— А с бумажкой — человек! — серьёзным тоном закончила она поговорку, прикладывая его ладони к дактилокарте. — И хорошо ещё, если справку о том, что не верблюд, не потребуют.
Спустя несколько минут Влад старательно оттирал носовым платком красящий пигмент, но всё равно каким-то образом незаметно для себя умудрился испачкать куртку.
— Распишитесь здесь, — ткнула она пальцем в строчку в анкете.
Влад взял ручку из стакана и пододвинул к себе лист бумаги.
— И здесь, — указала она на ещё одну графу.
— Это что? — спросил он.
— Расписка о неразглашении. Всё, что вы видели, слышали или могли узнать может быть объявлено военной тайной. Если коротко, то отныне, если что, вас могут расстрелять при малейшем подозрении.
— Понятно. Что такое государственная тайна, мне известно. Правда, в прошлый раз расстрелом не грозились.
— Ну, сейчас и времена другие, — она растянула губы в милой улыбке. — Сейчас всё серьёзней. Вот и замечательно. Так, и вот здесь ещё чирканите свою загогулину.
Она подсунула бланк размером чуть побольше банковской карты. А потом отошла к ламинатору.
— Так, вот ваш пропуск, с ним вы можете ходить по территории лагеря и должны предъявлять по первому требованию, в том числе патрулю, если вас остановят в городе.
Влад забрал пропуск и положил во внутренний карман куртки.
— Пойдёте на склад, там вам выдадут вещевое имущество, в просторечии называемые шмотками, а потом сюда, — она написала на отрывном листке номер очередного кабинета. Скажете, что прибыли для прохождения службы, и вас нагрузят работой по полной соответственно вашим навыкам и квалификации. Всё понятно?
— Я воль!
Кадровичка зыркнула на него поверх очков. Отпив очередной глоток кофе, она откинулась в кресле. Влад, держа пропуск в руке, оправился на склад. Вскоре он уже получал комплект формы без знаков различия, оно и понятно, взяли его как гражданского. Форма была добротной и удобной. Это хорошо, что к новой работе кроме зарплаты и еды полагалась одежда, месить грязь, в которую с каждым новым днём погружался город, учитывая отсутствие уборочной техники, задействованной на более важных направлениях, и время года, в гражданском как-то не особо хотелось.
Глава 7. Планы
"Планы эвакуации? О чём вы вообще? Все планы были рассчитаны на случай обычной войны, или если произойдут какие-нибудь природные или даже техногенные катастрофы, даже на случай взрыва АЭС был план. Однако сложно представить, что взорвётся не одна, а сразу несколько атомных станций. Но даже эта гипотетическая ситуация вполне могла быть взята под контроль. Но что делать, когда над десятками густонаселённых городов взрываются ядерные заряды? В некоторых случаях даже сигнал воздушной тревоги не успел сработать, а там где его всё-таки включили, люди просто-напросто не верили, что происходит что-то серьёзное, что это не очередная учебная тревога или проверка систем оповещения гражданской обороны. Пока не стало слишком поздно."
***
"Помню, мы ехали с дачи, дети играли на заднем сиденье автомобиля, октябрь был необычно тёплым и мы решили с мужем воспользоваться последними тёплыми деньками в году. И вот, когда мы уже практически покинули пределы Новой Москвы, вдруг нас стали обгонять автомобили со всех сторон, кто-то подрезал и мы чуть не столкнулись. Муж выругался матом, и я на него шикнула, так как в салоне были дети, а потом он посмотрел в зеркало заднего вида, побледнел и уже сам вжал педаль газа в пол. Я обернулась, чтобы посмотреть, что его так напугало, и застыла от ужаса. Прямо позади над горизонтом вырастал ядерный гриб, похожий на огромный перезревший шампиньон. А потом нас настигла взрывная волна. Не такая сильная, как я ожидала, всё-таки мы были уже достаточно далеко, но всё-таки нас подбросило. А потом пришла обратная волна, машину занесло и мы, столкнувшись с несколькими попутками, вылетели на обочину."
***
Прошло несколько недель с тех пор, как Влад устроился на новое место работы в лагерь беженцев, где в его обязанности входило следить за получением и распределением грузов, предназначенных для снабжения беженцев, которых с каждым днём становилось всё больше и больше. Служащих МЧС не хватало катастрофически, так как их перебрасывали то на участки по дезактивации, то разгребать завалы, то окучивать новую партию беженцев из мест, подвергшихся ядерным ударам. И это при том, что собственно войска РХБЗ разрывались на части, вытаскивая людей из зон заражения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На фронте, если то, что происходило в разных частях страны, можно было назвать фронтом, наступило некоторое затишье. Противники обстреливали друг-друга ракетами, совершали налёты авиации, но в прямую атаку не шли, ни русские с белорусами, ни натовцы.
— Точки или очаги напряженности, — как-то обрисовал ситуацию майор Гареев, с которым Владу приходилось часто общаться по работе. Пожалуй, лучше так. Хотя понятийный аппарат ещё только вырабатывается, учитывая новые условия и формы ведения войны. То тут, то там противнику удаётся прорваться, высадить десант и учинить беспредел, если ставится такая задача. Даже плацдарм не всегда удерживается. Больше всего это похоже на набеги кочевников из далёкого прошлого. Набег, разрушение, отход. Происходит постепенное истощение противника, его обескровливание. Армия вынуждена реагировать на местные прорывы обороны, отвлекая значительные материально-технические и человеческие ресурсы для исправления ситуации и защиты населения, в то время как где-то там копятся основные силы.
— Где-то там, это Эстония и Норвегия?
Гареев утвердительно кивнул.
— Тогда почему мы не нанесём удар по скоплениям противника? Если они там так сосредоточены, то может не стоит позволять накапливать силы для последующего удара?
— Было бы всё так просто, войны бы не затягивались на года. Даже в августе 2008-го, когда наши раскатали обученную по стандартам НАТО грузинскую армию, мы понесли серьёзные потери, в том числе в технике. А тут мы столкнулись со всей мощью США и его союзников одномоментно.
— Ну, "грузинская армия" уже само по себе анекдот, примерно как "еврей-колхозник".
— Ну, ты на евреев-то не наговаривай, нормально они так в своих кибуцах работали. И тем не менее… Ситуация такова, что если НАТО пойдёт на решающий штурм Калининграда и Сувалкского коридора, или решат ломануться в псковском направлении, они могут потерпеть поражение. Если наоборот мы попытаемся переломить ситуацию и пойдём в наступление, то аналогичные последствия могут ждать нас. Вот и происходит постепенное накопление сил с одновременным изматыванием друг друга диверсионными операциями в тылу, или местными атаками на линии соприкосновения.
— То, что нас изматывают понятно, а мы-то хоть что-то делаем?
— А как же! Взять тот же Сувалкский коридор, фактически мы отхватили значительный кусок Литвы, из-за чего местные вояки чуть было в панике не эвакуировались в Скандинавию. Аналогичная ситуация сложилась в Латвии. Да ты и сам об этом знаешь, по ТВ об этом не однократно говорили.
— Так по ТВ могут и соврать, военная пропаганда и цензура же, и всё такое.
— А ты чего хотел? Без этого никуда, но и врать долго не получится. Пропаганда хорошо действует тогда, когда она подкреплена реальными фактами.
Понеся серьёзные потери в первые недели войны, Северо-атлантический альянс отказался от прямого штурма Калининграда, тем более, что моральное состояние польских подразделений вызывало серьёзную озабоченность в Вашингтоне. Вопрос выхода из подчинения поляков остро стоял на повестке дня, дезертирство стало обычным делом, остановить его не помогли даже показательные расстрелы. При этом объединённое командование переоценило европейскую солидарность, это привело к тому, что со стороны натовцев был допущен серьёзный просчёт, который лишь разогрел недоверие польских солдат: расстрел дезертиров был поручен американцам, несколько из которых оказались немецкого происхождения.
