— Каждый знал, на что шёл. Ты барин, никого не неволил. Он был служивым и умер с оружием в руках — подбежал ко мне Максим.
— Думаешь мне от этого легче? — тяжело вздыхаю. — Так, заряжаем оружие и всё тут обыскиваем. Как договорились. И чтобы никаких больше потерь — встаю на ноги.
Ярость от потери внутри меня заслоняет разум — И Максим кто будет хоть немного оказывать сопротивление, всех убить.
— М — поперхнулся он.
— Ты меня слышал — хватаю его за грудки. — Иди и попробуй не исполни.
Оставшихся немногочисленных местных женщин, детей и слуг загнали в продовольственный двухъярусный подвал. Я даже его обследовал с немалым интересом и признал очень полезным. Тут даже яма с ледником была. С женщин поснимали всё серебряное и совсем немного золотого украшения. Сначала, я и не думал это делать. А потом подумал, нефиг. Всё пойдёт для развития русской промышленности, не сам же я их носить собираюсь.
Обыскиваем мызу. Поражают архитектурные постройки сегодняшних мастеров. В зданиях нет комнат, как таковых. Сплошные проходные залы с большими дверями с двух сторон. В замках или домах богатеев «комнаты» вообще шли по кругу. Тут же крайними были только комнаты в мызе на торцах здания. В одной из самых богатых комнат, с большой кроватью нашли схрон хозяина. Не впечатлил. Несколько золотых монет, мешочек серебра и пятьсот рублей бумажками. Наверно, где-то ещё есть. Сам такой, прячу в нескольких местах. Но и искать особо некогда. Зато порадовала небольшая коллекция холодного и огнестрельного оружия. Прихватили и столовое серебро с парой подсвечников.
— Убийца и мародёр — в какой-то момент я опустился на лавку перевести дух. Никак не привыкну к действительности и быстрых изменений в моей судьбе. Хватит, мысленно бью себя по щекам. Можно подумать они будут церемониться с тобой. Война только, только начинается и «чистеньким» я уже ну никак не останусь. Тогда надо было оставаться с Лукой и командовать строителями. А раз взялся за оружие, будь готов к «грязи» и крови, и далеко не всегда справедливой.
Взломав закрытые двери в торце здания на втором этаже, обнаружили комнату без окон. В ней находился большой сундук. Вот это больше похоже, на то, что мы искали.
— Пятнадцать человек на сундук мертвеца и бутылка рому — пропел я фальшиво, смотря на довольно большой сундук с массивными ручками, обитый железом и закрытый на замок. Значит, у кого-то из убитых должны быть ключи. Ищем.
— Ёп — вырвалось у меня. Я выгнал всех из комнаты, и прежде чем открыл сундук. Поверх кожаных мешочков с деньгами лежали тубусы с какими-то бумагами. Сейчас с ними разбираться точно некогда. — Теперь мне точно, до самой Москвы надо быть всегда на страже. И спать в полглаза, с пистолетом наготове. А бесплатное молоко мне за вредность будет? Будет лучше… моя жизнь.
Утром в углу конюшни нашили…сломанную французскую полевую кухню времен Наполеона. Да ещё и без колёс.
— Вот ничего себе — вырвалось у меня. Это значит, что почти сто лет нашим военным «полководцам» понадобилось для осознания полезности такой вещи. Вот, же вояки. Скорее тут повинно воровство казенных денег выделяемых на продукты.
Насколько я помню, в русской армии они появились перед русско-японской войной, да и то в очень малых количествах. Дела…мать его так. Вот всё больше и больше убеждаюсь, что мы постоянно и вовсе времена отстаём в военном и техническом плане.
— Зато по богатству олигархов и казнокрадству впереди планеты всей — буркнул я, рассматривая кухню. — Грузим на телегу. Хорошая вещь в хозяйстве, пригодиться — отдаю распоряжение…
Караван из моих дилижансов, телег и большого количества загруженных лошадей двинулся в сторону Минска. Забрали всё, что представляло хоть какую-то ценность, даже собак. Единственное, что я запретил брать, так это стеклянные изделия. Такого добра и в Гусь-Мальцевском для нас хватит. А возни, при перевозке, слишком много.
Был ли среди убитых Духинский, да чёрт его знает. Все бумаги, которые только нашли, будем уже дома рассматривать. Но двоих с новыми шестизарядными кольтами среди трупов мы нашли. У одного из них и была и связка ключей, где один ключ подошёл и к сундуку. Выполнили ли мы задание? Не знаю. Но обогатились изрядно. Я не трус, но я боюсь. Поэтому, подгонял людей с погрузкой и скорейшим отъездом домой, как только можно. Наверняка мы многого ценного и пропустили. Ну и пусть. Главное, теперь «унести свои ноги» с добычей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я обернулся на разграбленную мызу, как когда-то на турецкий корабль. Опять начинается новый этап в моей жизни. Кровавый и жестокий. Хватит ли мне… смелости и сил, вот в чём вопрос? А с другой стороны, не стал бы я лезть, на этот чёртов турецкий пароход, не пришлось бы сейчас фактически быть у Дубельта в рабстве на три года со своим отрядом. И Мальцев тут не поможет…скорее тоже захочет урвать и себе что-нибудь. А то, что генерал будет посылать меня на всё опасные…и скорее всего не очень в рамках закона задания, это как пить дать. А за одно и процентов пятьдесят прибыли с меня снимет. Хотя тут как посмотреть, бывает, что и захваченные бумаги стоят намного больше…сам, то я их всё равно использовать не смогу. Вот под эти не радостные мысли мы и возвращались.
Глава 12
Я нещадно гнал караван домой. И не только потому, что боялся преследования, но и из-за сундука с деньгами. Опасался, что у кого-то из моих подчинённых взыграет жадность. С таким богатством мы ещё не ездили. Кто его знает? А вдруг у кого-то что-нибудь перемкнёт? Пока всё шло нормально, но бдительности я старался не терять.
Степана похоронили на крутом берегу реки Уши, в красивом месте. Не будь сейчас конец весны, повезли бы в Тулу. А так жарко, не довезём, разложится. Придётся так, хоть это и нехорошо… не по-людски.
Каждый у могилы произнёс речь, а я последним. Но похороны я решил сделать как можно торжественными, насколько это вообще возможно в данном случае.
— Степан, ты был хорошим товарищем и верным другом. Ты был воином, и погиб с оружием в руках защищая Русь. Ты продолжил дело наших славных предков и отцов. Мы тебя никогда не забудем. Пусть на небесах тебе это зачтётся, а земля будет пухом — последовала минута молчания.
— Равняйсь. Заряжай. Пли — произнёс я. Не знаю, есть ли сейчас похоронный салют или нет, но я решил ввести. Холостыми.
Опустили только в его одежде, кроме сапог. Я хотел и сапоги оставить, но одели трофейные башмаки. Завернув в домотканую ткань. Я не стал вмешиваться, там командовал старший Ремез. Они ко мне вместе пришли и были друзьями. Руки Степана сжимали нательный крестик, а за поясом оставили его кинжал. Каждый бросил по несколько горстей земли, а потом уже использовали лопаты. Поставили крест.
— По приезду домой закажем в церкви панихиду и помянём, как полагается — обвёл всех грустным взглядом. Пытаюсь уловить настроение отряда. Как ни странно, никакого тревожного сигнала не увидел. Смерть, тут более частый «гость». Похороны проходят постоянно и отношение к ней более спокойное. Скорее потому, что жизнь тут более скоротечная, а воинов тем более, сделал я вывод.
Никуда рядом заезжать тоже не будем. В этом меня сильно поддержали Фатей с Семёном, заявив, что ни в какие поселения лучше сейчас не соваться. Слишком опасно. Тут до сих пор очень и очень неспокойно, несмотря на большое количество русских войск. Шляхта постоянно бузит, ну и грабит при случае всех подряд.
— На неприятности нарвёмся точно, к бабке не ходи — подвёл итог Фатей. С этим согласились все.
Мы направлялись на недавно построенное в 1846 году Варшавское шоссе, чтобы как можно быстрее добраться до Москвы. Местность сейчас вокруг больше напоминает лесостепь с неровной поверхностью. Какие-то бугорки, овражки и островки растительности. Просёлочная дорога, по которой мы двигались, резко изгибалась перед выходом на шоссе. Несколько рядом стоящих берёз и большой кустарник, который нам надо обогнуть. Время приближается к полудню, и нужно продолжать путь.
