Подняться — это значило заработать больше денег, достаточно, чтобы всего за один год накопить на квартиру. Супруги Юшиджима мечтали с помощью этой финансовой схемы заработать столько же, сколько они получали на государственной службе. Иначе они не стали бы покупать яхту. Яхта была совершенно незаменимым орудием в деле подбора кадров. Оказавшись в море, они могут убалтывать жертву без опасений, что та сбежит. Яхта также служила доказательством тому, что схема поможет осуществить любые грезы.
Для супругов Юшиджима яхта была чем-то вроде домашних вечеринок, где хозяин пытается всучить гостю какой-нибудь товар.
— Воображать что-нибудь — вот ключ к успеху. Если твоя творческая фантазия рисует это достаточно долго и достаточно отчетливо — это сбудется.
Юшиджима настойчиво описывал, как все замечательно сложилось у них, но Эноеши все это было не нужно. Мир, который расписывал Юшиджима, был ему просто неинтересен. Не то чтобы его совсем не интриговало зарабатывание денег, но он не готов был жертвовать ради этого человеческими отношениями. Он даже представить себе не мог, куда это его заведет, если он устремится в погоню за все большими бонусами. Он окажется втянутым в подобие религиозного культа, в секту одинаково мыслящих фанатиков с одной целью и одним идеалом, и разбить эти цепи будет невозможно.
Юшиджима в ответ раздражались и выражали недовольство. Они обвиняли Эноеши в недостатке воображения, называли его дурачком, даже намекали, что он принадлежит к людям низшего класса. Своим обычным хвастливым тоном они предрекали, что Эноеши проживет всю жизнь как жалкий трудяга, без стоящих грез, без настоящей мечты.
Эноеши с ними и спорить не хотел. Конечно, провести всю жизнь простым продавцом — не слишком заманчиво. Но... глупо было бы твердить им, что их идея совсем его не занимает. Это было бы скучно... Эноеши желал только одного — как можно скорее покинуть эту яхту. Хватит с него — он хочет ощущать твердую землю под ногами, он не хочет больше находиться ни на чьей яхте. Эноеши раздражало то, что нестандартная ситуация, в которой он оказался, пробуждала в нем подхалима.
Яхта медленно двигалась на север примерно в ста метрах к востоку от площадки для гольфа в парке Вакаса, тянущейся с севера к югу по пологой местности. До моста через реку Аракава оставалось полторы мили, а оттуда уже рукой подать до Морского Острова Грез. Теперь он с этими людьми — никуда Прочь с яхты, и больше ничего с ними общего у него не будет.
Однако его надежды были слишком поспешными: двигатель «Минако» заглох, и яхта остановилась. Это было столь дико, что Юшиджима запнулся и замолк на полуслове. Он выглянул за борт и посмотрел на подвесной мотор.
— Странно, очень странно.
Эноеши механически посмотрел на часы. Почти половина седьмого — столько было, когда яхта остановилась. Поезд на Кейо с отчетливым шумом проехал по мосту над Аракавой. Свет из его окон белой струйкой тек в вечернем небе над устьем реки. Освещение зажглось почти в каждом здании, выходившем фасадом на берег моря. Яхта остановилась как раз в тот момент, когда поверхность моря начала играть с отражениями этих огней.
* * *
Место остановки яхты никоим образом не предполагало возможности наскочить на мель. Они были примерно в километре к западу от волнореза, который тянется точно к югу от морских парков близ бывшего устья реки Эдогава. Этот мелководный участок был отмечен створами, предупреждающими об опасности. По ночам края этих створов освещались. Так что риск сесть на мель было очень невелик — разве что в сильный ветер или в густой туман. Управление Морского Острова Грез предупреждало обо всех мелях на подходе к нему, так что, каким бы никудышным моряком ни был Юшиджима, за тем, чтобы избежать мелей, он следил внимательно.
— Двигатель заглох, да? — несмело спросил со своего сиденья Эноеши.
Юшиджима с недоуменным видом поднял крышку топливного бака, чтобы убедиться, что тот не пуст. Юшиджима осторожно дернул на себя пускач. Двигатель немедленно завелся. Юшиджима успокоился, но ненадолго — едва попытался потянуть рычаг газа, двигатель заглох снова.
Теперь, вместо того чтобы еще раз завести двигатель, Юшиджима вынул мотор из воды.
— Что это? — вдруг воскликнул он так, что Эноеши вскочил. Все трое, не отрывая глаз, смотрели на гребной винт.
В сгущающихся сумерках застрявший предмет, пропитанный морской водой, казался почти черным. Юшиджима протянул руку и обнаружил между приводом и винтом детский голубой матерчатый ботиночек. Должно быть, он плавал поодаль, шнурок попал в лопасти винта — и весь ботиночек туда затянуло.
Это был продукт Диснеевской фирмы, украшенный нашивкой с Микки-Маусом. Юшиджима перевернул ботинок, чтобы разглядеть размер. Он был совсем маленьким — наверняка принадлежал какому-нибудь мальчику всего нескольких лет от роду.
Пожав плечами, Юшиджима протянул ботинок Эноеши и скорчил гримасу. По его лицу было видно: он хочет, чтобы Эноеши каким-либо образом избавился от этого предмета. Казалось бы, в море плавало столько всякой дряни, что немудрено найти и детский ботинок тоже. Но Юшиджима выглядел так, будто натолкнулся на что-то ужасающе зловещее, и это его испугало. Всучив ботиночек Эноеши, он брезгливо отер об себя правую руку.
Эноеши уже собирался зашвырнуть ботинок в море, когда заметил надпись, сделанную черными чернилами, на внутренней поверхности ботинка в районе пятки — имя Казухиро.
— Крошка Казухиро, — пробормотал себе под нос Эноеши.
— Выброси это, ладно? — с ноткой угрозы в голосе приказал Юшиджима.
Эноеши скорее не выбросил ботиночек, а поставил на воду, как маленький кораблик, и мягко подтолкнул его в пятку — плыви, мол.
Новенький левый ботинок запрыгал по волнам, как будто отплывая от яхты. В этой части моря, настолько близко к устью реки Аракава, течение довольно слабое. Ботинок двигался к югу и вскоре растаял в темной морской дали. Эноеши представил себе маленького мальчика, прыгающего на одной правой ножке.
Юшиджима опустил двигатель в воду. Закрепил его и начал опять заводить мотор. Ботинок, мешавший движению, они вынули; казалось бы, они были готовы к отплытию. Эноеши посмотрел на часы. Шесть тридцать пять. Пять минут потеряли, но все идет к тому, что к семи, по расписанию, они должны вернуться.
— Трогаемся, — сказал Юшиджима, берясь за рычаг газа. На сей раз двигатель не подвел и завелся.
Состояние, которое испытали они в следующие несколько минут, трудно описать словами. Снизу слышалось тарахтение, на поверхности воды видны были пузырьки. Очевидно было, что гребной винт работает как надо. А яхта при этом не двигалась с места. Это выглядело как во сне или, скорее, как в ночном кошмаре, когда не можешь шевельнуть ногами и только сердце твое колотится. Всем троим стало страшно. Хотя между ними и водой был корпус яхты и палуба, казалось, что это их собственные ноги связаны неким канатом, тянущимся с морского дна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
