— А уроки?
— Почти все сделала, осталась только литература. Это я вечером, с Женькой.
Хлопнула входная дверь, дробно застучали по лестнице каблучки сапожек. Через минуту Аленка вышла из подъезда и остановилась в задумчивости. Куда бы податься? Поехать к себе на Самотеку встретиться с Танькой? Неохота тащиться к метро по такой погоде. Просто так побродить по улицам тоже неохота. Однако и домой возвращаться совсем не хочется. Вот если бы отец был здесь, поехала бы к нему. Там, в Израиле, небось тепло и слякоти не бывает… И мама греется на солнце вместе с этим… как его там…
В задумчивости уселась на скрипучие железные качели во дворе и начала тихонько раскачиваться.
На время Кириного отпуска Аленка была определена на жительство к бабушке на Электрозаводскую. Сначала такая перспектива ее даже обрадовала: перемена места, Женя рядом, а бабушка Аленку всегда баловала. На деле оказалось все не так хорошо. У Женьки все время какие-то свои дела, и ей не до Алены, в школу приходилось вставать гораздо раньше обычного, да и на метро ездить каждый день туда-обратно надоело. И в свободное время некуда податься: она здесь никого не знает. А мама еще не скоро вернется, ей сейчас совсем не до дочери. От внезапно нахлынувшей обиды Аленка чуть не заплакала. Жили же они прекрасно вдвоем без этого иностранца! А теперь словно мир перевернулся, и что дальше будет — совсем непонятно.
— Привет! У тебя случайно нет зажигалки?
Аленка обернулась. Рядом с качелями стояла высокая девушка вся в кожаном и разминала сигарету. На голове — «мокрая химия», накрашена ярко, но умело. В ожидании ответа она хлопала по карманам своей куртки.
— Нет, — с сожалением сказала Аленка.
Она смотрела на незнакомку, которая показалась ей стильной и страшно крутой. Даже странно, что такая крутая вообще подошла к Алене. А та нашла наконец зажигалку, прикурила и села на качели рядом с Аленкой.
— Хочешь сигарету?
— Спасибо.
Аленка взяла из протянутой пачки длинную черную сигарету с золотым ободком у фильтра. Курить она уже как-то пробовала: летом они с подругой Танькой вытащили из Кириной гостевой пачки по штучке «Салема» и покурили на балконе.
— Ты из нашего дома? Что-то я тебя раньше не видела.
— Я здесь живу у бабушки, пока мама за границей. А вообще-то мы c Самотеки. А ты из этого дома? — Из второго подъезда. Я — Инна.
— А я Алена.
Некоторое время они курили молча. Инна затягивалась жадно, глубоко, Аленка же просто набирала дым в рот и поскорее выпускала. На вкус это было довольно противно, но она так боялась, что неожиданная собеседница сейчас встанет и уйдет по своим взрослым делам, оставив ее снова скучать в одиночестве, что готова была и не на такую экзекуцию. Но Инна, похоже, никуда не торопилась.
— У тебя классная куртка, — тонкие пальчики с длинными яркими ногтями пощупали Аленкин рукав, — хорошая выделка. Привозная?
— Ага. — Аленка не стала уточнять, что куртка не ее. — Из Канады.
— Вижу, что не Турция и не с барахолки. У тебя там кто-то есть?
— Да нет, мама привезла из командировки год назад.
Аленка никогда не называла Киру «мама», но сейчас старалась подладиться под «взрослый» тон.
— Она у тебя кто? Не похоже, что торговлей занимается: челноки ездят не в Канаду, а куда поближе.
— Она во Внешторге работает.
Инна докурила сигарету и щелчком отбросила окурок.
— А кроме шмоток, она тебе ничего не привозит?
— Как это? — в изумлении вытаращилась на нее Аленка.
— Ну, в смысле записи всякие, видео там или журналы ихние, — пояснила Инна. — У моего друга есть знакомый чувак, у него предки из-за кордона не вылезают. Так там такие штучки есть — отпад! Папашка сувенирчики из секс-шопа попрятал по углам, но мы нашли. А твоя маман ничего такого не тащит?
Аленке и в страшном сне не могло присниться, что ее замечательная мама может шастать по секс-шопам да еще и покупать «всякие штучки».
— Не-ет, — промямлила она растерянно.
— Ну да, она все-таки баба, ей неудобно, — сообразила Инна. — А жаль, я-то, когда поеду, привезу домой парочку прибамбасов. А сопроводиловки у них — закачаешься! Правда, все по-английски, но нам Темка перевел, его предки прилично выдрессировали, английский и французский с детства и в обязательном порядке. «Плейбоя» и «Пентхауза» у него навалом! Там всякие примочки о геях и лесбиянках, Темка мне переводил. У меня-то с английским завал, мои предки не слишком заботились о светском воспитании. А сейчас без языка никуда. Темка мог бы меня поднатаскать, да дорого берет за уроки.
— Я могу с тобой позаниматься, у меня с английским ничего, — с готовностью выпалила Аленка и тут же смутилась.
— Ты? — Инна с сомнением посмотрела на нее. — Да, при такой мамашке ты, наверное, сечешь. А сколько возьмешь за час?
— Я бесплатно! — Заподозренная в корыстных намерениях, Аленка чуть не заплакала от обиды. — Ты подумала, я за деньги?
— А что такого, дело житейское. Два раза в неделю по два часа, по баксу за занятие, идет?
— Я же сказала — бесплатно!
— Ладно, как хочешь, мне же лучше. Когда начнем, завтра?
— А сегодня ты занята?
— Вообще-то собиралась в одно место. Хочешь, пошли вместе?
Аленка хотела.
«Одним местом» оказался девятиэтажный сталинский дом рядом с метро. Девушки поднялись на третий этаж, и Инна позвонила в квартиру за железной дверью, единственной такой на всей площадке.
— А, это ты… Привет. — Высокий светловолосый парень лениво потянулся и совсем было уже решил повернуться спиной и уйти в комнату, как вдруг заметил за спиной у Инны притихшую Аленку. — А что это за куколка? Хорошенькая мордашка!
— Это Алена, она из нашего дома. — Инна небрежно кивнула головой в сторону своей новой знакомой. — У нее маманя во Внешторге работает.
От такого приема Аленка несколько растерялась и попятилась к двери, но Инна подтолкнула ее к парню.
— Это Тема, я тебе о нем только что рассказывала.
— Артем Стеклов, прошу любить и жаловать. — Парень насмешливо раскланялся. — Особенно любить! Да ты не бойся, Алена, я ласковый и маленьких не трогаю. Давай сюда твою куртку!
Артем помог Аленке раздеться, покровительственным жестом обнял ее за плечи и провел в комнату.
От растерянности Аленка не сразу сообразила, что еще никогда не бывала в таких роскошных квартирах. Все здесь напоминало картинку из дорогого каталога: роскошный диван и кресла, обитые дорогой мягкой кожей черного цвета, абстрактные картины на белых стенах — желтые и красные мазки в черных рамах, красный ковер и тяжелые, полуприспущенные бархатные занавеси на окнах. Комната была даже слишком роскошной и от этого производила недоброе, прямо-таки агрессивное впечатление. А вот Инна, не обращая внимания на все это красно-желто-черное великолепие, небрежно плюхнулась на кожаный диван, порылась в карманах и достала пачку сигарет.
