Таммани снова пытался сверкать очами, но Том не желал выходить из роли бодрого и доброжелательного партнера. В конечном итоге Таммани был лишен горючего для гнева. Повернувшись, он собрался проследовать по проходу к своему месту, но вдруг, словно запнувшись, резко остановился и, повернувшись к Тому, небрежно полюбопытствовал:
– А что у вас ставится на будущей неделе?
Том, положив руку Таммани на плечо и понизив голос, сделал вид, что только ему открывает большую тайну:
– «Пираты».
Таммани широко раскрыл глаза, в которых блестели радостные огоньки и затаилась надежда:
– А Дейзи?
– Капитан корабля, – улыбнулся Том.
Лицо Таммани окончательно просветлело и озарилось широкой улыбкой.
– Как вы все это придумываете, Шонесси? Том скромно пожал плечами.
А Таммани, чей вид стал значительно менее воинственным, последовал к своему месту.
– Не беспокойся, Джен. Он предпочтет остаться живым, чтобы увидеть пиратов. Ну как, теперь ты рад тому, что я придумал?
Генерал проигнорировал вопрос.
– Что ты сделал его жене, Том?
– Гм… Честно, не знаю. Вероятно, я просто улыбнулся, и она…
– Ну да, я знаю, как ты «просто улыбаешься» женщинам.
Усмехнувшись, Том стал вспоминать:
– Нуда, она действительно хорошенькая. Я редко позволяю себе что-то большее, чем просто улыбку, когда имею дело женами своих клиентов. Для иного Бог придумал «Бархатную перчатку».
– Я не уверен, что именно Бог придумал «Бархатную перчатку», Том.
– М-м-м… Если и не он, то к его имени там часто взывают.
– Что такое «Бархатная перчатка»? – Сильвия повернулась к Роуз.
– Бордель. – Ответ Роуз был лаконичен. Сильвией одновременно овладели и ужас, и веселье.
– Ты когда-нибудь достукаешься, и тебя убьют, если будешь продолжать шутить с подобными неуравновешенными парнями.
– Что я могу сделать, если считаю необходимым защищать свою честь?
– Если я не ошибаюсь, ты считаешь, что честь – это категория, придуманная для богатых и пресытившихся.
– О да! Я не по этой части. Выживание редко имеет отношение к чести. Но я считаю своей миссией в жизни развлекать богатых и пресыщенных.
Генерал вздохнул.
– А вот еще один вопрос, Том. Что ты делал в лавке, где продаются игрушки?
– Таммани ошибся, – немного рассеянно произнес Том. – Я был представлен его жене где-то в другом месте.
Генерал немного помолчал и произнес скептически:
– Например, в церкви?
– Я не дотрагивался до нее, Джен, клянусь тебе.
– Некоторые мужчины остепеняются с помощью всего лишь одной женщины. – Генерал многозначительно посмотрел на Тома. – Остепенившись, они не раздаривают направо и налево улыбки чужим женам и не ввязываются в дуэли.
– Как эгоистично с твоей стороны, Джен. Я, конечно, понимаю, что, говоря это, ты заботишься о собственном покое, но не о моем счастье. – Том щелкнул крышкой часов. – Пора начинать представление.
Мысленно Сильвия Ламорье снова и снова возвращалась на сцену «Белой лилии», где только что перед взором восторженных мужчин в стройной шеренге хорошеньких девушек подпрыгивала и, задирая попку выше головы, кричала вместе со всеми «Уиии!». Точно так, как съеденная пицца не лучшего качества долго напоминает о себе. К счастью, танец фей не был слишком продолжительным.
Реакция публики на представление, которое, по уверениям Роуз и других девушек, они давали десятки раз, оказалась необычайно теплой и благодарной. Сильвия задумалась, для чего она столь упорно трудилась, совершенствуя мастерство, если есть возможность доставить удовольствие публике – во всяком случае, ее мужской части, – потратив гораздо меньше усилий.
Хотя, разумеется, радовать публику – лишь малая доля от того, ради чего Сильвия делала это.
Представление продолжалось. Под восторженные аплодисменты публики Молли спела непристойную песенку, сопровождая пение откровенными помахиваниями палочек. Затем команда мальчишек выкатила на сцену длинную, цвета морских водорослей конструкцию, украшенную резьбой.
И тогда Сильвия поняла, для чего предназначалась труба.
Послышался серебристый звук изумительной чистоты, и в театре воцарилась тишина.
За кулисами два дюжих парня орудовали каким-то механизмом. Сильвия подняла голову. Большие качели, украшенные цветами из шелка, на двух цепях опускались со стропил на сцену. Чарующий звук трубы мало сочетался с тем, что с изумлением увидела Сильвия: женщина с пышными формами, напоминающими песочные часы, сногсшибательно полногрудая, не слишком ловко перемещалась по сцене. Нижняя часть ее фигуры была задрапирована и, по всей видимости, изображала хвост русалки. В длинных волосах, которые, судя по их яркости, были подкрашены хной, сверкали блестки и ленточки, долженствующие изображать водоросли.
– Ее величество, – шепотом подсказала Роуз.
– Если она наберет еще хотя бы один стоун[6] веса, качели треснут, словно щепка, – с горечью пробормотала Молли.
Стало быть, это Дейзи Джоунз.
Сильвия с интересом наблюдала, как русалку быстро усадили на качели, которые слегка, а может, и зловеще, застонали, когда ее зад опустился на них. Дейзи руками, затянутыми до локтей в блестящие перчатки, ухватилась за цепи. Парни тщетно пытались раскачать качели. И лишь когда Дейзи, отпустив негромкий, но образный эпитет в их адрес, помогла им, тряхнув хвостом, качели сдвинулись с места и закачались. Цепи музыкально заскрипели, снова послышались звуки трубы, и красный бархатный занавес пополз вверх.
– Дейзи! – восторженно взревела публика.
Дейзи царственно помахала рукой и послала в зал несколько воздушных поцелуев. Кое-кто из мужчин, сидевших в первых рядах, приложили к своим губам ладони, изобразив, что они поймали эти поцелуи. Качели поднялись вверх, и мужчины старательно вытягивали шеи, пытаясь заглянуть под раскачивающийся русалочий хвост, чтобы хоть на мгновение увидеть роскошный зад дивы. Длинные волосы Дейзи соблазнительно развевались, но все оставалось в рамках приличий.
«Приходите, парнишки, уходящие в плавание, взглянуть на мой красивый хвост».
Голос Дейзи никак нельзя было назвать «пленительным».
– Русалка на качелях? – Сильвия в недоумении взглянула на Роуз.
– Это подводный мир, мисс Шапо. – Тихий голос Тома Шонесси прозвучал у нее за спиной, породив такое ощущение, будто кто-то осторожно, кончиками пальцев, прикоснулся к ее позвоночнику. Сильвия почувствовала холодок, мгновенно пробежавший по спине. – Мы позволяем себе в «Белой лилии» некоторые фантазии. Это сон: русалки в морской пучине качаются на качелях. – Он посмотрел на публику и удовлетворенно улыбнулся. – Прибыльный сон.
