В овраг почти скатились. Все дружно прильнули к ручейку. Вода была очень холодная, даже зубы стыли. Напились вдоволь. Потом перескочили ручей и увидели невдалеке на склоне небольшую худую, ободранную и облезлую рыжую собаку.
А может быть, это вражеский разведчик?
Когда Джоли и Бимба с яростным лаем ринулись к ней, едва не вырвав поводки, она поскакала по склону и вдруг исчезла. В этом месте оказалась нора. Ага, лисица!
После этого почти версту уже мальчишкам пришлось тащить фоксов, упиравшихся изо всех сил. Поневоле устанешь!
И снова в небе журчат трели жаворонков. Ветер стих. Душно! И очень жарко!
Второй курган все ближе, а горизонт дрожит. И не поймешь, что с ним делается. На курган-то они взошли, а радоваться нечему — горизонт опять далеко. Будто в «кошки-мышки» с ними играет. Линия горизонта в мареве, еле-еле видна.
— Что т-там?! — испуганно кричит Алеша и показывает вперед, на горизонт. — Т-турецкая орда?
Юра в недоумении: под горизонтом шевелится что-то непонятное, огромное, темно-серое.
— Оно шевелится! — закричал Юра. — Смотри, вытянуло правую ногу!.. Теперь левую!.. Растекается вширь!.. А сейчас вытягивается по горизонту. Чудо-юдо какое-то!
Сердца мальчиков бьются. Глаза смотрят не моргая. Может, они уже дошли до горизонта? Может, это таинственное чудовище не что иное, как чудо-юдо рыба кит? Один из трех, на которых держится земля. А где слон? Вдруг он увидит их. Что делать- бежать? Нет, «это» двигается медленно. Надо подползти и посмотреть.
Алеша первый сказал:
— Овцы! — и добавил: — Отара!
— Сам вижу, — процедил Юра и даже топнул ногой с досады. — Ну до чего же не везет! Горизонт убегает, чудо-юдо оказывается простой отарой овец… Ох, водит нас, водит, как того казака из «Вечеров на хуторе близ Диканьки», о котором читала мама.
Алеша тоже согласен: «Водит». А кто водит? «Нечистой силы» не видно. А если нечистый «перевернулся» в собаку? Они по очереди перекрестили всех собак, приговаривая: «Сгинь — пропади». Ни одна собака не исчезла. Все трое умильно поглядывали на мешок со съестным. Гром даже залаял.
6
Жаль, солнце опускается. Но ничего — они успеют вернуться домой к ужину. Мальчики заторопились. Однако не прошли они и двух верст, как в ложбинке увидели рельсы. Оба сейчас же приложили ухо к рельсу.
— Слышу! — закричал Алеша. — Орда скачет!
— Эй, тю на вас! Оглохли, чи шо? — послышался строгий окрик.
Запорожцы подняли головы и увидели неподалеку на пути пожилого бородатого человека. В правой руке он держал молоток на длинной рукоятке, в левой — лопату. Ни лука, ни сабли. На воина из турецкой орды непохож. Гром, Джоли и Бимба с лаем кинулись на незнакомца.
— Заберите собак! — закричал мужчина.
Он размахивал молотком, но собаки хватали рукоятку зубами. Быть бы беде, да подоспели Юра и Алеша.
Гром покорно отошел, а Джоли и Бимбу пришлось оттащить за ошейники.
— Где вы таких злых чертенят достали? — спросил незнакомец. — Мне бы такого, сторожку караулить.
— Разве тут есть разбойники?! — крикнул Юра почти с восторгом.
— Всякий народ по шпалам шляется, — уклончиво ответил человек. — Недаром черкесы пана Бродского на конях по степу гоняют то туда, то сюда… А вы чьи будете и как сюда забрели?
— Мы из училища. Гуляем, — сказал Юра.
— Теперь скажите, чи вы сказились, чи вас несчастная любовь заставляет головы на рельсы класть? Или, может, вы пришли железо на рельсы положить?
— Железо на рельсы? Зачем? — спросил Юра.
— А я знаю? Шоб крушение было…
— Крушение? А вы когда-нибудь видели крушение? Как это? — У Юры и Алеши заблестели глаза.
— Видел… Не приведи бог такое видеть. Путь был разобран. Паровоз сошел с рельсов и под откос… А на него вагоны!
— Как так — разобран? — не понял Алеша.
— А так…
— Зачем?
— А я знаю? Говорят, шоб солдаты, ехавшие на усмирение революции в Екатеринослав, не доехали… Та шо вы ко мне пристали? А ну геть отсюда, шоб духу вашего тут не было. Еще рельсы попортите.
— Честное слово, нет! — горячо воскликнул Юра. — Не сердитесь. А щенка, если хотите, мы вам подарим.
— А не обдурите? Та я ж не сержусь. Только посторонним ходить по путям не дозволено да еще головы на рельсы класть… Вам шо, жизнь надоела?
— Разве жизнь может надоесть? — удивился Алеша.
— Это смотря какая она, эта жизнь. Если вы из училища, то, к примеру, у ваших батькив большой земли и гуртов скота нэмае?
— Нет!
— А есть такие богатеи, что мают боле тыщи десятин. У одного, значит, тыщи, а у другого ни десятины. А если и земли много и скота, денег цельный банк, то такой не положит голову на рельсы, а наймет черкесов богатство свое караулить.
— Как Бродский?..
— У кого ни кола, ни двора, ни земли, ни работы — тому жизнь не в жизнь. Ложись и помирай с голоду. Такой, если слабодухий, и под поезд бросится, а то за ружье да в лес…
— Здорово! За ружье да в лес! — с восхищением воскликнул Юра.
— Здорово? Смотря как, кто и для чего в лес бежит. А если, скажем, обворует старика или вдову с малыми, заберет последние медяки?
— Так поступают только подлецы, воры! — с важностью сказал Юра.
— Правильно, хлопцы! Грабить неимущего большой грех! Тут черкесы ловили одного. Этот тоже грабил. А кого? Брал у богатых и отдавал бедным. Помогал голодным. Жизни своей не жалел… — Затем, помолчав, добавил: — А ты мне собаку задаром отдашь или гроши хочешь?
— Даром! Вы хороший… А этот разбойник храбрый?
— Ще как! Храбрее его нет. Его ищут здесь, а он переоденется паном и сам в гости к большому господину приедет. Прямо кум королю! «И деньги, говорит, у тебя не твои, а народным потом печатанные!» И назад требует.
— Вот здорово, так он же хх-характерник! — воскликнул Алеша. — А мог он «перевернуться» камышом, соколом или пп-плыть в ведре под водой в туретчину?
— Все мог! Только продали его, выдали! Судили и засудили.
— И он на каторге? — спросил Алеша.
— Удрал!.. Та що это я з вами забалакался. Вы куда маршируете?
— К горизонту! — выпалил Алеша, не в силах скрывать тайну от человека, знающего так много.
— Это как же понимать?
— А что тут понимать? — удивился Юра и доверительно добавил: — Мы идем посмотреть, что там — за горизонтом, только «водит» нас…
— И скоро вы думаете дойти до горизонту?
— Вы не знаете, сколько туда в-верст? — ответил вопросом на вопрос Алеша.
— Сколько ни будете идти — и день, и месяц, и год, — все время перед вами будет впереди горизонт.
