– Это совсем из другой оперы, – надменно заверила Зоя. – Допустим, Дэвид Мейсон был убийца, но в остальном-то нормальный, легко управляемый человек и благодарный клиент. Мои идеи не вызывали у него ни малейшего отпора.
– А в чем проблема с Итаном? – поинтересовался Синглтон, удобно приваливаясь к прилавку – О чем спор? Все еще о мягких диванах?
– Мания насчет диванов – всего один пункт в долгом списке, и притом пункт не из самых важных. Хуже всего, что Итан начисто лишен цветового восприятия.
– Ну, он же не дальтоник. Розовый цвет он различает и не выносит.
– Я не была бы в этом так уверена, – едко возразила Зоя. – Итан мог бы жить-поживать в розовых стенах Найтвиндса до скончания века, если бы не вы с Гарри. Эта ваша идея насчет того, что длительное пребывание среди розового может нанести тяжкий вред мужскому интеллекту.
– Мне как-то не показалось, что он ею проникся. Значит, сработало? Ну и, слава Богу! С тебя причитается.
– Сработало ли! – тем же тоном заметила она – В самом деле, Итан согласился на перекраску, но когда до этого доходит, мы сцепляемся, как псы, из-за каждой комнаты. Насчет кухни кое-как сошлись, но с юстиной дело все еще на мертвой точке. По-моему, дай ему волю, он бы весь дом перекрасил в белое, снаружи и внутри.
– А он говорит, что, дай волю тебе, каждая комната была бы ярким пятном другого цвета.
– Он явно преувеличивает. Я только пытаюсь немного оживить помещения. И надо сказать, пока это не слишком удается. Мои супруг настаивает на строжайшей экономии. Дескать, истинный дизайнер сумеет крутиться в самых жестких рамках и создать нужный эффект из ничего. А я мечтаю внести в это сооружение хоть немного здоровой драмы.
– Драмы? – повторил Синил он с сомнением. – Нас, мужчин, не слишком тянет к драме, особенно там, где мы спим и едим.
– Речь не о мужчинах вообще, а об одном конкретном, который совершенно не выносит перемен в своем личном пространстве. Наверняка причина кроется в желании всегда и все контролировать.
– Или в обычном страхе перемен. Не забывай, Итан уже имел дело с дизайнером. Помнишь, чем это обернулось?
– Что бы ни натворил злополучный дизайнер, вряд ли именно это довело Итана до банкротства.
– Не знаю, не знаю. По крайней мере, сам он уверен, что покупка дорогущей мебели, на которой она настаивала, как раз и было первым шагом к банкротству. Потом все просто покатилось по наклонной плоскости. Когда контора пошла с молотка, едва удалось окупить сотую часть затрат!
– И это тоже было виной дизайнера? – саркастически осведомилась Зоя.
– А что? Все эти ультрамодные письменные столы и кожаные диваны для приемной не вызвали на аукционе особого интереса. А она уверяла, что это хорошее капиталовложение.
– Наверняка в том смысле, что деньги текут к тому, кто умеет создать вокруг солидную атмосферу.
– Да, но он думал, что мебель всегда себя окупит.
– Мебель никогда себя не окупает.
– Увы, она не сумела донести эту мысль до Итана.
– Боже мой! – застонала Зоя. – И поэтому теперь каждое наше обсуждение выливается в жаркий спор?
– Говорю же, страх перемен.
– Кстати, о страхе, – встрепенулась она – Что?
Она помолчала, делая вид, что полностью поглощена девическим дневником девятнадцатого века, выставленным под стеклом прилавка.
– Это, конечно, не мое дело, но ты когда-нибудь собираешься позвать Бонни на свидание?
– Я об этом подумываю.
– Вот как? – Зоя подождала, но Синглтон словно набрал в рот воды, и она продолжила: – Мне показалось, ты колеблешься из страха, что для нее это все еще слишком рано. Если так, ты ошибаешься. Твое приглашение найдет наилучший прием. Да, да, ты уж мне поверь.
– Верю, но ничто на свете не заставит меня позвать женщину на свидание вскоре после годовщины смерти ее первого мужа.
Зоя была так потрясена чуткостью Синглтона, что на миг лишилась дара речи.
– Верно! Этот момент я совсем упустила из виду. В самом деле, если уж что-то начинаешь, лучше действовать с разумной осторожностью. По крайней мере, теперь я знаю, что ты об этом, подумываешь.
– А ты точно уверена, что Бонни это не оскорбит? Да и вообще, если вспомнить Дрю, я не в ее вкусе.
– Вкусы меняются, – искренне заметила Зоя – Взять хоть Итана и меня. Кто мог предполагать, что мы уживемся?
– Хороший пример. Недаром говорят, что противоположности притягиваются. Подумать только, ты со своим артистизмом, со всем этим стилем фэн-шуй, и Итан с его крутым взглядом на вещи. Думаю, ни одна сваха не взялась бы устраивать брак таких разных людей.
Это замечание не улучшило настроения Зои, и внезапно она пожалела, что вообще перешла на личности. Синглтон, наоборот, заметно оживился.
– Спасибо! Теперь у меня есть надежда.
– Рада за вас обоих. – И это, в самом деле, было гак.
Итан услышал, как потрескивают под ногами расшатанные ступени, и подумал: самое время!
Он заметил, как Зоя повернула во двор, еще некоторое время назад, и когда она не поднялась сразу, понял, что она у Синглтона. Беседа затянулась, а он ждал, задаваясь вопросом, о чем идет речь.
Зеркало на противоположной стене кабинета было повешено таким образом, чтобы можно было наблюдать за приемной через раскрытую дверь прямо из-за стола, и теперь он сидел, не сводя с него взгляда. Зоя не одобряла того, как висит зеркало, мотивируя это тем, что отраженный образ приемной нарушает ровную циркуляцию позитивной энергии в кабинете. Кроме того, ей решительно не нравились кресла для посетителей – по ее мнению, они были избыточно массивны и давили на психику. Сам Итан был уверен, что с энергетическими потоками все в порядке, а клиентам и полагается давить на психику, и кресла отлично справляются с этой ролью.
В зеркале появилась Зоя. Ее темные, с рыжеватым отливом, волосы были уложены в свободный узел на затылке. Уходя на работу, он оставил ее еще в халате, а теперь на ней был бирюзовый пуловер с рукавами чуть ниже локтя и юбка в тон ему. Воздушная ткань изысканно вилась вокруг лодыжек, словно лаская их, и Итан вдруг позавидовал ей. Зоя выглядела просто потрясающе – впрочем, как и в любом другом наряде, а еще лучше – когда сбрасывала любой наряд. Одна мысль об этом заставила нетерпеливо привстать навстречу.
Воспоминания о прошлой ночи были еще живы в памяти, а он уже снова был одержим жаждой. Да, да, он жаждал этих моментов безудержной страсти, и чем дальше, тем больше, как жаждут очередной дозы наркотика, зная, что он принесет благословенное, пусть и временное, забвение. Лишь когда они исступленно прижимались друг к другу на влажных, скомканных простынях, он был способен не тревожиться о будущем, умел притвориться перед самим собой, что вообще не имеет прошлого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
