Вырвавшееся рыдание удивило ее саму. Мина прижала кулак к губам, колени ее подогнулись. Вжавшись лицом в покрывало, она стонала и царапала ковер. От боли и ярости ей хотелось кричать диким криком. Разом вспомнились все те, кого она потеряла — брат Стефан, убитая горем мать и отец, медленно тающий на ее глазах. Она лишь хотела создать безопасную гавань для себя и близких, и вот теперь Балфур прислал своих ястребов уничтожить эту гавань.
Вцепившись в покрывало, Мина поднялась на колени. В ушах звенело предупреждение Бэрронса. Если так они вздумали ее запугать…
«Я убью принца-консорта. Убью их всех».
— Ваша светлость! — Гримсби взял ее за плечи. — Ваша светлость, вы должны встать.
Мина повернулась, и дворецкий, обняв, прижал ее к своему плечу.
— Филлипс, будь любезен, унеси покрывало и проследи, чтобы кошку ее светлости похоронили в саду. Под кустами роз, пожалуйста. Мисс Боудикка всегда любила там играть. Вы не возражаете, ваша светлость?
Мина кивнула в его накрахмаленный воротничок. Отпустить Гримсби она не могла.
— И закрой за собой дверь. Ее светлость не беспокоить, о том, что ты видел, не рассказывать, — предостерег он слугу.
Мина услышала, как Филлипс заходил по комнате. Она не хотела ничего об этом знать. Вскоре дверь в спальню захлопнулась, оставив Мину и Гримсби одних. Дворецкий по-прежнему обнимал свою измученную хозяйку.
— Ну, полно, полно, — пробормотал он. — Лакеи обыскивают каждый миллиметр дома, проверяют окна и двери. Полагаю, злоумышленники проникли через окно спальни.
— Они уже убрались, — прошептала Мина, высвободилась из объятий Гримсби и прижала ладони к своим сухим щекам. Ее замутило.
Увидев лицо хозяйки, Гримсби поспешно опустил ее голову вниз.
— Дышите глубоко, ваша светлость. Медленно и глубоко.
И она задышала, подчиняясь его хлопотам. Когда о ней последний раз заботились?
Перед глазами снова встал Бэрронс. Ванна. Сколь нежно он ее вытирал. Впервые в жизни — на мгновение, лишь мимолетная фантазия, — ей захотелось быть слабой. Слабой настолько, чтобы отвернуться, когда отец потребовал заразить ее вирусом, дабы она смогла править домом Казавиан после его смерти. Слабой настолько, чтобы подписать контракт трэли с каким-нибудь голубокровным, кто баловал бы ее и защищал до конца жизни. Или до конца контракта.
Равнодушной настолько, чтобы развернуться и уйти от принцессы, рыдающей в саду в день своей свадьбы.
Сожаления оставляли во рту горький привкус.
«Но ты так не поступила. Ты сама выбрала свой путь. Теперь же, когда он стал тяжел, даже не смей отступать».
— Вы не защитите бедняжку Ханну, отослав ее прочь, — тихо сказал Гримсби. — Сами знаете, что под этой крышей она будет в большей безопасности.
Задержав дыхание, дабы успокоиться, Мина покачала головой.
— Если вы сделаете это, она останется совсем одна, — продолжал Гримсби. — Здесь же мы сможем ее защитить. Особенно теперь, когда знаем, чего ожидать.
Прижав основания ладоней к глазам, Мина постаралась справиться с горем.
— Скажи ей… скажи ей, что я передумала.
— И только что доставили послание от герцога Мориоча. Он созывает Совет, — тихо сообщил Гримсби.
— Совет? — Чтобы Мориоч созвал Совет в разгар дня… Что-то затевалось, иначе они дождались бы ночи. Тьма, живущая в Мине, росла и ширилась, пока спальня не окрасилась в черно-белые тона. Герцогиня почувствовала густой запах крови, и с ним пришла ярость — обжигающая ярость, какой прежде она не испытывала.
— Да, ваша светлость.
Гнев бурлил и пылал, но Мина не дала ему воли. Пойдя на поводу своих желаний, она лишь принесет больше горя своему дому и разрушит тщательно взращиваемые планы.
«Будь терпелива». Собственные слова, нашептанные королеве, звучали теперь насмешкой. Теперь она на собственной шкуре прочувствовала, каково это — слышать их в ответ на испытываемую боль. Только благодаря этой мысли Мина смогла подавить бегущую по венам ярость. Смогла снова заставить себя мыслить ясно. Ее королеве пришлось вытерпеть во сто крат больше, во сто крат хуже, и лишь недавно Алекса стала показывать, сколь ей тяжело.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мина отправится на Совет. Сядет за стол принца-консорта. Будет улыбаться, потягивая бладвейн. Это ее долг перед Александрой.
А тем временем она уймет свои горе и гнев, планируя низвержение принца-консорта во всех мучительных и подробных деталях.
Часть II
Предательство
Глава 10
Следует наносить врагу такую рану, чтобы впоследствии уже не опасаться мести с его стороны.
Никколо Макиавелли
Мина отцепила свою брошку-паука и на ходу невзначай оставила ее на стене. Крохотное устройство могло записывать все звуки в радиусе тридцати футов в течение целого часа. Владелице же оставалось активировать маячок в кармане, чтобы впоследствии найти брошь.
Бэрронс стоял на вершине лестницы, что вела в Зал Совета, и разговаривал с герцогом Мэллорином. Прежде оба джентльмена были близкими друзьями, но, как заметила Мина, отношения со временем стали несколько натянутыми.
Заметив, что собеседник смотрит куда-то ему за плечо, Бэрронс обернулся и буквально впился в Арамину взглядом. И если Мэллорин лениво оценил фигуру герцогини, то Лео посмотрел прямо ей в глаза, вопросительно изогнув бровь.
Нет, Бэрронс никак не мог прочесть по ее лицу, что с ней случилось. Арамина была безупречна: изысканно уложенные волосы, ярко-красная помада, которую лишь она одна осмеливалась носить. И все же герцогине стало не по себе. Неужели он уловил какой-то знак?
— Мэллорин, — кивком поприветствовала она другого герцога.
— Моя дорогая леди Арамина, — насмешливо протянул тот. Мэллорин редко сохранял серьезность, по крайней мере, на публике, хотя острый взгляд внимательных глаз выдавал истинную природу герцога. В стенах своей опочивальни он представал совершенно иным человеком, но то было много лет назад. — Второе собрание за двое суток. Что-то неладно.
— Возможно, Ночные ястребы узнали о последних часах жизни Гете, — предположила она.
— Возможно. — Ее версия определенно не убедила Лео.
— Сегодня утром кто-то покушался на меня, — продолжил Мэллорин. — Я как раз обсуждал это происшествие с Бэрронсом.
И Лео, и Арамина остро глянули на герцога. Тот лишь пожал плечами.
— Они и так знают, что пытались меня убить. К чему шептаться? — Он посмотрел на Зал Совета. — В конце концов, именно они там власть. А мы все лишь делаем вид, будто этого не знаем.
— На вас не покушались? — тихо спросила она Бэрронса.
— Нет. — Его глаза задали вопрос, который не посмели произнести губы.
Мина почти неуловимо кивнула, ощутив в груди острую боль. Даже Мэллорин заметил ее реакцию — впрочем, он всегда все подмечал. Слишком многие недооценивали блестящего молодого герцога. Из всех членов Совета, пожалуй, именно он был самым опасным. Знание дает власть, а Мэллорин мог похвастать шпионской сетью, не уступающей даже организации Балфура.
Герцог ближе наклонился к Бэрронсу и прошептал:
— Занятно, что вас не тронули. Похоже, кто-то пытается убрать половину Совета.
Именно в этот момент двери распахнулись, и по обе стороны проема встали два безупречных лакея. Мэллорин послал Арамине холодную улыбку:
— Схожу посмотрю, что ж там затеял Балфур.
Арамина и Лео остались наедине. В последний раз при подобных обстоятельствах он прижал ее к консоли воздушного судна и принялся жарко ласкать. Сейчас этот эпизод казался таким далеким. Ныне Арамина не могла даже изобразить улыбку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты в порядке?
Как же хотелось ему довериться! В груди снова стало больно. «Кошка, они убили мою кошку… Его человек был в моем доме, в моей комнате…» Впрочем, Бэрронс не поймет, да и слишком много лишних ушей вокруг.
Ее колебания говорили сами за себя. И все же Арамина сумела выдавить слабую улыбку.
