— Есть разговор, — монотонно проговорил он, закрывая дверь. — Попроси свою… Куклу оставить нас наедине. Разговор касается Вики.
Леха смотрел на меня очень злобно, что распаляло злость и во мне.
— У меня от моей невесты секретов нет, — по-прежнему обнимая Алину, процедил я. — А что касается Виктории, мне больше не интересна ее жизнь. Можешь уходить.
— А то, что у тебя родилась дочь, тебе тоже не интересно? — сжав ладони в кулаки, прошипел мужчина.
Я смотрел на него, не зная, что ответить, а сердце все же заколотилось в груди. Я могу на словах обмануть любого, но только не сердце, в котором есть место только для одной. Которая, увы, не рядом.
— Мне плевать, — безжалостно вру, еле сдерживая настоящие эмоции. — Мне плевать на все, что касается твоей дочери. Алексей Владимирович, если у вас все, извольте покинуть мой кабинет.
Отпустив Алину из объятий, подошёл к двери, открывая её.
Несколько минут приятель молча смотрел на меня, а затем, подойдя ко мне вплотную, заехал кулаком по лицу и ушел.
Алина испуганно подбежала ко мне, пытаясь заглянуть в лицо, но я злобно оттолкнул её.
— Оставь меня в покое, — прошипел я, утирая кровь с губы. — Оставь меня одного.
Не став спорить, Алина вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.
С силой ударил кулаком в стену, в кровь разбивая костяшки. Только вот я не чувствовал физической боли. Её заглушала моральная, которая была в несколько раз сильнее.
Чертов придурок… Зачем я так сказал Лёше? Зачем я соврал, что мне совершенно плевать? Идиот! Чертов идиот!
Тяжело вздохнув, сел за стол, захлопнув крышку ноутбука. Сейчас не до работы. Совершенно.
Взгляд упал на фотографию Вики, которую так и не смог убрать. Она по-прежнему стояла у меня на столе, напоминая о счастливых моментах, прожитых вместе.
***Борис, проверив состояние Вики, сидел за столом, заполняя нужную документацию.
Операция прошла успешно. Отторжения пересаженного органа не было и теперь оставалось ждать, пока Вика придет в себя.
Теперь на сто процентов мужчина был уверен, что Вика будет жить. Будет. Самое страшное уже было позади.
Аппарат, показывающий все жизненные показатели Вики, неожиданно начал пищать, и врач тут же подскочил к больной.
Ресницы девушки слегка задрожали, а в следующую секунду она медленно открыла глаза. Взгляд был расфокусированным, но это пройдет.
Слегка улыбнувшись, Борис почувствовал, как словно камень упал с души. Жива. Очнулась. Теперь она точно выживет и поборется за свою жизнь.
Спустя полчаса мужчина вышел из палаты реанимации, направляясь к себе в кабинет и по пути набирая номер друга.
— Да, — послышался уставший голос Алексея.
— Леш, это Боря, — слегка улыбнулся он. — У меня отличные новости. Вика пришла в себя. Если за сегодняшние сутки её состояние никак не изменится, завтра я разрешу ненадолго навестить её.
Алексей молча слушал своего друга, не веря своему счастью. Его Вика… Его любимая дочь наконец пришла в себя. И теперь с ней точно все будет хорошо. С ней и с ее дочерью. Теперь он был в этом точно уверен.
Глава 28
Вика.
Две недели спустя.
С каждым днём я радовала лечащего врача улучшением своего состояния. Спустя неделю после операции меня перевели в обычную палату и разрешили папе меня навещать.
Как бы я не пыталась уговорить врача показать мне мою дочь, мне вставать разрешали только, чтобы привести себя в порядок и пройтись по палате.
Я боялась, что что-то с дочкой, но врач и папа успокаивали меня, говоря, что она просто слабенькая.
Сегодня у меня были папа и Таня, которая радовалась, что я пришла в себя, наверное, больше, чем все остальные. Мы очень долго разговаривали, обсуждая, что произошло. Мне пришлось рассказать отцу, что в тот день, когда родилась Верочка, приходил Роман, что угрожал ножом. Папа молча выслушал, а затем сославшись на дела по работе оставил меня с Таней.
Я просила папу не трогать их, но понимала, что это просто бесполезно. Я знала, что он будет разбираться, только вот каким образом меня волновало больше всего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Таня ушла ближе к вечеру, вдоволь наговорившись со мной. Подруга говорила, что, когда меня выпишут, мы все вместе уедем ненадолго, отвлечься и отдохнуть от всей этой истории. Я была согласна с ней, но прекрасно понимала, что никуда не поеду с маленьким ребенком.
Был поздний вечер, когда я, перебаривая боль, встала с кровати и, держась за стену, медленно направилась в детское отделение. Мне хотелось увидеть дочь. Я не успокоюсь, пока не увижу, что с моей девочкой все хорошо.
Мне повезло, что в детском отделении дежурила добрая медсестра, которая лично подвела меня к моему ребенку.
Когда я увидела Верочку, я не смогла сдержать просящиеся наружу слезы. Она лежала в кювезе, словно маленький котенок.
— Доченька… — прошептала я, осторожно взяв её за ручку. — Маленькая моя… Солнышко моё, мама с тобой. Слышишь? Теперь нас ничто не разлучит.
Медсестра стояла в нескольких шагах от нас, с улыбкой смотря на развернувшуюся картину, а я не могла оторваться от моей малышки.
Верочка выглядела такой беззащитной… Хотелось прижать её к себе, согреть всем теплом, что только осталось у меня.
Мне даже страшно представить, что было бы, если бы я умерла. Как бы Вера была без меня? Страшно подумать.
Слезы снова навернулись на глаза. Заметив это, медсестра подошла ко мне и, погладив по спине, слегка улыбнулась.
— Иди отдыхай, милая… — понимающе проговорила она. — С завтрашнего дня тебе будут приносить малышку на кормление. Тебе нужно набраться сил.
Не став спорить, я так же, как и добиралась сюда, вернулась в палату, в которой меня ждал сюрприз.
Стоило мне войти в палату, я увидела сидящего на стуле Матвея. Меня накрыло шоком. Я смотрела на него, не веря собственным глазам. Неужели он решил меня выслушать? Неужели решил разобраться с этой историей?
— Здравствуй, Вика, — заметив меня, негромко проговорил он.
— Здравствуй, — придерживаясь за стену, я двинулась к кровати.
Боль в груди и внизу живота после кесарева всё ещё давали о себе знать.
— Я поздравляю тебя с рождением дочери, — негромко проговорил он, когда я все же дошла до кровати и легла.
Я смотрела на него, пытаясь держать себя в руках, но удавалось с трудом.
На губе Матвея была ссадина, на скуле красовался синяк. Я хотела было прикоснуться к его руке, но он неожиданно отстранился.
— Вика, послушай, — сложив руки на груди, он окинул меня пристальным взглядом. — То, что я пришел, ничего не значит. Я хочу, чтобы ты поняла. Я пришел попрощаться с тобой. Я уезжаю. Не хочу, чтобы у нас оставались недоговоренности. Я очень рад, что с тобой все в порядке, желаю тебе скорейшего выздоровления.
Слезы защипали глаза, но я сдержалась. Я молча смотрела перед собой, стараясь держать все эмоции под контролем.
— Матвей, — ухватив его за руку, я с надеждой посмотрела в карие глаза. — Я не предавала тебя. Я не изменяла тебе с Романом. Я вспомнила тот день.
Прижав палец к моим губам, он заставил меня замолчать, а от этого жеста по телу прошлась волна дрожи.
— Не говори ничего, — хрипло проговорил он. — Не порть последнюю встречу.
Слезы застыли в глазах. Неужели он просто уйдет, так и не выслушав?
Откинувшись на подушку, я закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание.
— Баженов, — судорожно выдохнула я. — Зачем ты пришел, если не собирался меня слушать?! Уходи… Уходи, Баженов!
Только сейчас я в полной мере осознала, что это конец. Что у меня больше нет сил бороться за того, кто этого просто не хочет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
***Прошел год.
Вика.
Мне казалось этот год пролетел просто незаметно. Погруженная в заботы о дочери, я не заметила как быстро пролетело время.
Я научилась жить без Матвея. Далось мне это с большим трудом, но после последней нашей встречи во мне словно что-то изменилось. На данный момент я испытывала к этому человеку одну лишь злость.
