– C’est lui.[15]
Девлин резко остановился, и в тот же миг из проулка выскочили прежние двое мужчин. Один занял позицию перед виконтом, второй за его спиной. Оборачиваясь вокруг собственной оси, Себастьян заметил блеск ножа в руке одного из нападавших. Второй, светловолосый верзила в темных штанах и высоких кожаных сапогах, держал толстую палку, насмешливо похлопывая нею по левой ладони.
– Стража! – крикнул виконт, когда незнакомец замахнулся. – Эй, стража!
Прежде чем налетчик успел обрушить дубинку, Себастьян бросился на него. В воздухе свистнула трость, целясь бандиту в голову. Тот вскинул левую руку, в последний момент отражая удар. От силы столкновения эбеновое дерево треснуло, и в руке виконта остался обломок примерно восьми дюймов в длину. Но неожиданной контратаки оказалось достаточно, чтобы противник отшатнулся, потерял равновесие и свалился наземь.
– Bâtard![16] – прорычал его спутник.
– Стража! – снова завопил Себастьян, разворачиваясь в ту самую секунду, как второй налетчик – ниже, худощавее и темноволосее, чем его напарник, – ринулся вперед, держа нож острием вверх.
Девлин попытался парировать удар обломком трости и почувствовал, как соскользнувшее с дерева лезвие рассекло предплечье. В этот же миг лежавший на земле бандит вцепился виконту в лодыжку и резко дернул.
Качнувшись назад, Себастьян споткнулся о противника, упал, перекатившись, и ушиб бедро о выбитый из мостовой булыжник. Длинно и грязно выругавшись, Девлин схватил камень и поднялся на колени.
Бандит с дубинкой ударил сплеча. Виконт увернулся, вскочил и огрел булыжником нападавшего сбоку по голове. С хрустом треснула кость. Верзила отшатнулся, закатывая глаза, по лицу потоком хлынула кровь. Тяжело дыша, Себастьян сунул руку в сапог, выхватил из потайных ножен кинжал и, сжимая в одной руке нож, а в другой по-прежнему держа окровавленный камень, занял низкую стойку.
– Подходи, ублюдок, – выплюнул он, скрещивая взгляд с оставшимся противником.
Тот был гладко выбрит и относительно молод – не старше тридцати лет. Его сюртук выглядел поношенным, но чистым, а шейный платок был повязан простым, но аккуратным узлом. Налетчик облизнул нижнюю губу, перебегая глазами с виконта на неподвижную фигуру в расползающейся луже крови между ними, и порывисто вдохнул, раздувая ноздри.
– Ну?! – рявкнул Себастьян.
Незнакомец развернулся и помчался прочь.
Девлин откинулся к кирпичной стене, прижимая раненую руку к груди. В ушах гудела кровь, а взгляд не отрывался от лежавшего под ногами мертвеца.
ГЛАВА 23
– Скверно, – констатировал сэр Генри Лавджой, вглядываясь в окровавленное лицо мертвого налетчика, раскинувшегося на тротуаре. Когда через пару минут после нападения на виконта появился запыхавшийся ночной сторож, Себастьян послал его на Боу-стрит, находившуюся всего в нескольких кварталах от места происшествия. – Кто он такой? – перевел магистрат взгляд на Девлина. – Не знаете, милорд?
– Никогда раньше не встречал этого типа, – ответил виконт, стягивая с себя галстук, чтобы перевязать кровоточащее предплечье.
– А его удравший сообщник?
– Тоже мне не знаком.
Лавджой заставил себя более внимательно присмотреться к мертвецу.
– Возможно, это были заурядные грабители, позарившиеся на ваш бумажник.
– Возможно.
– Однако вы так не считаете. Признаться, убитый не очень-то похож на уличного разбойника.
– К тому же он француз.
– Француз? Господи, мне это не нравится. Полагаете, между сегодняшним инцидентом и убийством мисс Теннисон существует какая-то связь?
– Если и существует, разрази меня гром, если я ее вижу, – Девлин отвлекся от перевязывания раны. – Тела детей не обнаружили?
– Что? О, нет, пока не обнаружили. Однако с каждым днем все труднее верится, что мальчики могут еще быть живы. – Магистрат кивнул подоспевшим с носилками служителям из морга и постоял, наблюдая, как перекладывают труп. – Мы принялись проверять рабочих, которые участвовали в раскопках на островке. Всплыли некоторые настораживающие факты об этом Рори Форстере.
Виконт закончил закреплять концы импровизированной повязки.
– Какие именно?
– Начать хотя бы с того, что десятник весьма вспыльчивый человек. И без стеснения поднимает руку на женщину.
– Меня это не удивляет.
– Разумеется, супруга Форстера подтверждает заявление мужа, будто он днем и вечером в воскресенье находился дома, однако нельзя отбросить вероятность, что Рори попросту запугал свою благоверную. Сложность в том, что я не понимаю, как он может быть убийцей.
Девлин покрутил кистью раненой руки, проверяя ее подвижность.
– Почему же?
– Если убийца – Форстер, каким образом Теннисоны вообще попали на островок? Логично заключить, что они могли приехать туда из Лондона только в сопровождении убийцы.
– То же самое можно сказать и о сэре Стэнли Уинтропе. Если убийца он, то как, черт побери, Теннисоны добрались до Энфилда?
Магистрат откашлялся:
– Мои коллеги на Боу-стрит считают нелепым даже предполагать, будто сэр Стэнли причастен к данному делу.
– Кто бы сомневался, – рассмеялся Себастьян. – Арест одного из ведущих королевских банкиров по подозрению в убийстве может неблагоприятно отразиться на военной мощи страны.
Лавджой пристально посмотрел на проступавшую сквозь самодельную повязку виконта кровь:
– Милорд, вам не кажется, что следует обратиться за надлежащей помощью?
– Полагаю, вы правы, – глянув на руку, нахмурился Девлин. – Хотя боюсь, сюртуку уже ничто не поможет.
– Ты уверен, что налетчики говорили по-французски? – поинтересовался Пол Гибсон, сосредоточенно накладывая ряд стежков на глубокий порез на предплечье приятеля.
– Уверен. – Виконт, раздетый до пояса, сидел на столе в передней комнате хирургического кабинета Гибсона. Рядом стоял таз с окровавленной водой и лежало испачканное тряпье.
Доктор завязал узелок на шве и выпрямился:
– Думаю, это могло быть уловкой, призванной ввести тебя в заблуждение.
– У меня сложилось впечатление, что злоумышленники не собирались позволить мне прожить достаточно долго, чтобы я успел впасть в заблуждение. Похоже, мои расспросы заставляют кого-то нервничать.
– По всей видимости, французов, – потянулся за бинтом Гибсон.
– Или людей, связанных с французами.
– Вот-вот.
– Конечно, – заметил Себастьян, наблюдая за работой друга, – то, что мои изыскания заставляют кого-то волноваться, не обязательно означает, что этот «кто-то» – убийца. Вполне возможно, ему просто есть что скрывать.
– Тем не менее, этот «кто-то» не страшится убивать, чтобы сберечь свои секреты.
– У сильных мира сего обычно немало тайн... а в данном расследовании то и дело мелькают имена влиятельных людей.
– Кого еще, помимо д’Эйнкорта и сэра Стэнли Уинтропа? – нахмурился доктор.
«Лорда Джарвиса», – подумал виконт, но не произнес этого вслух.
– Разве этих недостаточно? – соскользнул он со стола и потянулся за рубашкой. – Ты уже закончил вскрытие тела Габриель Теннисон?
– Да. Но боюсь, могу сообщить не намного больше, чем прежде. Жертву ударили ножом в сердце в воскресенье. Никаких следов иных повреждений. Кто бы ни был убийца, он не пытался изнасиловать девушку.
– Что ж, хотя бы от этого бедняжке не пришлось страдать.
– Я тут обнаружил одно обстоятельство, – почесал за ухом хирург, – которое, может, относится к делу, а может, и не относится.
Что-то в голосе друга заставило Себастьяна оторвать взгляд от рубашки, которую он застегивал.
– Вот как? И что же это за обстоятельство?
– Я сказал, что Габриель Теннисон не была изнасилована перед смертью. Но и девственницей она тоже не была.
Себастьян ожидал, что жена давным-давно отправилась спать. Вместо этого она сидела, скрестив ноги, на полу библиотеки среди беспорядочно разложенных книг и бумаг, склонив голову над страницами какой-то рукописи. На подбородке исследовательницы темнело чернильное пятнышко, и она была настолько увлечена своим занятием, что, как заподозрил виконт, даже не слышала его прихода.
– Мне казалось, ты намеревалась посетить с матерью музыкальный вечер, – остановившись в дверях, обронил Девлин.
Геро подняла глаза. Связка горевших рядом на столе свечей отбрасывала мягкий золотистый отсвет на ее профиль и плечи.
– Вечер закончился несколько часов назад. Я и подумала, что хорошо бы заняться материалами исследований Габриель. Не могу отделаться от мысли, что ключ к произошедшему с ней и с мальчиками где-то в этих записях. – При виде покоящейся на перевязи руки Себастьяна жена вскинула голову и прищурилась: – Ты ранен.
