И.В. Сталин. Речь на совещании партийных и хозяйственных руководителей СССР. 9 июня 1964 года.
Москва.
В кабинете министра Александр естественно бывал не раз, и не два. Его собственный кабинет находился чуть дальше по коридору, и был ненамного меньше. Но после того, как Артур Христианович собрал свои вещи и отбыл, в огромном министерском кабинете стало как-то неуютно и одиноко.
Мебель у Артузова была массивная, тяжёлая и выглядела ужасно солидно. Словно гранитные обелиски. Но всё это Александру не нравилось категорически. И в его старом кабинете, вместо монументальных столов стояла лёгкая тонконогая мебель из стекла и металла, а в качестве книжных шкафов – простые стеллажи со стеклянными полками.
Секретариат Мечникова, охрана и обеспеченцы уже обживали новую локацию, а Александр прихватил с собой пару охранников, и поехал на спецучасток где делали оборудование для цирков, театров и вообще могли сделать всё что угодно. Там кроме мастеров высшего класса трудились пять высокоуровневых энергетиков, и ещё пара великолепных технологов, которые были способны придумать как сделать любое изделие. И именно к ним поехал новый министр Точмаша, с альбомом эскизов.
- Александр Леонидович. – Мастера, энергетики и технологи, не торопясь подошли к начальнику и пожав руку, склонились над альбомом.
- Друзья. Идея такая. Сделать кабинет в стиле точного машиностроения. Плавные линии, вписанные в интерьер, Сталь, стекло, дерево, ну и в крайнем случае пластик. В качестве декора шестерни и детали станков.
- Это не кабинет будет, а космический корабль. – Один из мастеров перелистнул страницу альбома, и посмотрел на мебель, нарисованную во всех видах. – Это уже понятнее, хотя конечно с изгибами стекла намучаемся.
- Да нормально. – Один из энергетиков махнул рукой. – Отольём в пространственную форму и всех делов. Но главное, что ни у кого такого не будет! – Он щёлкнул пальцами и кивнул, глядя куда-то в пространство. Затем сфокусировал взгляд на Мечникове и кивнул. – Сделаем, Александр Леонидович. Так заделаем, что все сдохнут от зависти.
Кроме ремонта в новом кабинете, Александр озаботился ещё дополнительными помещениями для отдыха охраны, местом для приёма пищи, и прочими удобствами своей команды.
Многое из того, что было предоставлено Мечникову, как члену ЦКК, и командору Ордена было не положено даже союзному министру, поэтому часть помещений, которые принадлежали ему раньше, Александр оставил за собой. А новый заместитель министра – выдающийся инженер, и организатор производства Александр Павлович Серебровский, который до этого командовал трестом Электромеханика, только создавал свою команду.
Специалистом он был действительно выдающимся, но к сожалению, всего лишь исполнителем, так что, замечательно отрабатывая второй эшелон, не мог определять перспективные пути развития промышленности. Но в качестве заместителя – вариант идеальный. Работоспособный, упорный и что самое главное не идущий на разного рода компромиссы, мешающие делу. Этого человека посоветовал Александру сам Булганин, и Мечников естественно тут же «взял под козырёк».
Назначение самого Александра было результатом дискуссии руководителей Советского государства и Партии, когда Берия прямо потребовал не устраивать для Мечникова оранжерею, а продвигать вперёд на должности именно первого эшелона, с тем, чтобы тот получал опыт ответственного руководства. Естественно при этом никто его самого в известность не поставил, собираясь посмотреть, как тот отреагирует на назначение.
Но за две прожитые жизни, Путник довольно неплохо поднаторел в чтении знаков и сигналов от руководства, так что повышение не стало неожиданностью. И так его довольно долго держали под зонтиком более авторитетных и значимых товарищей, так что, какой-то подобной подвижки он ожидал. Но не думал, что его вот так, сделают министром в двадцать два года. Для большинства советских управленцев руководство таким министерством каким стал Точмаш, было вершиной карьеры, после которой можно было с честью уходить на пенсию, и не абы какую, а персональную, союзного значения. Это означало пожизненное обслуживание транспортом, и лечение в Кремлёвской клинике. А тут, юнец в 22 года… Да, с регалиями и как ни странно с положением в обществе… Но при наличии в стране людей чей опыт руководства приближался к девяноста – ста годам, это было довольно необычно. Но зато очень сильно мотивировало когорту молодых инженеров и техников, которые на конкретном примере видели, что руководство — это не замшелые старики, а местами очень даже молодёжь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А сам Александр старался продвигать людей не в зависимости от возраста а исключительно от личных качеств. В обществе, где можно было прожить сто пятьдесят лет, не было необходимости в ускоренном продвижении молодёжи. На таком длинном отрезке, человек вполне успевал проявить себя в любом случае, а многие даже пару раз меняли профессию. Например, военные становились после отставки мастерами, или шли в школу учителями. Процесс кадровой ротации был отработан ещё в сороковые, а в пятидесятые заработал на полную, помогая людям, получившим вторую молодость трудоустраиваться или сменить профессию. А в некоторых случаях, просто уехать в Евпаторию или Геленджик, чтобы пожить несколько лет в покое и тишине чтобы прийти в себя после трудового марафона.
К счастью в Минточмаше была не просто кадровая служба, а полноценное управление кадров, где работал заслуженный чекист Наум Исаакович Эйтингон, прекрасно разбиравшийся в людях. Его тоже предложил Берия, и Путник знавший Наума Эйтингтона в одной из прошлых жизней, конечно же согласился.
Пока не сделали новую мебель и элементы оформления, Александр работал в кабинете министра, едва мирясь с запахом. Дело в том, что Артур Христианович курил, и во всём кабинете стоял устойчивый и невыветриваемый запах табачного дыма. Александр даже пригласил специалиста – энергетика который долго рисовал на стенах полу и потолке магемы поглощения запаха, но полностью от табачной гари избавиться не получилось.
- Александр Леонидович, к вам товарищ адмирал Кузнецов.
- Да, Виктория Семёновна, конечно просите. – Александр отпустил клавишу селектора и пошёл к дверям чтобы встретить прославленного флотоводца в соответствии с его рангом.
- Николай Герасимович. – Александр рукой показал на кресла, стоявшие чуть в стороне от рабочего стола, стоявшего словно утёс.
- Так мы с тобой уже можно сказать в одних званиях. – Жизнерадостный адмирал громко и раскатисто рассмеялся. – Ну и как тебе на мостике такого корабля?
- Так ведь корабль этот я и создал, товарищ адмирал. По винтику практически. Нет на Точмаше уголка куда бы я не залез.
- Вот за это и ценим. – Главком чуть отстранился, давая девушке официантке расставить приборы. – Ты, Александр Леонидыч, не барчук, и не белоручка, а настоящий командир. И кстати, мы своё спасибо тебе за экранопланы ещё не сказали. Все флотские ОВРы[2] их получают, как и морские погранцы. Одно дело тащится на катере, пусть даже очень быстроходном наперерез, и совсем другое на экраноплане которой под шесть сотен идёт.
- Я думаю и без меня сообразили бы. – Александр скрутил пробку с коньячной бутылки и плеснул в две рюмки. – За флот?
- Давай. – Кузнецов махнул рюмку, и закусив бутербродиком с балыком, кивнул. – Я не просто так в гости. Проблема у нас нарисовалась. Да такая что ну прям колом встала поперёк пасти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Жалуйтесь. – Александр кивнул, и стал наливать себе кофе из кофейника.
- Мы же приняли под охрану водные пути. – Начал рассказывать адмирал. - И юго-восток, и проливы, и вообще стараемся растянуть флот по коммуникациям. А иначе – труба. Пиратов расплодилось как блох на барбоске. Малаккский пролив, Зондский, Ломбокский, ну в общем все узости, да плюс и в открытом море достают. А куда с нашими кораблями? Ну дошли мы до места. Огляделись, а там уже и нет никого. Разбежались все по углам или того хуже перешли в другое место.
