— Это моя награда? — спросила она, затаив дыхание, несколько минут спустя, когда Даррен, стянув с нее топик, ласкал ей шею, грудь, покрывал ее тело поцелуями, спускаясь все ниже и ниже.
Ему потребовались невероятные усилия, чтобы отвлечься от того, чем он занимался, и ответить на ее вопрос.
— Нет, — он с неохотой встал с дивана, — твоя награда будет заключаться в том, что я буду лично готовить для тебя ужин сегодня вечером. Ужин состоится в пентхаусе. — Он жестом указал на потолок.
— Ты умеешь готовить?
— Я просто весь полон сюрпризов и неожиданностей! — ответил он, жалея о том, что самую главную неожиданность придется приберечь на потом.
Как она воспримет известие, что он Даррен Эдгар Кэйзер? И если она переживала о том, что менее образованна, чем нелепый Эдгар, очкастый компьютерщик, то как же тогда она воспримет разницу между ней и Дарреном Кэйзером?
И теперь ему никак нельзя спешить.
Но беда в том, что Кейт очень остро реагировала на ложь. А он, получается, лгал ей все время, с момента их встречи, выдавая себя за другого человека.
Сравнивая свою жизнь с ее, он начинал чувствовать себя виноватым. Сынок богатого папочки, капризный ребенок — вот кем он был.
И его каприз, его шутка, шутка глупого и избалованного ребенка, которую он разыграл здесь, в Сиэтле, могла стоить ему женщины, от которой он просто голову потерял, без которой он теперь жизни себе не представлял.
Но если он сейчас скажет ей правду, она прогонит его. Он знал это, он видел ее реакцию на ложь и обман. Она ненавидела предательство больше всего на свете.
Даррен отправился на рынок, чтобы купить продукты и приготовить то, что он умел готовить достаточно хорошо, — омаров. Его семья в течение многих лет жила в штате Мэн, где блюда из омаров были традиционными.
И Даррен решил под омары с помощью намеков и шуток рассказывать Кейт о себе.
Вернувшись, Даррен заметил, что машина Кейт стоит около дома, значит, она никуда не ушла. Он с трудом поборол в себе желание зайти к ней вместо того, чтобы отправиться к себе наверх и заняться приготовлением ужина.
Но он убедил себя, что это всегда успеется, так как Кейт жила рядом.
К тому же ему стоит уважать ее личную жизнь, позволить ей быть без него какое-то время, заниматься своими делами.
Убедив себя этими доводами, Даррен поднялся к себе и начал готовить ужин. Он даже не старался — бесполезно — заставить себя не думать о Кейт, не гадать, чем она сейчас занимается, о чем думает.
Кейт же, видимо, либо усмиряла себя так же, как он, либо была занята своими делами, потому что от нее не было никаких вестей до пяти часов — он пригласил ее на ужин ровно к пяти.
Когда Даррен пошел открывать ей дверь, он заметил очки, лежащие на полочке, и в нерешительности задержался около них на мгновение. Возможно, ему следует постепенно избавляться от маскировки и даже позволить Кейт сделать ему стрижку.
Он не стал надевать очки.
Когда он открыл дверь, у него в буквальном смысле отвисла челюсть от… смешанных чувств.
Нет, он знал, что Кейт красива, прекрасна, восхитительна, сексуальна, но чтобы настолько?
— Если бы я был одеждой, я хотел бы быть этим платьем, — сказал он, когда к нему вернулся дар речи.
— Да? А тебе не кажется, что оно слишком короткое? — смущаясь, Кейт оглядела себя.
— Оно короткое для того, чтобы носить его где-нибудь еще. Здесь оно совершенно!
Кейт изобразила улыбку, которая обычно сообщает парню, что девушка в курсе того, насколько сильно его шокировала.
Она протянула ему цветы, которые все это время держала в руке, чего Даррен абсолютно не заметил.
— Я не знала, что принести. Но мужчины обычно не думают о цветах.
Даррен усмехнулся. Она была права. Он думал о продовольствии, о вине, даже купил несколько компакт-дисков с романтической музыкой, но совсем не подумал о цветах.
— Спасибо, — сказал он, вспоминая, есть ли у него ваза, чтобы поставить цветы на стол.
— А ты выглядишь как-то иначе, — сказала она, подойдя ближе и проводя рукой по его груди. — Это новая рубашка?
Вообще-то это была рубашка Даррена, а не Эдгара. Он решил надеть ее, чтобы постепенно Кейт привыкала к нему — другому, настоящему. И не мог придумать ничего более толкового, как надеть свою прежнюю рубашку.
— Леди! Если вы хотите поужинать, то вам лучше убрать от меня свои руки. Я ведь не железный! — пробормотал он.
— Хорошо, я сдаюсь! — Она подняла руки вверх и сделала шаг назад.
— Присаживайся, я сейчас принесу шампанского.
Он вернулся с бутылкой, которую аккуратно открыл, и разлил вино по бокалам. И еще он захватил с собой итальянскую закуску и хлеб с хрустящей корочкой.
Подняв бокал, он произнес:
— За тебя!
Кейт сделала глоток и удивленно уставилась на него.
— Это настоящее шампанское? — спросила она.
— Ты заслуживаешь самого лучшего, — ответил Даррен.
Тогда она повернула бутылку этикеткой к себе.
— «Дом Периньон». Я никогда не пила такое дорогое шаманское. О, Эдгар! Ты не должен тратить все свои деньги на меня!
— Все в порядке, Кейт. У меня много денег. — Даррен позволил себе сделать еще одну подсказку для Кейт.
— Хорошо, но, если ты будешь продолжать покупать настоящее французское шампанское, очень скоро у тебя их не будет, — заверила его Кейт.
— Но разве оно не восхитительно?
— Ммм…
Тихая джазовая музыка была фоном, а они пили шампанское и беспечно болтали.
Даррену вдруг подумалось, что омары, возможно, не та еда, которую любит Кейт. И, наверное, идея с такой подсказкой — не из лучших. Но дело сделано. Омары уже готовы — сочные, розовые, поджаренные.
— Я приготовил омаров, — сказал он.
— Это еще одна вещь, которую я никогда не пробовала, — смущенно улыбнулась Кейт.
— Наша семья обычно проводила лето в штате Мэн. Лучше всего, конечно, есть омара, поджаренного на костре, и при этом сидеть на берегу, любуясь морем и наслаждаясь едой. Но удобнее всего есть омара в моей квартире за столом, где много топленого масла и салфеток. — Даррен сказал это, провожая девушку к накрытому обеденному столу, на котором стояли тарелки с политыми топленым маслом омарами, украшенными лимонными дольками.
Он разлил в бокалы вино.
Конечно, дома у него было бы больше вооружения для соблазнения девушки. Изысканная посуда, дорогая мебель, ажурные скатерти, все те мелочи, от которых барышни приходят в неописуемый восторг.
Здесь Даррен не мог позволить себе всего этого, но впервые за все время пребывания в Сиэтле он отступил от мер предосторожности, купив дорогое вино и продукты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
