5 апреля защитники города заняли позиции, указанные им императором. Сам он вместе со своими лучшими войсками из греков выбрал себе место в Месотихионе, где стены пересекали реку Ликос. Джустиниани расположился справа и выше от него, в районе Харисийских ворот и Мириандриона. Однако, когда стало ясно, что султан намерен нанести главный удар в районе Месотихиона, Джустиниани со своими генуэзцами присоединился к императору, передав защиту Мириандриона братьям Боккиарди с их отрядом. Часть константинопольских венецианцев во главе со своим бальи Минотто заняла оборону в районе императорского дворца во Влахернах, причем в первую очередь они должны были вычистить и вновь заполнить водой ров перед стенами. Их престарелому соотечественнику Теодоро Каристо был поручен участок стены между Калигарийскими воротами и стенами Феодосия. Братья Лангаско и архиепископ Леонард находились со своими людьми за рвом, спускавшимся к Золотому Рогу. Слева от императора стояли отряды генуэзцев во главе с Каттанео, а далее греки под командованием родственника императора Феофила Палеолога, которому была поручена оборона Пигийских ворот. Венецианец Филиппе Контарини должен был защищать участок стен от Пигийских до Золотых ворот, за оборону которых отвечал генуэзец по имени Мануэле. Участок слева от него до самого моря занимал отряд Димитрия Кантакузина.
Стены вдоль берега моря охранялись значительно меньшим числом людей. Джакобо Контарини должен был защищать район Студиона. Следующий участок стен, где вряд ли можно было ожидать нападения, охранялся греческими монахами, которые должны были нести сторожевую службу и в случае опасности вызывать помощь из резерва. Рядом с ними, в районе гавани Элевтерия, стоял принц Орхан со своими турками. В восточной части побережья Мраморного моря в районе ипподрома и Старого императорского дворца расположились каталонцы под командованием Пере Хулиа. Кардинал Исидор с двумястами солдат занял позиции у мыса Акрополя. Берег залива Золотой Рог должны были защищать венецианские и генуэзские моряки под командованием Габриэле Тревизано, в то время как его соотечественник Альвизо Диедо был назначен командующим всеми находившимися в заливе судами. В самом городе было оставлено в резерве два отряда: один, под командованием мегадуки Луки Нотараса, имевший на вооружении подвижную артиллерию, занимал район Петры, недалеко от сухопутных стен; другой, во главе с Никифором Палеологом, находился на центральном гребне возле церкви св. Апостолов. Из состава флота было выделено десять кораблей для обороны заградительной цепи; пять из них были генуэзскими, три — критскими, один — анконским и один — греческим. Командование над ними было поручено одному генуэзцу; вполне возможно, что это был установивший заграждение Солиго. Весьма важно было иметь среди экипажа этих судов кого-то, кто был бы в хороших отношениях с жившими в Пере генуэзцами, так как другой конец цепи, перегораживавшей Золотой Рог, был закреплен на их стенах. В целом император, очевидно, старался расположить свои греческие, венецианские и генуэзские войска вперемежку, с тем чтобы они чувствовали свою зависимость друг от друга и не затевали распрей на национальной почве[176].
Оборонявшиеся были достаточно хорошо вооружены метательными копьями и стрелами; у них также были пищали и камнеметные орудия. В городе имелось и несколько пушек, но они себя мало оправдали: во-первых, для них недоставало селитры, и, кроме того, оказалось, что, когда они стреляли с внутренних стен и башен (а это было необходимо для того, чтобы ядра долетали до войск противника), отдача их была настолько сильной, что ломала сами укрепления. В то же время оборонявшиеся были, по-видимому, лучше защищены доспехами, чем большинство турецких солдат[177].
К утру 6 апреля все защитники были на своих местах; со стен они могли наблюдать за тем, как турецкая армия занимает свои позиции. Султан заранее направил значительную часть войск под командованием Заганос-паши на северное побережье Золотого Рога, где они заняли обращенные к Босфору высоты, изолировав, таким образом, Перу и следя за всеми действиями, которые могли бы предпринять генуэзцы. Через заболоченный участок почвы в конце залива была проложена дорога, так что Заганос мог легко взаимодействовать с основными силами. Напротив константинопольских стен от Золотого Рога вверх по гребню до Харисийских ворот стояли регулярные войска из европейской части империи под командованием Караджа-паши, имевшего в своем распоряжении тяжелую артиллерию. Орудия были направлены на одинарную стену Влахернов и особенно на ее наиболее уязвимый участок на стыке со стенами Феодосия. От южного берега Ликоса до Мраморного моря расположились регулярные войска из Анатолии во главе с Исхак-пашой. Султан, очевидно, не очень-то доверял ему и поэтому в помощники Исхаку назначил Махмуд-пашу — полугрека-полуславянина, происходившего из старой императорской фамилии Ангелов, который, перебежав к туркам, стал ближайшим другом и советчиком султана. Сам Мехмед принял на себя командование войсками, расположенными в долине Ликоса, напротив Месотихиона. Он разбил свой красный с золотом шатер в четверти мили от городских стен. Перед ней находились его янычары и другие отборные войска, а также самые мощные орудия, в том числе великий шедевр Урбана. Сразу за главными линиями отдельными группами стояли башибузуки, готовые двинуться в любом требуемом направлении. Перед своими позициями по всей длине стен турки выкопали траншею, над ней соорудили земляной вал с невысоким частоколом, в котором были сделаны на близком расстоянии друг от друга проходы[178].
Флот под командованием Балтоглу имел приказ блокировать побережье, чтобы город не мог получить какой-либо помощи со стороны моря. Вдоль берега Мраморного моря постоянно патрулировали турецкие корабли, так что ни одно, даже мелкое судно не могло приблизиться к небольшим прибрежным гаваням. Однако главная задача Балтоглу состояла в том, чтобы прорваться через заграждение, препятствующее доступу в Золотой Рог. Сам он расположился на Босфоре недалеко от причала, известного под названием Двойные Колонны, где теперь находится дворец Долмабахче. Там через десять дней после начала осады к нему присоединилось несколько крупных судов с тяжелой артиллерией на борту, прибывших из портов Северной Анатолии[179].
Когда император увидел турецкие войска, собравшиеся перед стенами, он предложил Тревизано, чтобы его матросы — почти тысяча человек — прошли, одетые в свою форму, парадным строем по всему периметру стен, чтобы у султана не оставалось сомнений в том, что среди его противников находятся и венецианцы. Те охотно исполнили эту просьбу[180]. Султан, со своей стороны, в соответствии с законами ислама направил в город парламентеров под белым флагом с последним посланием. В нем говорилось, что согласно закону мусульман султан сохранит жителям города жизнь и имущество, если они сдадутся ему добровольно; в противном случае пощады не будет. Но константинопольцы, которые уже мало верили его обещаниям, не проявили желания предать своего императора[181].
Как только эта формальность была выполнена и орудия заняли боевые позиции, турки начали жестокую бомбардировку городских стен. Когда стали сгущаться сумерки этого первого дня военных действий — 6 апреля, часть городской стены в районе Харисийских ворот была уже серьезно повреждена. Непрерывный обстрел в течение следующего дня превратил ее в руины; однако, воспользовавшись ночной темнотой, защитники города сумели ее восстановить. Тогда Мехмед решил дождаться момента, когда он сможет сосредоточить против уязвимых участков стены значительно большее количество орудий; пока же солдатам было приказано засыпать большой ров, с тем, чтобы они могли немедленно штурмовать брешь, которую артиллерии удалось пробить в укреплениях. Султан также распорядился рыть подкопы под стены там, где почва окажется для этого подходящей. В то же время Балтоглу было приказано проверить крепость заграждения через залив. По-видимому, уже 9 апреля турецкие корабли повели свою первую атаку в сторону залива. Однако успеха они не имели, и Балтоглу решил подождать подхода черноморской эскадры[182].
Во время этого вынужденного ожидания султан решил, взяв часть отборных войск и несколько орудий, захватить два небольших форта, расположенные за городскими стенами, гарнизон которых сохранял верность императору. Один из них находился в Ферапии, на холме, возвышающемся над Босфором, другой — в деревне Студиос, вблизи побережья Мраморного моря. Замок Ферапия сопротивлялся два дня, пока его стены не оказались разрушенными в результате бомбардировки, а бóльшая часть гарнизона перебита. Оставшиеся в живых 40 человек сдались на милость победителя, и все были посажены на кол. Меньший по величине форт в Студиосе разрушили за несколько часов. 36 уцелевших защитников были захвачены на развалинах форта и также посажены на кол. Казни совершались таким образом, чтобы их можно было видеть с городских стен и осажденные поняли бы, какая участь ожидает тех, кто сопротивляется султану. Балтоглу в это время был послан захватить Принцевы острова в Мраморном море. Только самый большой из этих островов — Принкипос — попытался оказать сопротивление. На самой высокой точке острова, рядом с его главным монастырем, находилась мощная башня, построенная монахами для защиты от пиратов, вероятно, в то время, когда территорию империи опустошали отряды Каталонской компании. Немногочисленный гарнизон башни из 30 человек сдаться отказался. Балтоглу захватил с собой несколько пушек, однако их ядра были бессильны повредить толстые каменные стены башни. Тогда турки, собрав большую массу хвороста, подложили его вплотную к башне и, когда подул благоприятный ветер, подожгли, добавив в огонь серы и дегтя. Вскоре пламя охватило башню. Часть защитников погибла внутри нее; те же, кому удалось вырваться из огня, были схвачены и казнены. Затем Балтоглу согнал мирных жителей острова и продал всех в неволю — в наказание за то, что они допустили сопротивление султану на своей земле[183].
