— Рой, покажи мне телепортацию! — взмолился юноша.
— Да я не умею толком, — засмущался маг.
— А ты без толку. Ну, хоть маленечко…
— Да я совсем плохо, — сказал Кам и в тот же миг исчез.
Лес принялся озираться и обнаружил, что маг стоит у него за спиной.
— А говорил: не умею, — обиделся Нов. — Да я бы с твоими способностями… Я бы таких дел натворил!
— Каких дел?
— Ну, это… Улепер бы у ютов все их секреты!
— Что значит «улепер»?
— Это такое слово, сложенное из «улететь» и «упереть». — Лес протянул руку, и сосновая шишка порхнула ему в ладонь.
Кам расхохотался:
— Хорошо, Лес. Мы с тобой вдвоем составляем одного полноценного волшебника. Что-то ты умеешь, что-то я. Так что клянусь тебе: улепрем мы у ютов их окаянные секреты…
— Правда?
— Конечно правда. Но тогда тебе, Лес, придется в Ютландию сходить.
— Ох, не люблю я, Кам, бывать в Ютландии. Возвращаешься оттуда — ничегошеньки не помнишь. И голова кругом: где ты — уже здесь или все еще там? Но если это для серьезного дела требуется, для того чтобы у ютов их секреты улепереть, я пойду.
— Значит, договорились.
— Кам, — сказал юноша, — а летаешь ты здорово.
— Когда это я летал? — удивился маг.
— Ну, не летал, а лежал в воздухе перед тем, как патрули напали.
— А, это. Лежал да и лежал. И потом, летать, как я, это даже и не искусство. Вот у меня на руке браслет, — Рой помахал левой рукой, — я летаю с его помощью.
— Как интересно! Это же у тебя вроде амулета-узольника, заговоренного браслета, связанного секретными узлами из стеблей тирлича. Пока он у тебя на руку надет, ты можешь взлететь всегда, когда захочешь… Рой, а дай мне твой браслет примерить. Я попробую взлететь.
— Не могу, Лес, браслетом поделиться. Ты только не обижайся, но я его снять не могу. А если сниму, то сразу исчезну.
— Как — совсем исчезнешь? Навсегда? Рассыплешься?
— Рассыпаться не рассыплюсь, но отсюда сгину и окажусь в своей стране. И браслет вместе со мной исчезнет.
— А потом ты сюда назад вернуться сможешь?
— Могу-то могу, только тут все станет по-другому. Люди, которых я знал, изменятся. Окажутся не на тех местах, где мы с ними расстались, враги и друзья меня позабудут и при встрече не узнают. Меня здесь секунду не будет, но кто-то умрет, другие уедут далеко-далеко, а некоторые убитые, наоборот, окажутся живыми. И со всеми придется знакомиться заново.
— Какое печальное волшебство, — поразился юноша. — Когда враги тебя не узнают — это неплохо, но как подумаешь, что и друзья позабудут — становится грустно и обидно. Нет, Кам, ты уж лучше браслет свой не снимай. Не хочу тебя позабыть. А для полетов я сам себе узольник сплету, только вот тирлича набрать нужно. Его собирать трудно, для поисков трава жар-цвет нужна, да еще подсотня ведьм с колдунами.
— А жар-цвет как искать?
Нов расхохотался.
— Смешно получается, — всхлипывал он. — Чтобы тирлич найти, нужно сперва жар-цвет отыскать, а для поисков жар-цвета нужен лютик-волкобой, а для лютика — плакун-трава, которую без разрыв-травы не сыскать, ха-ха-ха! Нет, — посерьезнел Нов, — это все шутки. Жар-цвет искать не нужно. Чего его искать, если он сам по себе светится? Приходи в лес да рви. Светящийся цветок любой увидит, кто не слепой. А зацветет он через несколько дней, как раз когда брусника поспеет. Даже примета у нас есть: зацвел жар-цвет, пора бруснику брать… Кам, а как ты на себя личину надеваешь?
— Просто внушаю, что сменил облик, а люди верят.
— Морок наводишь?
— Можно и так выразиться.
— А ну-ка превратись в бетельгейзера.
— Как же ты ночь в ночи разглядишь? Это же все равно как в реке искать знакомую каплю.
— Тогда обратись в ледяного человека.
— В вегианина? А замерзнуть не боишься?
— Лето же, тепло. И ты сам говорил, что личину меняешь не по правде, морок наводишь.
— Хорошо, — согласился маг и глянул Нову в глаза.
Юноша почувствовал леденящий холод. Похожий холод исходил от ютов, его вещуны чувствовали, когда в ютовы мысли проникнуть пытались. Но нынешний холод был куда холодней. Лес чувствовал, что мороз пронизывает его до костей. На месте мага колыхалось что-то немыслимо красивое, сотканное из звезд и радуг, зимнего солнца и весенней молнии. И было радостно разглядывать это искрящееся чудо, вот если бы еще не мороз, бр-р! Юный чародей вспомнил двузракую паутину, которая тоже играла радужным цветом и искрилась, но от того мерцания болела голова…
Рой вернулся в человеческий облик, и холод сразу исчез. Но Лес все еще дрожал.
— А говорил — морок, — упрекнул он хранителя тела.
— Конечно морок, — подтвердил маг. — Внушение вызывает ожог или обморожение.
— А по-настоящему ты, Кам Рой, меняться можешь? Превратиться в скалу или, скажем, в волка?
— По-настоящему не могу, но умею изменить форму носа, рот, зубы, стать повыше или пониже, обрасти шерстью, но все равно останусь человеком. И вес мой не изменится. Если встану на весы и начну превращаться, то чашка весов не шелохнется во время моих превращений…
Кам говорил, а нос мага тем временем вытягивался, рот растянулся, выступили волчьи клыки, а глаза превратились в светящиеся совиные плошки. Ох и страшным же он стал! Такой бы всю малышню на обеде в ютшколе напугал своим видом.
— Ну и страшилище, — сказал Нов. — Ночью встретишь — на всю жизнь заикой останешься.
— Будто сейчас день, — отозвался Рой, возвращая себе прежний облик. — Кстати, уже за полночь, не пора ли спать ложиться?
— Нет, Кам, еще не пора. Еще чего-нибудь расскажи. Ты такие интересные истории рассказываешь. Да еще и заморочил мне голову, что никакой будто не маг. А сам летает, меняет личину, оборачивается, лечит, кровь затворяет, умеет порхать и взглядом двигать, из горошины обед делать…
— Никакой я не маг, — рассердился Рой, — все мои способности объясняются знаниями, а не чародейством. Всем этим наукам детей в наших народных школах учат. Так, как я, чародействовать любой может, хоть у нас, хоть у вас в княжестве, если его с детства учить. Для этого никаких особых талантов иметь не нужно. И без разницы: ведун у тебя дед или плотник, ведьма мама или ткачиха. Учись, не ленись…
— Вот и научи меня, — загорелся Нов.
— Давай лучше спать ляжем, — сказал Кам. — Где синтезатор?
— Это овальный сундучок?
— Он самый.
Лес вытащил из костра дымящуюся ветку, и, освещая траву, отыскал полузатоптанный сундучок. Поднял и протянул Рою. Тот откинул крышку и набил землей. Юноша решил, что внутри опять окажется туесок с едой (ему опять захотелось помидора), но в сундучке на этот раз лежали два пушистых комка размером с кулак. Кам взял себе один, а второй протянул Нову:
— Держи одеяло.
Парень подумал, что от такого одеяла проку будет немного: раз оно свернутое — с кулак, так развернутое наверняка не больше портянки. Но тут он ошибался. Одеяло оказалось никаким не одеялом, а мешком, и весьма вместительным. В него наверняка влезли бы два пацана размером с Нова.
Кам провел указательным пальцем по мешку, который сразу же распахнулся, как простыня.
— Стели у костра, — посоветовал Рой, — и ложись сверху.
Лес так и сделал. Маг запахнул половинки мешка и снова провел пальцем. Края срослись между собой, а под головой Леса вздулось что-то вроде подушки. Лежать в мешке было мягко, тепло, и пахло от него чем-то знакомым и приятным, скорее всего — сеновалом, когда он только-только заполнен сеном из таежных трав.
Кам извлек из браслета две горошины, на этот раз черного цвета. Бросил их в костер, затем выкатил из огня веточкой. Горошины увеличились до размеров гусиного яйца. И формой они напоминали яйца, только были не белыми, а черно-прозрачными. И внутри этих полупрозрачных яиц что-то шевелилось. Похожее зрелище Нов наблюдал, когда нечаянно разбил яйцо из-под наседки. Тогда он с детским испугом наблюдал, как внутри растекшейся жидкости ворочался живой зародыш цыпленка. Зародыш без защиты из скорлупы очень быстро умер на свежем воздухе, и маленький Лесик горько-горько плакал, жалея неосторожно погубленную жизнь.
Маг осторожно опустил зародыши в траву и вернулся к костру.
— Ты что сделал? — спросил юноша.
— Коней, — просто ответил маг.
— Вот так вот взял и сделал коней? — обалдел юный чародей.
— А что тут такого? Как же мы с тобой без лошадей из чащи выбираться станем?
— Я согласен, что на лошадях выбираться легче, — согласился Лес. — Но ведь я не о том. Ты же мне все время твердишь, что ты никакой не маг, не чародей, а сам взял, да запросто, даже не задумываясь, сотворил двух лошадей из двух горошин. Да ты же величайший волшебник во всем княжестве! А может быть, и на всей Земле! Сотворил живое из неживого!
