ухо и целую в лоб.
— Но когда он ляжет в постель, тебе будет удобно обниматься с ним, а не со мной? Я просто хочу, чтобы он знал, что он тебе нужен не только для секса.
Она поднимает голову и бросает на меня озадаченный взгляд. — Больше, чем секс?
— Да. Я думаю, что это поможет ему почувствовать себя лучше. Знать, что он тебе действительно небезразличен.
Она касается моей щеки, делая глубокий вдох. — Ты уверен, что знаешь, что делаешь? Я не хочу, чтобы кто-то пострадал.
— Он тебе небезразличен, не так ли?
— Не так ли? — отвечает она.
Больше, чем она понимает. Черт, больше, чем я понимаю, и я знаю, о чем беспокоится моя жена, но все мое нутро говорит мне, что это правильно.
— Конечно, хочу.
— Хорошо, потому что ты все время говоришь обо мне и о том, как сильно я хочу его, но ты тоже хочешь этого, Хантер, и я думаю, что он должен знать, как сильно ты заботишься о нем — так же сильно, как и я.
— Иногда мне кажется, что Изабель может заглянуть в мои мысли. Клянусь, она знает то, что я прячу в голове, еще до того, как я подумаю об этом вслух, но именно это и делает нас такими идеальными друг для друга. Она находится в моей голове так же, как и в моем сердце.
Через несколько минут Дрейк выходит из ванной, включает свет и забирается в постель следом за Изабель. Она на мгновение прижимается ко мне, и я уже начинаю беспокоиться, что она не сможет этого сделать. Позволить ему съесть ее киску — это одно, но обниматься с ним, пока они засыпают, — это уже слишком.
И я не могу перестать думать о том, что он сказал мне раньше, о том, что не хочет причинять боль. Мне просто нужно, чтобы он знал, что он не просто быстрый трах для нас обоих. По какой-то гребаной причине он привязался к Изабель — это именно то, чего я хочу.
И тут, как раз когда я начинаю терять надежду, она быстро целует меня в губы и откидывается, упираясь головой в протянутую руку Дрейка. Он на мгновение замирает, глядя на меня сквозь темноту. Но когда я не протестую, он расслабляет свое тело, кладет руку ей на плечо и медленно засыпает.
Правило № 13: Установи правила с самого начала и никогда, никогда не нарушай их
Изабель
Тренажерный зал отеля пуст, что радует, потому что я не могу набрать достаточное количество километров на стационарном велосипеде.
В голове полный бардак. Я все время вспоминаю прошлую ночь и то, что это было совершенно безумно. Я позволила другому мужчине опуститься на меня, пока мой муж наблюдал за этим. Я, наверное, сумасшедшая, потому что это не то, чем занимаются нормальные двадцатисемилетние женщины — и получают от этого огромное удовольствие.
Мне должно быть стыдно за те мысли, которые сегодня бушуют в моей голове. Например, о том, что Дрейк целуется не так, как Хантер. Как по-другому ощущается его рот с чуть более пухлыми губами. Как по-другому ощущается его рот там, внизу. Не лучше и не хуже… просто другой.
Я давно так сильно не кончала.
Я бы никогда не сделала этого, если бы Хантер буквально не сказал нам — никогда. Но Боже… я рада, что он это сделал.
Я преодолеваю восьмую милю на велосипеде, когда дверь в зал открывается, и я оборачиваюсь, заметив, что это Дрейк. Я быстро вытаскиваю наушники и замедляю темп езды на велосипеде.
— Привет, — бормочу я.
— Привет, — отвечает он. — Он работает, так что я решил потренироваться.
Я киваю с натянутой улыбкой. Неделю назад я бы неуместно пошутила над Дрейком, может быть, что-нибудь о том, что он много тренируется, но сейчас я не могу так шутить. После вчерашнего вечера я не могу сделать или сказать что-то рядом с ним, чтобы не чувствовать себя неловко и напряженно.
Он неловко ковыляет к весам, а я изо всех сил стараюсь вести себя естественно, но это невозможно. Я ненавижу это. Ненавижу, что мы больше не мы, а я любила нас.
Давайте будем честными — Дрейк тоже мой лучший друг, даже если мы не говорим об этом так, как он и Хантер. У меня нет близких подруг, только несколько дружеских знакомых. Дрейк — тот парень, с которым я хочу проводить выходные, приглашать в кино, пить с ним и сидеть, ничего не делая, по крайней мере, он был таким до того, как стало неловко.
И какой бы замечательной ни была прошлая ночь, я бы предпочла вернуть ту дружбу, а не эту.
Он, должно быть, тоже это чувствует, потому что быстро поворачивается ко мне лицом и говорит: — Мне кажется, или сейчас все очень неловко?
Я быстро качаю головой. — Дело не только в тебе, Дрейк. Сейчас все очень неловко.
— Я ненавижу это. Может, мы просто поговорим об этом, и все вернется на круги своя?
— Пожалуйста, — соглашаюсь я.
— Хорошо…, — говорит он, позволяя своему голосу затянуться в тишину.
Я полагаю, что это та часть, где мы действительно говорим о третьей базе, которую мы обошли прошлой ночью, но это, очевидно, не так просто.
— Ты уверена, что не против? — спрашивает он. Его ярко-голубые глаза сфокусированы на моем лице с теплотой и заботой, и я просто люблю его за это. Как такой милый и чувствительный человек может быть не предан никому?
— Я не против, если только это не сделает наши отношения странными.
— Я тоже.
— Значит, вчера все было хорошо? — спрашиваю я деликатно, как будто мне нужно, чтобы он подтвердил, что то, что он съел меня, было всем, чего он только мог пожелать. Но спрашивать об этом как-то нелепо.
— Прошлая ночь была потрясающей, — отвечает он, и я чувствую, как у меня в животе порхают бабочки.
— Это было…
— Боже, это так странно, — добавляет он, и я смеюсь.
— Наверное, не так странно, как обниматься, — отвечаю я, пытаясь разрядить густое, плотное напряжение.
— Да ладно тебе, — шутит он, толкая меня в плечо. — Ты отлично умеешь обниматься.
— И ты тоже! Мы должны были обниматься все это время.
Он смеется. — Обычно я не очень люблю обниматься.
— Ну, оказывается, твои мускулистые бицепсы — отличные подушки.
Улыбаясь, он разминает их, и я закатываю глаза. — Эти подушки?
— Прекрати, ты выпендриваешься, — поддразниваю я его, и вот так… мы снова
