он.
— Мяч, — уверенно отвечаю я. Не стоит Макару знать все, что сейчас происходит у меня в классе. Теперь начнет меня отчитывать. Еще не дай бог заявится к директору и настучит на нас. Я сама во всем разберусь без его помощи.
— Уверена? — переспрашивает брат. Еще и не верит мне! Хотя я тоже бы себе не верила. Зная меня и в какие я всегда неприятности попадаю. Драка в моем списке была бы не новостью.
— На сто процентов!
Макар долгое время молчит, ничего не говоря. Меня это даже начинает настораживать, и я перевожу взгляд в телефон.
— Эль, если у тебя проблемы, то ты можешь мне рассказать. Может мы, вместе найдем решение, — произносит следом. Его братская любовь вызывает во мне улыбку. Насколько это возможно я улыбаюсь.
— Это мило, — честно говорю я.
— Я серьезно.
— И я.
— Значит, это был мяч?
— Ага.
— Ты же все равно не скажешь правды, — делает вердикт он. И он прав.
— Ага, — говорю вслух и привстаю с кровати. — Все будет окей, братишка!
— За это я и переживаю, — говорит он, и направляюсь к выходу из комнаты, слыша, как Макар идет за мной на кухню. — Ты обедала?
— Нет. Только пришла. Надеялась, что ты меня покормишь, — улыбаюсь я. — Ты же покормишь? — сталкиваюсь я с его взглядом.
— Какая же ты ленивая, Элька! — подмечает брат. — Могла бы и сама себе разогреть обед. Ничего трудного достать из холодильника и поставить в микроволновку!
— Зачем? Когда для этого есть ты.
— Когда-нибудь ты дошутишься, — Макар достает из холодильника кастрюлю с супом, а я присаживаюсь за стол.
— Ты видел новый рисунок в подъезде? — решаю спросить у Макара, когда мы сели вдвоем обедать. — Не могу вспомнить, что за мультфильм.
— Ты и не можешь вспомнить? Кажется, сегодня пойдет снег!
— Не умеешь ты шутить, Макар, — говорю я. — Снега в сентябре точно не будет! А еще себя учителем называешь.
— Тогда не скажу что за мультфильм.
— Ладно, извини, — выдавливаю из себя, а сама запихиваю в себя ложку щавельного супа.
— Песенка мышонка [5], — произносит брат, включая наш маленький телевизор на кухне. — Не верю, что ты его не смотрела.
— Не знаю, — пожимаю плечами, и быстро встаю и бегу в свою комнату за телефоном. Записать название, а то еще забуду. — Подожди! Как ты говоришь, называется? — уже обратно прибежав на кухню, спрашиваю я.
— Песенка мышонка, — снова повторяет, и я набираю в заметках название. — Советский мультфильм.
После обеда я занимаюсь просмотром этого мультфильма, который идёт совсем не долго. И мне он нравится! Особенно песня:
Какой чудесный день!
Какой чудесный пень!
Какой чудесный я
И песенка моя-ля-ля-ляя!!!
Я встаю и достаю из рюкзака предпоследнюю жвачку из упаковки Орбита без сахара. Как хорошо, что сегодня суббота и можно спокойно отдохнуть. Планов куча! Порисовать, посмотреть сериал и выспаться. Цели намечены, осталось, чтобы их никто не испортил. Но я как будто предугадала, что не только день будет испорчен, но и вечер.
На моем телефоне во всплывающем окне высветилось сообщение, прикрывая рисунок, который я срисовывала с телефона в свой милый блокнотик.
«Буду кратка. Если хочешь, приходи, сегодня небольшая тусовка у меня в 7» — прислала мне девушка чье имя называть нельзя.
В первую же секунду ее сообщение меня напугало. А потом я подумала о том, что если она решила меня пригласить, значит, хочет со мной помириться. Или же узнать о том, что знает Руслан Журавлев.
Правдивей мне кажется все-таки второй вариант. Поэтому я решаю ответить, потому что меня нельзя использовать! Прав был Журавлев, если бы он мне рассказал, я бы точно все передала Злате. А так считай, я ничего не знаю.
Начала печатать:
«Ничего не знаю о Журавлеве, так что…» — а потом, так и не дописав стираю и ничего не отвечаю.
Лучше поехать к ней домой и сказать лично. Из-за моего решения пострадал кошелек Макара. На такси, за которое ему пришлось заплатить. Если бы Злата жила ближе, то может быть я доехала бы раньше, но в самые пробки я приехала только к восьми. И уже, кажется, скоро придется собираться домой, потому что Макар вынудил меня сказать, что к десяти вечера я буду дома, с учетом дороги.
Вдалеке мне начал видеться высокий черный забор, и водитель остановил машину возле калитки. Кажется, с пятницы здесь совершенно ничего не поменялось. И та мысль, что за несколько дней я у нее в гостях второй раз, меня настораживает.
Прохожу по тротуару к ступенькам в дом и, поднявшись, звоню в дверь. За стеной слышится громкая музыка. Что именно играет, не могу разобрать. И тут меня посещает мысль, что я, наверное, зря приехала. Все это глупо. Я уже практически начала спускаться по ступенькам вниз, как входная дверь открылась.
— Эля, — произносит слегка радостно Злата, и я встречаюсь с ее взглядом. Сейчас она мне кажется, не похожа на себя. За последнее время я первый раз вижу довольно счастливую улыбку на лице.
Последний раз я ее видела в пятницу, с того момента мне кажется ее розовые волосы стали ярче. Накрученные локоны слегка обдувает ветер.
— Наверное, ты еще сейчас должна сказать, что не думала, что я приеду. А потом и я отвечу, что тоже так думала, — усмехаюсь я, припоминая наш последний разговор. Но девушка чье имя казалось раньше называть нельзя, тепло улыбнулась.
— Я рада, что ты приехала, — искренне сказала она, и стала отходить от двери, запуская меня внутрь.
Я снова оказалась в сером коридоре. Только последний раз нас с мамой встречала их домработница — Ольга.
— Что у тебя с губой? — поинтересовалась она, пока я снимала кожаную куртку и кроссовки.
Наверное, еще не поздно обратно одеться и уйти. Но я действительно этого хочу?
— Пустяки.
Злата прошла в гостиную первой, а после уже я. Тот праздничный стол, что был украшен тетей Оксаной в пятницу, теперь выглядел совсем по-другому. Меня посещает мысль: куда могла уйти ее мама и проходит ли к ним отец. Они же собираются развестись.
На столе разложены несколько коробок пиццы, несколько бутылок с напитками. Вокруг стола сидят несколько человек. И один из них Антон Пушкарев. Его я узнаю сразу. Его темная шевелюра и слишком темные глаза привлекают мое внимание. Хочется надеяться, что он в хорошем настроении и сегодня вечер обойдется без драк.
— Ребят, — окликает всех Злата, и подростки нашего возраста оборачиваются на нас. — Для тех, кто не знает — Эльвира, — указывает она на меня, а после
