– Но это поставит крест на наступлении группы армий «Центр» на Москву! – Гальдер впервые за очень долгое время утратил свою знаменитую невозмутимость.
– Сейчас это не так важно. Нашей приоритетной целью до наступления зимы должны стать захват Петербурга и Донбасса – это решающим образом подорвет способность Советов к сопротивлению.
– Разрешите, мой фюрер? – Гудериан, уже примерявшийся в мыслях к победному параду во вражеской столице, не выдержал такого надругательства над своими планами.
– Да, Гудериан, говорите.
– Мой фюрер, главный принцип стратегии, сформулированный еще Клаузевицем, гласит: первоочередной целью военной кампании должно быть уничтожение вражеских войск, после этого захват всех ресурсов противника произойдет автоматически. Все разведывательные данные свидетельствуют о том, что противник подтягивает все возможные резервы именно на московское направление. Значит, именно здесь у нас имеется наивысший шанс нанести решающее поражение Красной армии. Кроме того, Москва не только столица, но и крупнейший транспортный узел СССР, ее захват сильно затруднит противнику маневр силами между фронтами и переброску резервов из глубины. В таких условиях захват Украины и Петербурга будет произведен намного легче и с меньшими потерями, чем при нынешних условиях.
Для удара на Москву уже практически все готово – планы наступления, графики движения колонн, инструкции войскам, даже дорожные указатели заготовлены! Такая цель воодушевит наших солдат, а потеря столицы наверняка произведет удручающее впечатление на противника. Отдайте приказ, мой фюрер, и мы возьмем ее!
Гитлер слушал эмоциональную речь лучшего панцер-генерала вермахта спокойно и не перебивая. Командующий группой «Центр» – Федор фон Бок согласно кивал, он тоже явно за наступление на Москву. А вот Рундштет и Лееб хмурятся – эти вовсе не прочь получить дополнительные силы за счет соседней группы армий. Мнения разделились, но решение должно быть принято.
– Вы вспоминаете Клаузевица. Я тоже его читал. Данные, которыми мы располагаем, свидетельствуют: именно в районе Киева сейчас располагается крупнейшая группировка русских войск. Там же сконцентрированы и остатки их кадровых дивизий, еще довоенного формирования. У нас есть уникальный шанс уничтожить разом всю группу армий Буденного! А вы предлагаете вместо этого авантюрный рывок на столицу с необеспеченными и растянутыми флангами! И после этого вы еще будете упрекать меня в непонимании стратегии? – Гальдер недовольно поджимает губы, фюрер сумел уязвить высший генералитет их же оружием.
– Но дело не только в киевской группировке. Сейчас я в очередной раз убедился – мои генералы ничего не понимают в военной экономике! Нам нужно украинское зерно! Донбасский уголь и сталь не должны оставаться у Сталина, промышленность Петербурга должна быть уничтожена. Вы, помнится, сетовали на сверхтяжелые русские танки? Их выпускают в Петербурге! Как и многое другое… А еще Петербург – это база Советского флота, который угрожает стратегическим поставкам железной руды и прочих товаров из Швеции. А Крым, с его аэродромами, является прямой угрозой жизненно важным для нас нефтепромыслам Плоешти.
Мы должны лишить противника всех этих преимуществ, разгромить группы армий Буденного и Ворошилова и тем самым высвободить дополнительные силы. Лишь после этого наступление на Москву может быть продолжено. 3-я танковая группа будет переподчинена группе армий «Север» и развернута на петербургское направление. 2-я танковая группа и 2-я полевая армия будут развернуты на юг. Все это будет отражено в директиве ОКВ в ближайшее время. Пока что это все, господа.
* * *
Ганс Нойнер, в отличие от высшего генералитета, бременем выбора не терзался и груза ответственности не ощущал. Его волновали совсем другие вопросы, главный из которых заключался в следующем: когда же вернется Геро с ожидаемым подарком и успеет ли он до выступления батальона? Вопрос был отнюдь не праздным.
С тех пор как батальон вместе со всей дивизией переправили на кременчугский плацдарм, чтобы постучаться с черного хода в двери столицы Украины, особых проблем у них не было. Обычная рутинная работа в наступлении – марши по бескрайним полям и нивам Украины, стычки, снова марши… Правда, это постоянное движение по казавшимся бесконечными и пустынными просторам Советского Союза уже начинало изматывать даже бывалых солдат. Приятное разнообразие наступило сегодня около полудня. Приближалось время привала, когда вблизи какого-то безымянного хутора, который они проезжали, передовой дозор вездесущего Руста обнаружил несколько вражеских полевых кухонь. Как их сюда занесло и к каким частям они относились – бог весть. Главное, что дополнительная разведка не выявила поблизости никаких боевых частей русских. Ганс, пребывая в хорошем настроении после состоявшегося два дня назад вручения ему железного креста первого класса, ухмыляясь, приказал роте построиться и организованно приступить к приему пищи.
Русские повара и кашевары не сразу разобрались, что это за колонна мотоциклов выкатилась к ним из клубов пыли, а когда разобрались, пытаться бежать было уже поздно. Когда же эсэсовцы чинно выстроились перед дымящими кухнями в очередь, гремя кружками и котелками, то нонкомбатанты и вовсе впали в ступор. Впрочем, профессиональные навыки вскоре взяли свое и, срочно добавив в кашу дополнительную порцию сливочного масла, кухонные боги бодро приступили к раздаче горячего питания. Более того, новоявленные кормильцы доложили, что неподалеку – в соседнем селе – по слухам, имеется склад с продукцией какого-то винзавода, эвакуировавшегося то ли из Молдавии, то ли из Крыма. Операция, по всей видимости, сорвалась. Транспорт, на котором производилась эвакуация, был конфискован военными, а продукцию заперли под замок в местном сельпо. Информация показалась столь интригующей, что на разведку немедленно был отправлен Геро с отделением мотоциклистов.
Так что теперь Ганс восседал на штабеле бревен за сараем и наворачивал жидкую гречневую кашу, обильно сдобренную домашней свиной колбасой, заедал это все белым хлебом и, глядя на волнующееся море спелой пшеницы, предавался радостным мечтам о бочонке красного вина, который увенчает этот обед. Короткий отдых и хорошая жратва, что еще надо на войне?
Через минуту Ганс чуть не выронил ложку при виде картины, представшей перед ним при очередном осмотре окрестностей. Три странные, но, несомненно, гуманоидные фигуры, плотно замотанные в пятнистые плащ-палатки, в перчатках и противогазных масках, обвешанные гремящими котелками и ведрами, с карабинами и несколькими сигнальными дымовыми шашками в руках, не спеша брели в его сторону.
– Какого?!!
– Командир, тут рядом на лугу – пасека. Может, запасемся медом, пока время есть? Все равно до выхода еще пара часов. – Голос, доносящийся из-под маски, принадлежит Крамеру. Кажется.
– Verdamt [43]! Михель, ты бы еще на обратном пути у меня разрешения спросил! Какого хрена ты тут передо мной марсианина изображаешь? Я из-за тебя чуть не подавился этой чертовой размазней!
– Ээ, а… Прошу прощения, оберштурмфюрер! Разрешите заняться реквизицией продовольствия с целью обеспечения снабжения роты дополнительным питанием в период ведения активных боевых действий в соответствии с предписаниями службы снабжения группы армий!
– Разрешаю.
– Jawohl!
– Стоять! Что у вас там за шашки?
– Это для люфтов – сигнал «свои». Даже если заметят дым – ничего страшного. Если что – мы аккуратно. Это так – на всякий случай взяли. Вдруг пчелы какие-то неправильные будут – черт их знает этих русских пчел…
– Ладно, валите. Час вам на все – потом никаких походов.
Проводив предприимчивого взводного задумчивым взглядом, Ганс продолжил систематическое уничтожение дармовой каши, прерванное столь экстравагантным образом.
– Кажется, вечерний кофе можно будет несколько разнообразить… Если еще и Геро не подведет…
Геро не подвел.
* * *
Увы, столь веселые деньки выпадали не всегда. Уже на следующий день разведчикам «Тотенкопф», игравшим роль подвижного заслона, пришлось срочно выдвигаться навстречу прорывающимся из котла частям Красной армии. Отражать вражескую атаку пришлось прямо «в поле», времени на то, чтобы полноценно зарыться в землю, не было.
Ганс стоял на обочине проселка посреди неубранных хлебов, окидывая хозяйским взглядом расстилающийся перед ним пейзаж. Слева виднеется старая помещичья усадьба. За ней заросшая лесом балка с обрывистыми склонами. Справа течет ручей с заболоченными берегами. На его берегах расположилась небольшая рощица… Августовское полуденное солнце греет бритый затылок. Длинный, выгоревший на солнце, чуб кажется еще более светлым на фоне загоревшего лба. Над левым ухом белеет свежий шрам. Рукава камуфляжной рубахи, надетой прямо на голое тело, закатаны до локтей, на груди Железный крест, знак за ранение и штурмовой знак пехотинца. В левой руке бинокль, на плече МП, на поясе подсумки с магазинами, кобура с «Парабеллумом», штык в ножнах и еще куча всякого барахла. Рядом стоит Геро, похожий на Ганса, как родной брат, только волосы у него темные и наград поменьше. За спиной маячит туша Клинсманна, а впереди старательно окапываются и маскируются солдаты…
