— Как хочешь, пускай остается на хозяйстве. Так еще спокойней. За домом догляд. Да и за Зебадией присмотрит.
— Верно, верно, неужто животину за собой тащить, а вдруг хозяин пожалует. Где мой зверь, скажет, подать его тотчас же!
— Ах, полно уж теперь. Когда почти два года прошло, не пожалует, — с горечью махнула рукой девушка.
По приезде в Петербург Алтухову с Матреной встретил кучер Толкушиных и препроводил к экипажу. Носильщик подхватил вещи и поволок их следом.
— А что, голубчик, как Ангелины Петровны здоровье? — спросила Софья.
— Нынче как будто получше, — прогудел кучер. — А до того дня очень плохая была.
— Что значит, очень плохая? — встревожилась Софья.
— Не мое это дело, барышня. Не знаю, как и сказать, но только плохая!
— А Тимофей Григорьевич как, здоров?
— Должно быть, здоров. Да только бог его знает, небось уж месяца три в доме не видали, а то и поболее. Стало быть, здоров. Н-но, пошла!
Матрена и Софья молча переглянулись и замолчали. Вот скоро и знакомый дом, въехали под арку, во двор. Пока понесли во флигель вещи, Софья, согласно письму, поспешила в господский дом. Горничная встретила ее с веселой улыбкой и проводила в спальню хозяйки, как и было приказало. Там на туалетном столике Алтухова нашла конверт и вскрыла его. Через несколько мгновений дом Толкушиных огласился ее пронзительным воплем.
Нелидов впопыхах не понял, на кого он натолкнулся во дворе дома Толкушиных. Что это за барышня без шляпы, с растрепанными волосами, с красными от слез глазами? И, только отступив на шаг, он узнал Софью Алтухову.
— Сударыня! Софья Алексеевна!
— Ах, господи, вы, господин Нелидов! — Она схватила его за руки. — Господи, какое у нас горе, какое несчастие!
— Да неужто мой кот помер? — попытался пошутить Феликс. — Не уберегли, значит, мое животное!
Своей нелепой шуткой он попытался перебить истерическое состояние женщины и заставить ее хоть немного прийти в себя.
Соня посмотрела на собеседника как на сумасшедшего.
— Не кот ваш помер, а человек, чудный, светлый человек! Бедная моя Ангелина! Руки на себя наложила, несчастная! — И Софья в отчаянии схватилась за голову.
— Тише, сударыня, тише! — Феликс крепко взял девушку под локоть. — Не надо делать скоропалительных выводов и оповещать об этом всю столицу. Ваша дорогая подруга жива!
— Жива! — Софья отпрянула от собеседника. — Слава богу!
— Богу-то, конечно, слава, но и мне тоже! — улыбнулся Нелидов. — Божественное провидение направило меня именно в то место, где наша госпожа Толкушина собиралась совершить свой смертный грех. И надо же так случиться, что именно в самый ужасный миг мне удалось ее схватить просто на лету, на краю могилы!
Софья слушала его с восторгом, слезы счастья и умиления катились по ее щекам.
— Да что же мы стоим? — забеспокоился Нелидов. — Ангелина Петровна меня послала предупредить вас о благополучном завершении страшной истории, упредить вас. Ведь вы, поди, в полицию бежали, сообщить о самоубийстве?
— Признаться, я не знала куда бежать, но, вероятно, я поступила бы именно так. — Алтухова все еще не могла прийти в себя после испуга.
— Теперь все позади, Толкушина в моем номере в гостинице. Домой она наотрез отказывается вернуться. Сговорились, что я перевезу ее к вам во флигель, так вы уж позаботьтесь о ней.
— Не сомневайтесь, Феликс Романович. Я буду заботиться о ней, как о себе. — Софья вздохнула с огромным облегчением и, наконец, тоже улыбнулась, глядя в лицо Нелидову.
— С такой же нежностью, как о Зебадии? Как он и вправду жив еще? — Глаза Нелидова светились лукавством.
— Да, жив, здоров и весел. Только вряд ли вас теперь признает, столько времени прошло!
— Не упрекайте меня, я вовсе не забыл о нем! Просто я решил, что ваши нежные души привязались друг к другу и вам трудно будет расстаться.
— Ах, лукавите! — Софья погрозила ему пальцем. — Да мы не о том, — спохватилась она, — едемте же скорее, хочу обнять бедную мою Ангелину!
Когда Софья переступила порог гостиничного номера и увидела Толкушину, то она не удержалась, охнула и снова зарыдала. Перед ней на диване лежала старуха с безжизненным лицом и потухшим взглядом. Разметавшиеся всклокоченные волосы и разорванное платье усугубляли ужасное впечатление. Соня упала около дивана на колени и принялась обнимать подругу и осыпать поцелуями. Матрена Филимоновна ахала и осеняла себя крестом.
— Батюшки, святы! Эка так себя измучить! Бедная, бедная! Господи. Прости нас, грешных! Ну, полно слезы-то лить! — она деловито подошла и подняла барышню с пола. — Эдак потоп устроите! Дайте-ка я помогу вам, барыня, — обратилась Матрена к Толкушиной. — Причешу вас, да умою.
Пока Матрена хлопотала вокруг Ангелины Петровны, Софья и Нелидов совещались о том, как поступить дальше. Решено было немедля перевезти Толкушину во флигель, а Нелидов взялся выступить посредником и нанести визит Тимофею Григорьевичу, уповая на благоразумие последнего. Ведь сейчас только его появление, его добрые слова могли привести несчастную в чувство.
Глава 17
Направляясь в контору Толкушина, Нелидов проклинал свою судьбу и одновременно дивился, что именно ему досталась эта жутковатая миссия спасителя жены-самоубийцы. И почему никого не послал Создатель в тот миг, когда злополучная Соломея выбрала тот же путь? Нет, почему именно он? Какой тут тайный знак? Может быть, это знак того, что страшный рок отступил, с него снято неизвестное заклятье и он снова может позволить себе любить? Нет, все это пустое, непонятное, недоступное его пониманию.
Однако надо же что-то говорить Толкушину. Господи, какая нелепая роль!
Тимофей Григорьевич встретил литератора с недоумением. Он оторвался от горы бумаг и посмотрел на него с выражением лица человека, которого отвлекают по мелочам от важного дела.
— А, Феликс Романович! Чего тебе? Виделись ведь третьего дня. Небось снова денег пришел просить, опять с Рандлевским выдумали нечто заковыристое, эдакое? Публику поразить хотите, как всегда?
Толкушин откинулся на спинку кресла и жестом пригласил гостя присесть.
— Публика действительно могла быть очень поражена. Да, слава богу, этого не произошло. Но могло произойти. И как ни удивительно, по вашей вине, мой друг! — Феликс старался говорить спокойно. Но Толкушин сразу напрягся, и его лицо стало покрываться краской.
— Да ты не тяни! Говори сразу, толком! Не в театре паузу держишь!
— Извольте! Ваша жена пыталась утопиться в Фонтанке нынче поутру. По счастью, я оказался случайно рядом, шел на квартиру к Рандлевскому как раз по Фонтанке, и не дал ей совершить этот страшный поступок. Теперь она у меня в номере, в полубезумном состоянии. Домой отказывается возвращаться, и состояние ее плачевное. Я оставил ее на попечении известной вам особы, госпожи Алтуховой, и полагаю, что сегодня мы перевезем вашу супругу во флигель вашего дома, где Софья Алексеевна будет ее опекать. Однако, как мне кажется, это не решит проблемы. Я полагаю, что вам надо вернуться домой и помочь вашей жене.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
