Иногда у меня возникает желание оказаться совсем одной в огромном незнакомом городе, где меня никто не знает и помощи ждать неоткуда. Думаю, я бы выжила, и с успехом. Абсолютно нелогично… Ворваться в пасть незнакомого города, ходить, бродить, смотреть на людей, заходить в кафешки, а когда выйдешь оттуда, напившись вкусного кофе, не будешь знать, куда идти, но это и неважно – куда-нибудь да попадешь, как в «Алисе в стране чудес». Так со мной было однажды… И вот тогда возникло ощущение безопасности и удивительного покоя. Я – потерялась, я – песчинка. Меня никто не знает. Меня просто нет. «Поймет ли кто? Себя я понимаю» (Лопе де Вега. «Собака на сене»).
Ведь не может человеческая жизнь зависеть от брошенного слова, от оценки чего-либо, от ошибочного суждения, наконец? Или может? Что управляет моей жизнью – карма или случайность, и в какой степени случайность (или глупость) может менять карму? Что есть грех, тот грех, который заслуживает страшного наказания? Ответы Писания меня не удовлетворяют. Жизнь больше, сложнее и непредсказуемей той картины, которую рисует нам этот древний сборник. Человек! Это вообще непознанное явление природы, и кто смеет судить о нем? Где ж найти ответы? А я без них не могу найти жизненной опоры, не чувствую уверенности ни в одном своем шаге, поступке, движении. Возникает необходимость повторения шага, чтобы убедиться: я сделала это и сделала, как надо.
Много думаю о карме. Читаю всякий астрологический ликбез. И вот до чего додумалась: для меня, безусловно то, что человек живет не одну жизнь. И что каждая последующая зависит от предыдущей. Это и есть карма. И в сущности, человек строит ее сам. То есть наши жизненные ухабы – это расплата. Ну, здесь я ничего нового не придумала, это всем известно. Но вот, что касается лично меня: я помню себя лет десять назад, и пятнадцать, и двадцать – это был недобрый человечек, желающий смерти каждому, кто наступал ему на ногу. Откуда это могло возникнуть в ребенке из интеллигентной семьи, в девочке, окруженной книгами. А я знаю: я притащила в эту жизнь всю-всю собственную грязь из той, прошлой жизни. Рождаясь, вылезая из чрева матери, я тащила за собой не только плаценту, но и эту свою нехорошую карму. Почему так случилось? Может, в той жизни я умерла молодой, не успев искупить чего-то? Может, та жизнь не научила меня ничему, и господь решил, что это единственный способ спасти мою душу?
Первые двадцать с лишним лет – это отхаркивание прошлой жизни, это вообще не я… В том смысле, что не узнаю себя. Я должна была бы родиться сейчас. Моя душа обновилась (и то еще не совсем) только-только. Я – новорожденная. Но эти муки, муки такого рождения не сравнятся с болью физического появления на свет, они много мучительней. И, разумеется, так просто этот номер не проходит: моя душа вся в рваных кровоточащих ранах; что бы ни происходило в жизни – все соль на эти раны. Как будто нет у меня иммунитета к нормальной жизни. Она для меня похожа на загазованную, загаженную городскую магистраль, которая страшно опасна для только что родившегося человечка. Но реальный младенец не знает этого и потому не боится, а я, наоборот, в ужасе, хотя быть может, ничего смертельного для меня и нет. Смогу ли я преодолеть этот барьер и прибрести иммунитет к жизни? Не знаю.
Неуверенность, сомнения, страх… «Безделье», – твердит мама. Нет, мамочка, нет. У меня просто нет внутреннего стержня, а также веры в себя, веры и любви к себе (в том самом хорошем смысле). Ну, стержень, бог с ним. Мало ли людей слабых, они ведь тоже нужны, иначе – зачем тогда сильные? А вот вера и любовь к себе – эти прививки не были мне сделаны вовремя. И наверное, я сейчас тяжело болею детской болезнью, как взрослые болеют скарлатиной. И чувствую себя ужас как одиноко – я ведь сама теперь мать, и нынче мое дело поить лекарством свое дитя, качать его на руках и шептать на ушко: «Все будет очень хорошо!», а со своей «скарлатиной» бороться в одиночку.
«Благослови свой страх», – сказала мама. Ох, мама, мама! Он вымучил меня, довел до предела возможностей, а его благослови? Но один вопрос не дает мне покоя: убери из меня страх, избавь от него – не стану ли я негодяйкой? Я ведь всегда была дрянью, и только болезнь и страх заставили меня измениться. И теперь вспомни, милая: когда у тебя бывают «рецидивы» злословия, недоброжелательства? Именно в хорошие минуты, моменты счастливого расслабления и чувства защищенности и покоя (к слову, весьма редкие). Боже, как же низок человек, если только страхом его можно заставить понять что либо! Вот опять – ну чего я обо всех людях, какое имею право. А сколько людей чисты не через подобные мучения. Нет, я могу говорить только за себя! Это я столь низка, что бог только так смог до меня достучаться. Значит, благословляю тебя, страх, хотя ты мне уже изрядно надоел. И чувство вины тоже благословляю.
Пока муж в командировке, дописала все до конца. Завтра он приезжает. Очень родной и совсем чужой. Как мы с ним до сих пор вместе – загадка. Совершенно разные люди, абсолютно разные интересы. «Это и есть любовь!» – патетически воскликнул бы кто-нибудь. Нет. Любовь – это до 20 лет. А семья – это привычка, привязанность, притертость и комфорт, если хотите. Да и вообще, не до любви мне. Лишь бы как-нибудь из заколдованного круга выбраться, и любовь тут не подмога.
Пора заканчивать, надо спать. Воистину, сон – лучшее лекарство от идиотизма. Завтра новый день. Новый ли?
***
Уровень самоуничижения – критический. Помните историю Лики? Я нахожу много общего в наших судьбах. Мне тоже с детства внушали чувство вины и пророчили, что жизнь накажет. Потому что таких ужасных людей жизнь всегда наказывает. Я же была хуже ужасного. Ко времени написания того текста страх уже настолько измотал меня, что я признавала все, что угодно, вплоть до кармы, переселения душ и зеленых инопланетян. Если бы мне вдруг сообщили, что, не приходя в сознание, я убила человека, поверила бы, что из-за моих «неправильных» слов потерпел катастрофу самолет, согласилась бы с этим тоже. Болезнь? Да, уже да. И еще к тому ж такая, которую холят, лелеют и удобряют самые близкие люди. «Безделье – голова пустая – благослови свой страх…» Можно ли найти слова более действенные для того, чтобы окончательно добить человека в состоянии душевного разлада?
Знаете, что в реальности означали мои слова о том, какой ужасной я становлюсь, когда страх отпускает меня ненадолго? То, что я начинала высказывать свое мнение по разным поводам, отстаивать собственную точку зрения, давать себе право судить о каких-то событиях или людях по своему разумению. А этого, с точки зрения больного разума, делать нельзя! Потому что именно я не имею на это никакого права. Все имеют, а я нет. Значит, любое мое собственное мнение – страшный грех.
Прав не имею ни на что… Хуже всех на свете… Не вправе судить, хотеть, иметь…
У меня есть подруга, прекрасный, интеллигентный человек. У нее такая особенность: она может храбро бороться за кого-то постороннего, может просить за него, отстаивать его права, даже драться. Но если надо что-то сделать для себя – попросить, добиться чего-то, она превращается в беспомощное существо. Ее охватывает паника, ужас! Она чуть не теряет сознание и, не поверите, у нее начинает носом идти кровь! Я много думала об этом ее свойстве и поняла: это то же самое ложное, разрушительное чувство собственной ничтожности, которое проявляется вот таким образом. «Кто я такая? Как я могу чего-то хотеть и просить? Я же со всех сторон недостойна!» – это убеждение, может быть, даже не осознанное, укрепилось в ее подсознании и выступает в роли собственного тюремщика. А из ощущения себя недостойной вырастает внутренний страх несуразного размера. Получается этакая жуткая связка «самоуничижение – страх», где обе составляющие находятся в прямой и обратной связи. Они ходят парой – «санитары мы с Тамарой». Как разорвать эту цепочку? Как ее уничтожить, чтобы избавиться от обеих этих гадостей? Невозможно убить что-то одно, а другое не трогать, бессмысленное занятие. Или уничтожить обеих, или все останется по-прежнему. Но реально ли это, когда ты уже взрослый человек, давно сформирован, а то, что ты – тварь дрожащая, тебе хорошо вбили в голову и тщательно там утрамбовали еще в далеком детстве.
Мне пришел в голову совершенно парадоксальный, даже дикий вопрос: а может лучше, когда все это переходит в стадию заболевания? Ведь тогда человеку можно помочь медикаментами, лечением. А пока он формально здоров, но мучается, так как его грызут чувство вины и страх, помочь ему практически невозможно, если рядом нет ни одного умного и любящего человека… Впрочем, нет. Когда начинается болезнь, а вокруг нет любящих людей, никакое лечение и не начнется. Ведь равнодушные, а то и враждебные близкие скажут: «Благослови свой страх» и «Ты – бездельник»…
Стыдно и грустно читать, какой «литературой» я тогда увлекалась! «Изгоняющий дьявола» – боже мой! Вот что значит, хотя бы ненадолго «воцерковиться»! Начала с каких-то «преподобных», батюшек-наставников, дошла и до «Изгоняющего…». И еще о чем-то рассуждала, искала в этом мусоре ответы на свои мучительные вопросы… Скатилась я тогда в своем одиночестве до маразма. Чуть замечала в какой-нибудь книге тему вины и страха – все, влипала, читала, пыталась найти ответы и успокоение. Естественно, ничего не находила, лишь сильнее запутывалась, еще больше боялась, все хуже относилась к себе. Я на самом деле была убеждена, что такие муки мне посланы за мою мерзость.
