Однако активно исследуются подходы к созданию самоорганизующихся интеллектуальных систем, состоящих из множества интеллектуальных агентов — небольших и не очень сложно устроенных программ или устройств, которые будут способны коллективно решать сложнейшие задачи, подобно муравьям или пчёлам. Так же как и пиринговые сети, они легко масштабируются и очень надёжны. Потенциально такие системы должны превзойти монолитные программно-аппаратные комплексы, которые используются сейчас, так же как Интернет, состоящий из разнородных независимых сетей, не имеющий хозяина и единого административного центра, превзошёл все существовавшие до него информационные системы.
Вообще, создание систем сверхбольшого масштаба, охватывающих всю планету и содержащих сотни миллионов компонентов, каждый из которых по отдельности относительно ненадёжен, представляется возможным только на базе децентрализованных технологий. Такие системы должны состоять из практически независимых частей и не иметь жёсткой структуры. И, так как машины лишены гормонально обусловленной склонности к доминированию, их объединение в такую сверхбольшую, сверхсложную и сверхнадёжную систему идёт гораздо быстрее, чем объединение общественных структур. Таким образом, информационные технологии готовят почву для последующих радикальных изменений в обществе.
Нетехнические риски
Как показано выше, чисто технологических препятствий уже не осталось. Вероятность того, что где-то что-то откажет, заглючит, будет взломано, уменьшилась до пренебрежимо малых значений. Но всегда есть риск насильственной «порчи» технологий. Законодательные ограничения криптографии тому пример. Кроме них и упомянутых выше устройств с «жучками» и встроенными ограничениями, опасения вызывает, прежде всего, усиливающееся давление на провайдеров. Государство, представленное властной бюрократической элитой, стремящейся монополизировать свое право на знания и информацию, обязывает их вести слежку за гражданами, блокировать доступ к нежелательному контенту или даже полностью отключать некоторых пользователей. Провайдеры вынуждены подчиняться, так как привязаны к территории и не могут уйти в места с более благоприятным информационным климатом. Их беспомощность широко используется в борьбе с поставщиками контента, например, правительство Китая, практически полностью контролирующее информационное пространство внутри страны, заставило Google подвергать цензуре поисковую выдачу. «Индивидуальный террор» в отношении людей, использующих файлообменные сети, также возможен только при вынужденном содействии провайдеров.
До тех пор, пока модель информизма не исчерпала себя, решать эту проблему можно только политическими методами, заставляя власть уважать свободу в Интернете, так же как её вынуждают мириться со свободной прессой и соблюдать права человека. Точно так же как сто лет назад профсоюзы в капиталистическом мире добивались признания своих прав и заставляли капиталистов идти на уступки. Никакое чисто техническое средство защиты не будет так же эффективно как хорошая забастовка или массовая акция протеста. Какие бы то ни было технические новшества, подрывающие стремление бюрократии к власти, либо будут разрешены как меньшее из зол, под давлением общественности, либо подконтрольны правящей верхушке, если не полностью запрещены.
Новый бизнес, ищущий свои прибыли в Интернете, также заинтересован в открытости. Этот интерес проистекает не из каких-то альтруистических побуждений, а из холодного и трезвого расчета. Показателен отказ Павла Дурова, основателя сети «Вконтакте», блокировать активность оппозиционных групп и пользователей во время массовых протестов в России в декабре 2011 года.
Павел Дуров: «...Разговоры о голосованиях, выборах, митингах и гражданской позиции мы считаем формой массового развлечения, наряду с обсуждением футбольных матчей и игрой в Счастливого Фермера.
В эти декабрьские дни, пока молодежь и ОМОН увлеченно играли в революционеров и реакционеров, мы занимались нашим прозаичным ремеслом, фиксируя запросы аудитории. Сначала пользователи столкнулись с проблемами при проведении массовых опросов; затем бурлящие оппозиционные сообщества вошли в ограничение на количество ежедневных комментариев; наконец, интересная нам аудитория обратила внимание на более удобный сервис проведения мероприятий у наших конкурентов. Во всех случаях мы отреагировали модернизацией соответствующего сервиса с задержкой от 15-и минут до двух дней.
Те, кто бросились благодарить нас за содействие политическим протестантам, теряют из вида простое обстоятельство. Если бы в те же дни мы стали проигрывать в конкурентной борьбе из-за отсутствия какого-нибудь сервиса виртуальных массовых репрессий, нам бы пришлось ввести и его. И будьте уверены — наши репрессии были бы самыми массовыми и самыми кровавыми на рынке.
Другое дело — внезапная просьба чиновников петербургского ФСБ блокировать оппозиционные сообщества. Фактически это было предложение добровольно дать фору всем конкурирующим площадкам, выдавив на них активную и пассионарную часть аудитории. Конкуренция на глобальном рынке социальных сетей без возможности удовлетворить спрос на свободное общение — это соревнование по боксу со связанными руками. Если иностранные сайты продолжают существовать в свободном поле, а российские начинают цензурироваться, рунет может ожидать только медленная смерть.
Чтобы обеспечить условия игры, при которых такие запросы немыслимы, я привлек внимание аудитории и других интернет-компаний, а затем высших государственных чиновников к запросам петербургского ФСБ. Подобные действия не стоит воспринимать как невинную ошибку. Если мы хотим сохранить отечественную интернет-индустрию, запросы на блокировку оппозиции неприменимы. По крайней мере, до тех пор, пока мы не научились побеждать в боксе, не используя рук.
В этой увлекательной игре начала декабря мы проявили не столько смелость, сколько здравый смысл. Мы действовали единственно возможным образом для команды ВКонтакте, так как любой другой путь просчитывался как летальный. Наша стойкость в обращении с государственными службами неизбежно следует из того факта, что при эскалации конфликта с любым ведомством наша точка зрения побеждает как единственно разумная. Или, если при каком-то фантастическом сценарии не побеждает, то мы лишь размениваем медленную и мучительную смерть нашей компании на быструю и безболезненную.
Если разобраться, то обозреватели западного склада сейчас хвалят нас за то же, за что всегда критиковали, — за отсутствие жесткой цензуры пользовательской активности. Мое стремительное превращение из «пирата» и «порнокороля» в защитника свобод отражает лишь непоследовательность в их убеждениях. Пока они применяют разные стандарты к разным видам цензуры, наша позиция остается неизменной и сводится к одному утверждению: бессмысленно удалять с одного интернет-сайта то, что можно быстро найти на других»
http://lenta.ru/articles/2011/12/12/durov/
Кроме локальных провайдеров проблему представляют магистральные каналы связи. Их мало, они дороги и уязвимы. Их пока что невозможно распределить на множество независимых и дублирующих друг друга фрагментов. Так, во время массовых протестов в Египте на пять дней был полностью отключен интернет. В случае намеренного одновременного повреждения нескольких крупных кабелей, идущих по дну океана, отключить можно целый континент. Однако эта угроза хоть и выглядит внушительно, не так страшна, как контроль над локальными провайдерами — массовое отключение интернета стоит экономике настолько дорого, что власть идёт на него лишь в крайнем случае, когда, как правило, уже поздно.
Общество тотальной слежки
...ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступа всякий желающий
Платон, «Государство»
Хотим мы того или нет, завтра мы будем жить в обществе тотальной слежки. И главную роль в этом сыграют информационные технологии. Уже сейчас в развитых странах практически все денежные трансакции отслеживаются и анализируются. Каждый наш шаг в интернете тоже можно отследить. Видеокамеры установлены повсеместно. И это только начало. Но обратите внимание — любые антиутопические сценарии будущего с участием «Большого Брата» предполагают наличие узкой группы нехороших людей, которые могут узнать всё обо всех, но сами остаются в тени, под покровом секретности, государственной тайны или глухих заборов частных охраняемых территорий. Голый человек определённо выглядит жалким и беспомощным, когда за ним наблюдают люди одетые (особенно в форму с погонами). А вот в бане он вполне спокоен и расслаблен. В бане все равны.
