Этого мига я ждал очень долго! Вся ненависть к этому безумцу и боль, которую он причинил мне и Альте, выплеснулись в одном неукротимом движении. Поддерживаемый натянутыми ремнями, я изо всех сил оттолкнулся от пола и нанес удар Логару в челюсть. Такого удара не выдержало даже его железное тело: раздался сухой треск, голова тугра неестественно запрокинулась, и из лопнувшего горла толчком выплеснулась кровь. Логар, отброшенный силой моего удара к самой стене, сполз по ней, словно огромный умирающий зверь, и испустил дух.
С порога послышался клокочущий зловещий смех. Бросив туда взгляд, я увидел в дверном проеме хохочущего крылатого демона с длинным кинжалом в руке. Вволю насмеявшись, могучий ягья осмотрел комнату и, не найдя ничего, немедленно заслуживающего его внимания, остановил взгляд своих немигающих, злобных змеиных глаз на Альте, скорчившейся у моих ног.
Обернувшись, ягья через плечо позвал кого-то, в следующее мгновение полторы дюжины его сородичей наполнили мою темнииу. Многие крылатые люди были ранены, с их кинжалов стекала кровь противников. Какие бы неприятности ни причинили мне тугры, такой участи они не заслуживали.
— Взять их, — скомандовал здоровенный дьявол, видимо бывший их командиром, и ткнул пальцем в меня и Альту.
— А мужчину зачем? — удивился воин из его свиты.
— Ты видел когда-нибудь гура с белой кожей и с голубыми глазами? Я думаю, он вызовет интерес Ясмины. И поосторожней с ним, он силен как бык.
Один из его солдат оттащил яростно сопротивлявшуюся котхскую девушку от меня, а остальные с безопасного расстояния накинули на меня тонкую, но очень прочную сеть, а затем еще и опутали множеством веревок, начисто лишив возможности двигаться. Двое ягья вынесли меня на улицу, и я своими глазами увидел то, о чем недавно говорила Альта.
Каменное ущелье представляло собой ад кромешный. Деревянные пристройки, крыши и заборы были объяты огнем, и хотя каменные стены домов были неподвластны пламени, ужасающий огонь ягья растекался и по ним. В подсвеченном этим заревом небе метались какие-то черные тени, с которых срывались огненные искры. Присмотревшись, я понял, что это с факелами в руках пикировали ягья, методично забрасывающие город горшками с зажигательной смесью.
А на самих улицах, в свете пожара, кипела ожесточенная битва. Последние тугры вели безнадежный бой, сражаясь с яростью загнанного тигра.
Один на один ягья было не устоять против могучих гура. Но, навалившись втроем-вчетвером и пользуясь свободой маневра в воздухе, люди-птицы со всех сторон обрушивали на тугров смертельный град ударов своих кривых кинжалов. Кроме того, многие ягья были вооружены короткими луками. Эти кровожадные создания, находясь в полной безопасности над крышами домов, забавлялись тем, что посылали стрелу за стрелой в защитников города, садистски стараясь попасть в руки и ноги. Те же крылатые демоны, которые не израсходовали свои зажигательные снаряды, забрасывали их теперь в кучки людей, пытавшихся вести круговую оборону. На моих глазах не один десяток беспомощных тугров сгорел заживо.
Итог такой бойни можно было предсказать без труда. Один за другим мертвые и раненые гура падали на землю. Небольшим утешением служило то, что улицы были завалены и крылатыми трупами. То тут, то там по-прежнему слышались выстрелы мушкетов, и уж если раненому ягья приходилось спускаться на землю, его ждала верная смерть.
И все же перевес явно был на стороне более многочисленных и лучше вооруженных ягья. Вдобавок крылатые люди были в совершенстве приспособлены к такому виду боя.
Вскоре я разобрался, что главной целью ягья было не поголовное истребление гура, а захват в плен как можно большего количества женщин. Снова и снова я видел поднимающиеся над пылающим городом крылатые тени, уносящие в руках очередную стонущую и кричащую жертву. Многие женщины предпочитали ужасному плену самоубийство.
Уничтожение Тугры было страшным зрелищем. На секунду мне показалось, что я нахожусь в аду. Не думаю, что дикость и жестокость всего происходящего было бы возможно воспроизвести на Земле, какими бы подчас порочными ни были ее обитатели. Здесь дело было в другом: сражались не два народа, а две совершенно чуждые, не имеющие ничего общего формы жизни.
Полной победы в этой резне не одержал никто, но не потому, что ягья не смогли справиться с туграми. Просто крылатые бестии, которым, видимо, наскучила кровавая потеха, улетали прочь, унося свои жертвы. Уцелевшие гура яростно стреляли им вслед, явно предпочитая прикончить своих, нежели оставить их живыми в когтях похитителей.
На крыше дворца Логара, самого большого здания Тугры, собралась целая толпа сражающихся. Гура смешались с ягья в безумной рукопашной, и, когда неожиданно охваченная пламенем крыша рухнула, в огненную могилу свалились как защитники города, так и нападающие. Из огненной преисподней спасения не было никому.
В этот миг мои похитители оторвались от земли, унося меня в небо в качестве добычи. Когда я чуть перевел дух, оказалось, что я на сумасшедшей скорости несусь по ночному небу прямо в центре огромной стаи. В ней насчитывалось, наверное, никак не меньше десяти тысяч воинов крылатого народа. Эта прорва крылатых существ, словно облако саранчи, закрывала почти половину начинающего светлеть на востоке неба. Воздух вокруг вспарывали множество мощных крыльев. Меня, запеленатого в сеть, без особого труда несла пара рослых ягья, занимавших свое место в клиновидном строю.
Мы Летели на высоте примерно тысячи футов. Многие ягья несли в руках добычу — девушек и молодых женщин. Легкость, с какой их крылья рассекали воздух, говорила о недюжинной физической силе и выносливости людей-птиц, пускай и не обладавших такой впечатлительной мускулатурой, какой располагали гура. Я уже сам знал, что они часами могут лететь, не снижая скорости и не выпуская из рук тяжелой добычи, вес которой зачастую превосходил собственный вес ягья.
Мы не останавливаясь летели весь день и приземлились только на закате. Ягья решили сделать привал и заночевать на огромной поляне посредине леса. Эта кошмарная ночь врезалась мне в память так же, как и проведенная в развалинах древнего города псоглавцев.
Пленников не кормили, зато сами ягья устроили мерзостный пир. Пищей им служили несчастные тугры. Извиваясь на земле, опутанный по рукам и ногам, я проклинал небо, жалея, что не погиб в ночном бою. Убийство мужчины в бою или даже в кровавой резне я еще мог как-то принять. Но смерть женщины, бессильной что-либо сделать, чтобы защитить себя, и лишь скулящей от боли, пока кинжал мясников-ягья не оборвет ее мучения, вынести было невозможно. Я даже не знал, попала ли милая Альта в число тех, кто был съеден заживо этой ночью. С каждым предсмертным криком я вздрагивал, представляя, как кривой кинжал обрушивается на ее лебединую шею. Мне оставалось только молиться и скрежетать зубами в бессильной ярости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
