Солнца не было, небо скрывалось за мрачными облаками — это напоминало мир Сидмур. Но, только это, в остальном — иначе. Вместо стерильного запаха искусственной хвои воздух был насыщен множеством миазмов. Всё более чем реально. Когда читаешь сказки, вони не ощущаешь. Картинки не передают всех ощущений.
Лён торопливо переступал крупными копытами, отыскивая землю. Он спешил покинуть поле боя. Хвостом отмахивался от бесчисленных жирных мух — те пировали на останках, и в жарком воздухе быстро образовывался опарыш. Всё кругом кишело червями.
Вырвавшись на относительно чистое пространство, он кинулся к речке, чтобы смыть с копыт всю эту пакость.
— Не советую. — кратко сказал Ворон, когда конь потянулся к воде губами. И Лён отпрянул, увидев под водой всё те же трупы. Берега смердели.
"В обморок бы не свалиться." — подумал конь. Его мутило.
— Скачи за мной. — прокаркал Ворон и низко полетел выше по течению.
Там и в самом деле оказалось чище. Они миновали поле боя и углубились в чащу леса. Лён немного осмотрел себя. Хорошо, что он не снял с себя одежду. Это существенно повлияло на его внешний вид. Ботинки на толстой подошве превратились в мощные копыта, а мех, который был внутри — в густую поросль вокруг голеней. Ноги Лёна обросли длинным рыжим волосом и напоминали расклешённые штаны. Он скосил глаза на нос. Морда тёмно-рыжая с белой полосой. По шее тяжело моталась никогда не стриженая грива. Хвост тоже густ и длинен.
Он вывернул морду и осмотрел свой круп. Куртка преобразовалась в рыжую лохматую шкуру — это нисколько не напоминало ухоженность и гладкость сидмурийских жеребцов. Скорее лошадь Пржевальского. В целом, получился очень некрасивый конь. Понравится ли он Костяну?
— Вот здесь источник. — позвал Вещун. — Можно попить водички.
Раздувая рыжие бока, Лён с шумом пил воду. Фыркал, тяжело вздыхал. Встряхивал мокрой гривой. Ворон деликатно полоскал горло немного в стороне.
"Ну всё, пора." — решил конь и направился на взгорок, чтобы оглядеться. И тут почувствовал, как ему легко скачется. Лён игриво боднул головой берёзку и выдрал хвост из ежевичных зарослей. Потом подумал и пощипал травы. Ворон не мешал ему осваиваться с новым телом. Он задумчиво клевал ягодки земляники, аккуратно выбирая их среди травы. Ягод было много. Лён тоже соблазнился лакомством и стал сгребать ягоды широким языком.
— Ну, кончаем развлекаться. — проговорил, наконец, Вещун. — Пора взглянуть на твоего приятеля.
И первым двинулся в дорогу.
* * *
Он предполагал, что Добрыня с матушкой живёт в скромной избушке, но, ошибся: Офимья Александровна была дамой состоятельной.
"Мог бы и раньше догадаться! Александр — не холопье имя." — подумал Лён и обеспокоился. Подойдёт ли богатырским запросам Костяна рыжий конь с мохнатыми ногами? Не зря же он тогда потащился, как очарованный, за великолепным сидмурийским жеребцом!
Столичные хоромы Добрыни были не бедны даже среди множества очень добротных дворов высокие бревенчатые терема Добрынюшкиной матушки отличались солидностью и нарядностью. Так, зевая на двускатные крыши деревянных переходов и на цветные шатровые верхушки горниц, Лён и заплёлся в открытые ворота.
Не успел он сориентироваться в обстановке, как где-то наверху раздался шум, и по деревянной лестнице загрохотали быстрые шаги.
— Матушка, — пророкотал молодой басок, — не гневися понапрасну! Володимир-князь нынче собирает рать. Змеёвичи проклятые всё топчут землю русскую. Да не к лицу мне, добру молодцу, всё в теремах сидеть. Да не к лицу мне, богатырю, за няньками всё прятаться! Как да пойду я, Никитин сын, да на Пучай-реку, да на тую гору сорочинскую! Уж разгуляюсь я, уж разойдусь плечом! Ужли Алёшенька Левонтьевич перед Володимиром да силушкой своею похваляется! Неули мне, Никитичу, от левонтьевичей срам терпеть?! Пойду я ко князю Володимиру, пойду в хоромы Мономаховы! Пущай-ка Володимир-князь то ведает: кого тая Змеюка убоялася да перед кем Горынишна закаялась вовеки впредь летать на землю русскую да брать в полоны русичей!
Так говоря, молодой Чугун сбежал на двор и направился к конюшне, распинывая по дороге кур и ругая дворню. С высокой лестницы спускалась его матушка, Офимья Александровна.
Ещё не старая, в высоком головном уборе, в шёлковых платках, в вышитой жемчужной душегрейке.
— Ох, Добрынюшка, — говорила она, о чём-то не соглашаясь с сыном, — недоброе ты замыслил дело! Да пошто тебе, Добрынюшка, с Левонтьевичем-то споры спорить?! Да пошто тебе, кровинушка, перед князем-то Володимиром да похвалятися?! Уж мало ль ты, Добрынюшка, вызволял-то русичей?! Уж мало ль ты побил, Никитевич, змеёвичей тех окаянныя?! Заметил ли тебя да Володимир-князь, сказал ли слово доброе? Отсыпал ли каменьев дорогих в ладонь, наградил ли землями? А нынче как беда-кручина в князев дом пришла, так и давай тут Володимир-князь к себе в палаты кликать добрых молодцев! Уж не ходи ты, Добрынюшка, на ту Пучай-реку! Уж не ходи на тую гору сорочинскую! Уж не выручай с полону-то змеёвского ни королей, ни королевичей, ни простого люду русского!
Добрыня не слушал матушки и выводил на белый свет только что зашедшего в конюшню одноклассника.
— Я недолго, матушка, — почтительно отвечал он, поклонясь Офимье Александровне, — послушаю, чего тот Левонтьевич князю в уши вдунет, да и поступлю насупротив.
Говоря всё это, он взгромоздил Лёну на спину тяжёлое седло, надел узду и мигом взвился в седло. Лён подумал и решил, что возить Костяна ему вполне по силам. Так они и вышли со двора. Нетерпеливый Никитин сын стиснул Лёнькины бока ногами и погнал рыжего жеребца, вздымая в воздух пыль.
ГЛАВА 13. Прекрасная Потятишна
— Ох, матушка! — восклицал Добрыня, воротясь обратно в отчий дом. — Ох, вести-то какие нехорошие! Ты слышь-ко, какова у Володимира беда! Змеюка та проклятая намедни-то летала над стольным Киев-градом да над палатами над князевыми-то всё кружила! Да увидала, растреклятая, князеву племянницу, Забаву Потятишну! Да и махнула, шестиглавая, да прямо с воздуху, ну чисто коршун! И сволокла, змеёвщина беспутная, красну девицу да к себе в полон! На гору сорочинскую, на Пучай-реку!
— Да что ж тебе, Добрынюшка, — рассудительно так отвечала матушка, Офимья Александровна, — до той Потятишны за дело-то? Чай князевы дружинники не пойдут ли да не выручат Володимира племянницу, Забаву ту Потятишну, из полона из змеюкина! Али нет при палатах при Мономаховых молодого Алёшеньки Левонтьича? Ты поди-тко, Добрынюшка, положи головушку под берёзою высокою да на подушки-то пуховые! Уж ты сосни, Добрынюшка, до вечеру. А дальше почивай до утречка. А утречком, гляди-тко, пройдёт блажь молодецкая! А я тебе тем временем велю гуся запечь да всего в яблоках! В зубы-то ему гвоздичь-цветок, в зад ему сальца кусок. Травой заморской всего обсыпать повелю. Лишь для Добрынюшки одного мово я тую травку из дальних-то земель у купчины у заезжего за сорок гривен золотник приобрела! Ан перец трава та называется! Пойдём-ка, сынушка, велю тебя подушками-от обложить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
