Глядя назад, она могла бы задаться вопросом, почему человек относительно высокого социального положения дошел до того, что выполняет физическую работу. Но поначалу она лишь отметила, что он выглядит на несколько лет моложе ее и Карен, и заключила, что он еще только встает на ноги в профессиональном смысле. Она думает, что он, может быть, писатель или человек искусства, а занимается ремонтом для заработка. В Брайтоне много людей творческих профессий, это бы не выглядело необычным.
– У Анны в доме куча работы, – говорит Карен.
«Разве?» – думает Анна. Правда, она недавно переехала в новый дом, но собиралась все сделать сама.
– Ах, да, – говорит она, поняв намек подруги. – Может быть, зайдете ко мне как-нибудь и посмотрите?
– С радостью, – снова улыбается он с полными озорства глазами и задерживает на ней взгляд, пожалуй, слишком долго. В животе у Анны щекочет от возбуждения – тяга явно взаимная.
Так просто. В тот же вечер осмотр заканчивается выпивкой – хотя Стив откровенно не напился, очевидно страшно хотел произвести на нее впечатление, – которая переходит в затянувшийся допоздна ужин, где она почти ничего не ест, наслаждаясь беседой, перешедшей в ночь «непрерывного траханья».
Или так Карен назовет это на следующий день.
– Ничего подобного, – протестует Анна.
– Извини, – дразнит ее Карен. – Занятия любовью.
– О-о-о, нет и не так, – раздражается Анна.
После всего одной встречи это звучит слишком серьезно, тревожно.
Однако вскоре они все же продолжают заниматься любовью, а через несколько недель он переезжает к ней.
* * *
«Ах, ладно», – думает Анна, пристроившись под одеялом рядом со Стивом. Хорошие времена, плохие времена – разве не все отношения таковы? Она слишком устала, чтобы размышлять об этом дальше, и через несколько минут тоже засыпает и храпит громче, чем в прошлую ночь, совершенно измученная переживаниями.
Среда
07 ч. 37 мин.
Лу только заперла свой велосипед, как звонит телефон, раз, потом еще. Она роется в рюкзачке и откидывает крышку.
«У вас два сообщения», – объявляет мобильник.
Одно от Вик, второе с неопознанного номера, поэтому она сначала открывает сообщение от Вик:
Согласие получено. Я соблазнила девчонку для тебя, заманила в Брайтон. Прекрасная ночка в пятницу, рановато отпразднуем мой день рождения, заночуем у тебя. Только обещай, что вы не будете этим заниматься при мне. За тобой должок. Вик.
Лу улыбается. Вик, как всегда, без экивоков, и что-то не похоже, что она не собирается пить. Но она не учла размеры комнатушки Лу – она не может положить старую подругу спать в душевой.
Ничего, это на данном этапе мелочь – ей, может быть, не понравится эта женщина, или, наоборот, она сама ей не придется по вкусу. Тем не менее перспектива нового знакомства возбуждает. Теперь надо пригласить Хоуи – это будет действительно приятный вечерок. Лу надевает рюкзак и быстро пересекает вокзальный вестибюль, в ее пружинистой походке видна решительность, и на ходу она читает второе сообщение.
Надеюсь, оно до вас дошло. Это Анна. Вы сегодня на 7.44? Я в среднем вагоне, сразу за часами. Могу вернуть вам десятку.
Лу рада. Она думала об Анне и Карен, ее подруге, и, ободренная новостью о Софии, хочет поболтать. Она нажимает на телефоне зеленый значок и вскоре слышит звонки.
– Я только что вышла на платформу, – говорит она.
– Я попытаюсь занять вам место.
Через секунду Анна стучит в окно, привлекая ее внимание, и вскоре Лу уже сидит рядом с ней у прохода, положив рюкзак на полку над головой, а мобильник и айпод на столик.
– Как дела? – обращается она к Анне.
Ты выглядит усталой, и ее прическа не так безупречна, как была сорок восемь часов назад. И не удивительно.
– Пожалуй, неплохо. Да, пока не забыла: деньги.
– Не беспокойтесь, – отмахивается Лу.
– Нет-нет, я хочу вернуть. – Анна открывает кошелек (и Лу отмечает качество кожи и толстую латунную молнию), достает потертую купюру и кладет на столик перед Лу.
– Спасибо. – Лу понимает, что не имеет смысла спорить. Она благодарна – не за деньги, а потому что это стало поводом снова встретиться. Лу нравится мысль иметь время от времени знакомую попутчицу, а Анна нарушила обычай – неписаный закон, что пассажиры не должны приставать с разговорами к другим. Поезд – не место для знакомств.
– Как, м-м-м, Карен? Так, кажется, зовут вашу подругу?
– Хреново, – говорит Анна.
Лу кивает: других слов для такого случая и не найти.
Анна вздыхает.
– Наверное, она потрясена. Но это так чертовски несправедливо. – Она смотрит в окно, и Лу видит, что Анна пытается сдержать слезы.
– Они долго прожили с мужем?
Лу не хочется показаться излишне любопытной, но холодная вежливость не в ее духе.
– Почти двадцать лет.
– Тогда, наверное, и вы его хорошо знали.
Анна кивает, достает из сумочки платочек и вытирает уголки глаз.
– Извините, – говорит Лу.
– Спасибо, – пытается улыбнуться Анна.
– Знаете, такая вещь для любого ужасна.
– У них двое детей, – говорит Анна, и это открывает рану – она издает хриплый звук и больше не может сдержать слез.
– Боже мой, – содрогается Лу. Почему-то она не подумала об этом, хотя можно было предположить. – Сколько им?
– Молли три. Люку пять. Я их крестная, – добавляет Анна.
Лу сочувствует ей, им всем. Она обнимает Анну рукой за плечи. Хотя она почти не знает ее, это кажется уместным, очень нужным. Анна пододвигается к ней. Люди напротив искоса смотрят на них, но у одного в ушах наушники, так что он не слышит, а другой долбит свой ноутбук, и его ничего вокруг не интересует. За окном открывается суссекский пейзаж – зеленые поля, гряды Даунса, как на открытке.
– Наверное, вы им действительно сейчас нужны, – замечает Лу. – У вас есть кто-нибудь, кто вас поддерживает дома?
– Да… – кивает Анна. – Пожалуй.
И снова у Лу возникает впечатление, что у Анны в домашней жизни сложности: по ее реакции не похоже, что у нее стопроцентно отзывчивый партнер. Лу быстро улавливает такие признаки, она и сама скрывалась, правда, под другой, но все-таки маской. Ее мать никогда ее не поддерживает. Но сейчас не время залезать слишком глубоко.
– Извините, – немного успокоившись, Анна шмыгает носом.
Лу убирает руку.
– Пожалуйста, не извиняйтесь. Действительно, как вы сказали, хреново.
– Карен чувствует себя такой виноватой, – продолжает Анна.
– Ох, бедняжка.
– Она думает, что должна была что-то сделать. Что могла бы спасти Саймона. Считает, что если бы сделала ему искусственное дыхание, он бы выжил, – и все такое. Я все говорю ей, что это ничего бы не изменило, но она меня не слушает.
Лу хмурится.
– Она ничего не могла сделать. Я уверена. Я видела: он умер сразу.
– Знаю. Я так и говорю ей. Но вы понимаете, каково это. Всегда думаешь: «Если бы…» А Карен особенно это свойственно. Часто переживает за чужие проблемы. Чувствует себя в ответе за весь мир.
– Похоже, она добрый человек, – замечает Лу.
– Она прелесть.
– Но, наверное, это чувство вины сейчас не очень кстати.
– Вот именно.
– Хотя в таких случаях это обычное явление.
– Разве?
– О, да.
– Я не слишком разбираюсь в бедах, – признается Анна.
Лу решает открыться.
– Я никого не теряла так внезапно, как ваша подруга. Но у меня несколько лет назад умер отец.
– Извините.
– Не беспокойтесь, это было давно. И с тех пор я немного исследовала этот вопрос. Это связано и с моей работой.
– А чем вы занимаетесь?
– Я консультант-психолог. Работаю с трудными детьми, которых исключили из школы.
– Как интересно. Расскажите подробнее.
Лу рассказывает. Анна безусловно благодарна ей за то, что можно отвлечься.
* * *
Дети у Трейси. Карен не хочет, чтобы они слышали подробности похоронных приготовлений, все ее звонки друзьям, коллегам и родственникам. Кроме того, она старается сохранить в Молли и Люке чувство, как бы оно ни было хрупко, что жизнь продолжается, и все идет так, как обычно. Трейси давно знает ее детей и кажется вполне подходящим человеком, чтобы малыши побыли у нее в такой трудный момент.
Поэтому той половиной сознания, которая функционировала нормально, Карен посадила детей на заднее сиденье машины, приладила ремни безопасности и осторожно, со скоростью тридцать миль в час, отвезла их в Портслейд.
