованное и не стоит тех денег, что предлагает старый цверг. С довольной улыбкой запечатал и вышел на палубу.
Но отправить записку капитану не удалось. К сходням уже подбегал гонец — молоденький цверг в полосатых штанах и куртке скорохода.
— Письмо господину капитану!
Войд сломал сургучную печать на сером конверте.
— Что там? — Стелла спрятала руки за спину, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заглянуть в письмо через плечо капитана.
— Старый перечник! — Зимородок сплюнул от досады, — Всё удовольствие испортил. Пишет, некогда ему в игры играть, дает тройную таксу и премию за скорость. Собирай команду, выходим через два часа.
Но они задержались — галдящая толпа цвергов притащила на корабль пушку. На полубаке водрузили большой лафет с четырьмя станинами. А на него — длинную пушку с тонким стволом. Ящики с патронами крысы под бдительным надзором Коссы унесли в крюйт-камеру.
— Новейшая разработка! Замечательное орудие! Полная безопасность вашего судна! — Голосили цверги, носившиеся вокруг пушки, и, скорее, мешающие её установке.
Войд, молча, смотрел на них и вяло отбивался от рекламных листков, которые ему пытались впихнуть. А когда пушку установили — выгнал всех, подгоняя подзатыльниками и издевательски предлагая пользоваться перевозками только парусных кораблей. Цверги пытались пищать о своих любимых дирижаблях, но Войд в ответ только демонически хохотал и выпихивал их с удвоенным рвением.
Борхост появился только вечером. Осмотрел пушку, прошелся по палубе, подергал ванты, с недовольным видом осмотрел свою каюту и отправился на камбуз ужинать. А «Галеот» отвалил от причала и вышел в открытое небо.
Глава 9
Темнота и всполохи
Через пару часов Галеот нагнал караван. По земле маленькими букашками ползла вереница повозок. В середине процессии, как жук среди муравьев, выделялся дормез — большой восьмиколесный дилижанс, размером почти с корабль.
Свернув паруса и двигаясь малым ходом, Галеот следовал за подопечными. Борхост, ворча и жалуясь на жизнь, полез в «гнездо кукушки».
— Старик, ты уверен? У нас есть кому побыть наблюдателем, — Войд с участием смотрел на цверга. — Ты всё-таки не мальчик.
— Обойдусь без советов. На вас, юных да ранних, никакой надежды.
Цверг скрылся в люке, звук его голоса стал приглушенным.
— Обязательно пропустите засаду, а этого допустить нельзя. Иди девчонку свою учи, что делать.
Войд почувствовал дрожь под ногами. Галеот скрипнул корпусом.
— Ах ты, деревяшка летучая! — Цверг, попавшийся в ловушку корабля, взорвался бранью, — Байкыбузур таплятья жух! Чумчанжуй ахмагыст мыструба! Чябюятья хлю гамашгултюй!
Щелкнул метал о метал, из люка ухнуло, взметнулся фонтан искр.
— Вот так! Будешь знать, как уважаемых цвергов трогать. — громогласное ворчание Борхоста сделалось тише, — в следующий раз подумаешь хорошенько…
Зимородок заглянул в люк. Цверг был уже на другом конце лаза, а стенки туннеля почернели от сажи.
— Аяяй! — Тихонько пробормотал капитан. — Что же ты так опозорился, дружок. Ну, кто же над цвергом шутит?
Галеот виновато скрипнул досками.
— Теперь придется извиняться перед старым ворчуном. Будь добр, сделай это сегодня же. А то он весь полет будет нудеть. Хорошо?
Корабль не ответил, только по узору на досках палубы пробежала недовольная рябь.
— Пожалуйста, думай в следующий раз, над кем шутишь. У этих коротышек много опасных секретов.
Войд ободряюще похлопал по мачте и пошел на мостик.
До самой ночи Галеот кругами ходил над ползущим по земле караваном. Борхост, сидящий в гнезде кукушки, непрерывно ворчал в переговорную трубу. То требовал принести теплое одеяло, потому что его продуло. То воды и сладкого печенья. А когда ничего не просил — просто нудел о неблагодарности мира целиком и экипажа одного корабля в частности. И так надоел Войду, что капитан заткнул воронку трубы платком.
Уже в сумерках процессия остановилась. Повозки поставили крепостной стеной вокруг замка дормеза. Зажглись костры, и фигурки цвергов шныряли в их свете крошечными запятыми. Галеот завис над лагерем, не зажигая по просьбе Борхоста огней.
Войд на ужин не пришел, заявив, что не вынесет нудных тостов старого цверга. Но тот и сам не появился в кают-компании —
