– Я стараюсь хранить любовь в своем сердце, – сказал Джод, обеими руками хватая суп, который ему принес Ярви. – Но боги, как же я ненавижу Север.
– Севернее уже ничего нет, – ответил Ральф, потирая мочки ушей и хмуро глядя на белое одеяло побережья.
Анкран, как обычно, ничего не добавил.
Море было пустотой, покрытой льдом. Стайки нахохлившихся чаек печально наблюдали за ними со скалистого побережья. Корабли встречались редко, а когда показывались, Тригг сердито смотрел на них, держа руку на рукояти меча, пока они не становились точками на горизонте. Каким бы могущественным не считал себя Верховный Король, здесь его лицензия их бы не защитила.
– У большинства торговцев не хватает храбрости, чтобы плавать в этих водах. – Шадикширрам беспечно поставила сапог на ногу гребцу, – но я не такая, как большинство торговцев. – Ярви молча поблагодарил богов за это. – Баньи, живущие в этом ледяном аду, поклоняются мне, как богине, потому что я привожу котелки, ножи и железные инструменты, а для них это все равно что эльфийская магия. И прошу я за них лишь шкуры да янтарь, которого здесь так много, что он почти ничего не стоит. Бедные скоты, они готовы ради меня на все. – Она потерла ладони, яростно шипя. – Здесь я получаю самые большие барыши.
И в самом деле, баньи поджидали «Южный Ветер», когда он, наконец, проломился через береговой лед к скользкой пристани на сером берегу. По сравнению с ними шенды в воспоминаниях Ярви выглядели вершиной цивилизации. Все баньи были замотаны в меха, так что скорее походили на медведей или волков, чем на людей. Их косматые лица были проколоты полированными косточками и янтарными штифтами. На их луках дрожали перья, а дубинки были усеяны зубами. Ярви раздумывал, были ли эти зубы человеческими, и решил, что люди, которые цепляются за жизнь в такой скудной земле, не могут позволить себе ничего растрачивать.
– Меня не будет четыре дня. – Шадикширрам спрыгнула за борт и потопала по искореженным доскам пристани. Моряки следовали за ней с грузом, привязанным к грубым салазкам. – Тригг, ты за главного!
– Он будет лучше, чем когда ты с него сошла! – крикнул, ухмыляясь, надсмотрщик в ответ.
– Четыре дня безделья, – прошипел Ярви, глядя, как последний луч света окрасил небо в красный цвет, и потирая свой ошейник иссохшим пальцем. С каждой ночью на этой гниющей бадье он раздражал его все больше.
– Терпение. – Сумаэль говорила через сжатые зубы. Покрытые шрамами губы едва шевелились, темные глаза смотрели на охранников, и в частности на Тригга. – Еще несколько недель, и мы, возможно, будем у твоих друзей в Торлби. – Она хмуро посмотрела на него. – Лучше бы тебе иметь друзей в Торлби.
– Ты удивишься, кого я знаю. – Ярви завернулся в свои шкуры. – Поверь мне.
Она фыркнула.
– Поверить?
Ярви повернулся к ней спиной. Сумаэль, возможно, и была колючей, как еж, но еще она была твердой, умной, и больше никому на корабле он не доверял. Ему нужен был сообщник, а не друг, а она знала, что делать и когда.
О побеге он думал, как о свершившемся факте. Каждую ночь он убаюкивал себя мыслями о нем. Вот «Южный Ветер» мягко покачивается у причала под цитаделью Торлби. Охранники храпят дурманным сном перед пустыми чашами из-под эля. Ключ тихо поворачивается в замке. Он и Сумаэль вместе крадутся с корабля, спрятав цепи под тряпками, по крутым темным улицам, которые он так хорошо знает. На булыжниках грязные отпечатки сапог, на крутых крышах лежит снег.
Он улыбался, представляя лицо матери, когда она его увидит. Улыбался еще шире, представляя Одема, прямо перед тем, как воткнет нож ему в брюхо.
Ярви бьет, режет, бьет, и его руки становятся липкими от горячей крови предателя, а его дядя визжит, как резаная свинья.
Раздается крик: «Законный король Гетланда!» – и все аплодируют, и громче всех Гром-гил-Горм, который хлопает своими огромными руками с каждым ударом клинка. И Мать Скаер, которая визжит, скачет от радости и превращается в облако хлопающих крыльями голубей.
Хлопанье превращается в звук поцелуев, Ярви смотрит на белого и холодного брата, лежащего на плите. Исриун наклоняется над его лицом и целует, целует.
Она улыбается, глядя на Ярви через покров своих свободно висящих волос. Той самой улыбкой.
«Я ожидаю поцелуй получше после твоей победы».
Одем встает на локти.
«Сколько времени уйдет на это?»
«Убей его», – говорит мать Ярви. «По крайней мере, один из нас должен быть мужчиной».
«Я мужчина!» – рычит Ярви, ударяя и ударяя, и его руки горят от усилия. «Или... наполовину мужчина?»
Хурик поднимает бровь.
«И это все?»
Нож скользит в руке Ярви, и ужасно отвлекают внимание голуби, которые смотрят и смотрят на него. И среди них орел с бронзовыми перьями, с посланием от Праматери Вексен.
«Ты обдумал свое присоединение к Министерству?» – каркает он в его лицо.
«Я король!» – рычит он. Его щеки пылают, и он прячет за спиной бесполезную дурацкую руку.
«Король сидит между богами и людьми», – говорит Кеймдал, и кровь сочится из его горла.
«Король сидит один», – говорит отец Ярви, наклоняясь вперед на Черном Стуле. Из его ран, которые должны быть сухими, на пол Зала Богов капает кровь.
Крики Одема становятся хихиканьем.
«Из тебя получился бы прекрасный шут».
«Будь ты проклят!» – рычит Ярви, пытаясь ударить сильнее, но нож становится таким тяжелым, что он с трудом может его поднять.
«Что ты делаешь?» – спрашивает Мать Гандринг. Ее голос звучит испуганно.
«Заткнись, сука», – говорит Одем, ловит Ярви за шею и сдавливает…
Ярви очнулся от ужасного удара и обнаружил на горле руки Тригга.
Над ним полумесяцем покачивались свирепые ухмылки, зубы отсвечивали в свете факела. Ярви тужился и извивался, но он попался, как муха в мед.
– Тебе следовало принять сделку, мальчик.
– Что ты делаешь? – снова спросила Сумаэль. Прежде он никогда не слышал испуга в ее голосе. Но она и близко не была испугана так, как испугался Ярви.
– Я сказал тебе заткнуться! – прорычал один из охранников ей в лицо. – Если только не хочешь отправиться вслед за ним!
Она вернулась в свои одеяла. Она знала, что делать и когда. Возможно, друг был бы лучше, чем сообщник, но сейчас его поздно было искать.
– Я говорил, что умные детки тонут так же, как глупые. – Тригг вставил ключ в замок и отстегнул цепь Ярви. Свобода, но не совсем такая, как он себе представлял. – Мы собираемся бросить тебя в воду и посмотреть, правда ли это.
И Тригг потащил Ярви по палубе, как ощипанного цыпленка в котелок. Мимо спящих на скамьях гребцов, один из которых смотрел на него из-под своих лысых шкур. Никто не бросился ему на помощь. Зачем им это? Да и как бы они смогли?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
