Обычная история. По местным меркам.
Новоиспечённого младшего адепта Йени Финра приковали за пояс к одному из достойных братьев Ордена Щита, и началась «новая жизнь». А фактически — узаконенное рабство. Хорошо ещё, что пить кровь его больше никто не заставлял. Но вот о том, чтобы есть регулярно и досыта, речи не шло. К тому же рядом с магом крутился приставленный к нему и к достойному брату (то бишь кандидату в щитовики) высокочтимый брат. И этот последний любил развлекаться разными незамысловатыми способами. Например, прикажет прочесть память какого-нибудь купчишки на предмет провоза контрабанды, во время настройки подойдёт поближе, своей антимагической аурой разрушая шансы на успех — и тут же поучит «неумеху» кулаками за неисполнение приказа. Это, конечно, если купчишка, замазанный в нарушениях закона, оказался сообразительный и заранее сунул высокочтимому брату взятку за срыв проверки. Но вообще-то высокочтимый брат, первый из хозяев Йени Финра, любил чесать кулаки о «выродка» и без особого повода. Особенно спьяну. И весьма неохотно передал подопечного другому высокочтимому брату, когда проиграл живую боксёрскую грушу в кости.
Новый хозяин своё имущество отмыл, подкормил, даже не поленился сводить к магу-целителю. И поначалу Йени Финр радовался этим переменам. Но довольно быстро выяснилось, что участь боксёрской груши — не самое противное. Потому что новому хозяину приглянулся не столько маг-разумник, сколько его задница. Ценитель мальчиков, чтоб его самого кастрировали!
Смена хозяев спасла магу жизнь, потому что из-за регулярных побоев он начал кашлять кровью, потерял аппетит и не мог толком уснуть из-за непрекращающихся болей. Но эта же смена хозяев растоптала остатки того, что ещё оставалось от дворянской чести. Шило, блин, на мыло. Кажется, именно на этом этапе Йени Финр превратился в пустоглазое привидение с маской вместо лица. А мог бы и рассудком повредиться — вот только магам разума сумасшествие не светит. Сила его дара и опыт как раз возросли. Не в последнюю очередь из-за того, что хозяин-извращенец стал первым, кто разрешил юноше читать труды по магии — богомерзкие, но полезные.
А потом Йени Финр вырос, и хозяин поменял его на более молодую «модель». А чтобы слух о несколько необычных наклонностях не распространился шире, чем это пристойно, — отдал «духовно близкому» собрату-омериту. Только не шельдагцу, а варрэйцу. Да-да, именно Астанию — в ту пору ещё не могучему, всего лишь избранному брату, то бишь оруженосцу. И очередной хозяин быстро заставил своё приобретение пожалеть о том, что в сугрешианской стране маги не ходят с цепями на поясе. Как будто отсутствие этих лязгающих железок что-то меняет!
Первый хозяин просто избивал Йени Финра. Второй всё больше насиловал. Третий же органично совместил то и другое, доведя свои наклонности до некоторой даже утончённости. Без подготовки, то бишь предыдущего печального опыта, маг-разумник от такой жизни просто перерезал бы себе глотку, улучив момент. И то, что светлоцерковники точно так же, как и христиане, признают самоубийство тягчайшим грехом, толкающим человека прямо в лапы архидемона, не остановило бы отчаявшегося парня. Но человек может привыкнуть ко многому…
И Йени Финр со временем приноровился даже к Астанию.
Опять-таки обычная история. По местным меркам.
Ох, как же я ненавижу эти самые «местные мерки»! На основании одних лишь осколков чужих воспоминаний, заочно — но с накалом, который мне раньше и в горячечном бреду бы не привиделся! Даже достаточно ясное сознание, что Йени Финр нарочно подсунул мне эти свои воспоминания в расчёте на вполне определённую реакцию, не помогает вернуть душевный покой.
Ведь я не хочу его возвращать. Я тоже стою перед выбором — и знаю, что выбираю.
Так-то вот попаданцы и превращаются в Томных Пластилинов. Ага, ага.
— …недостаёт очистительного пламени. И я вам его обеспечу!
— Ты не посмеешь!
— Да неужели?
Истошный рёв боли, переходящий в вой. Затем, резко — тишина.
Мирг не зря считался одним из опытнейших Охотников. Когда он скользнул по коридору второго этажа к началу лестницы, спускающейся в общий зал Дозорной заимки, ни одна половица не выдала его скрипом. Впрочем, учитывая обстоятельства, он мог и не упражняться в скрытности — всё равно вряд ли кто-то из собравшихся внизу обратил бы на него внимание.
Осторожный взгляд из-за угла…
На перечёркнутое шрамами бородатое лицо Ухобоя легли жёлто-рыжие отблески. Над развёрнутой к небу ладонью левой руки саорэ Иан-па вилось не то колдовское пламя, не то какой-то огненный дух — и на освещённой половине его лица стыла кривая ухмылка не то торжества, не то гнева, не то презрения… а скорее, всего этого разом. Позади мятежного чужака скорчился на полу один из людей Астания, Беспалый. Видать, хотел подобраться к Иан-па со спины, да не смог.
— Что ты с ним сделал, выродок?!
В голосе могучего брата, схватившегося за оружие и сверлящего взглядом чужака, звякнуло недоумение. Мирг поставил бы золотой против гнилой портянки, что рыцарь Ордена Щита сейчас всеми своими немалыми силами давит на Иан-па, стремясь погасить его магию — но странный огонь, продолжающий полыхать над ладонью мага, всё никак не погаснет.
— Просто лишил кое-чего ненужного. И слегка прижёг рану, чтобы кровью не истёк. Один форскут — и мир стал немного чище. Может, мразью этот твой прихвостень останется, но вот мужеложцем ему уже не бывать — по техническим причинам. А теперь я…
Пока саорэ Иан-па цедил слово за словом, удерживая свою жутковатую ухмылку, за его спиной из прохода на кухню выглянули напуганная Луа и растерянный Анира. Кусака и Медник жались к старшему щитовику, словно цыплята к курице (ещё бы, не без злорадства подумал Мирг, дуром полезть к магу и тоже лишиться придатков им явно не хочется!). А Сульхасий быстро нашептал что-то Марреху, после чего новоиспечённые высокочтимые братья положили руки на плечи Астания — один справа, другой слева. Почувствовав это, рыцарь выпрямился и велел:
— Вместе, во имя Высочайшего!
И тут за малое время произошло сразу много разного.
Саорэ Иан-па умолк и покачнулся, огонь над его ладонью погас. Кусака с Медником не без опоздания, но сообразили, что ситуация изменилась, и резко рванули из ножен клинки. Только вот их опередила коротышка-Луа. Просеменив мимо валяющейся туши Беспалого, она размахнулась и обрушила на затылок чужака припасённую загодя сковороду.
То есть попыталась обрушить.
Неловким, но достаточно быстрым движением скользнув в сторону, Иан-па перехватил руку со сковородой, не глядя — и, развернув споткнувшуюся Луа вокруг оси, как в странном танце, пинком отправил её в сторону своих противников. Кусаку с Медником, уже рванувших было к нему, некой невидимой силой отбросило прочь — да так, что те аж до стены долетели и с грохотом в неё врезались. После чего стекли на пол и остались лежать, не шевелясь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
