нисты в своем руководстве сельским хозяйством лишь повторяют Столыпина. Преображенский прямо заявил, что аграрное развитие в Советском Союзе ничего нового по сравнению с дореволюционным не представляет:
"Нить экономического развития верхних слоев нашей деревни идет по пути создания капиталистического фермерства. Прерванная революцией, это нить исторически снова взята и плетется"24.
Утверждать, что аграрные мероприятия правого коммунизма проникнуты "всецело духом Столыпина" можно, лишь доводя до последней крайности полемический задор. Все же нельзя отрицать, что в серии мероприятий 1925 г. есть нечто действительно схожее с политикой Столыпина. Насаждая в деревне мелких собственников, Столыпин хотел покончить с революционным движением. У него кроме этой политической цели была и экономическая задача: создать прочное, прогрессирующее мелкое хозяйство, развитию которого при общинном владении препятствовали и принудительный примитивный севооборот, и переделы земли, убивающие у хозяев возможность беспрепятственно пользоваться обрабатываемым наделом. Землеустроительные работы, введенные Столыпиным, должны были выделять из общинной земли в частную собственность отруба, участки земли из одного цельного куска, и образовывать хутора -- фермы на землях, купленных у помещиков Крестьянским банком и проданных крестьянам. Ленин, когда не занимался демагогией, прекрасно понимал значение мероприятий Столыпина. В 1907 г. в книге "Аграрная программа социал-демократии" он писал:
'' О программе Столыпина ни в коем случае нельзя сказать, что она реакционна в экономическом смысле. Столыпинская аграрная реформа ведет к техническому подъему земледелия. Насильственное раздробление общины законом 9 ноября, насаждение хуторов и субсидирование отрубов, это вовсе не мираж, как иногда говорят легкомысленные болтуны демократической журналистики. Это единственно возможный путь для капиталистической России, если не победит крестьянская аграрная революция".
24. Четырнадцатая конференция РКП (б). Москва, Госполитиздат, 1958, стр. 124.
Схожесть с мероприятиями Столыпина обнаруживается, если взять из 12 мероприятий, составляющих, на наш взгляд, основу аграрной программы 1925 г., три. Условно поставим их первыми.
1. Начиная с конца 1917 г. и введения национализации земли не исчезали препятствия к образованию прочного индивидуального сельского хозяйства. Сначала шел захват и передел помещичьих земель, потом передел земель, купленных и арендованных прежде крестьянами, потом грабеж, учиняемый комитетами бедноты, наплыв в деревню из голодающих городов населения, требовавшего себе, согласно основному закону сельского хозяйства, выделения земли для пропитания. Постоянно шло и раздробление многосемейных хозяйств с помощью переделов, получивших уравнительно с другими надел, сообразный числу едоков в новообразующих-ся семьях. Разделы и переделы настолько мешали хозяйственному развитию, что Земельный кодекс 1922 г., запретив перераспределение земли между селениями, стремился сократить частоту переделов внутри селения. Все-таки процесс переделов, столь характерный для прежней, старой общины, не прекращался, продолжая наносить громадный урон сельскому хозяйству. Программа 1925 г. решила ему положить предел следующим важным постановлением, в котором видна присущая правым коммунистам забота содействовать накоплению:
"В целях поощрения большего вкладывания накапливаемых крестьянами средств в обработку и удобрение земли для усиления интенсификации и повышения доходности необходимо решительно бороться с попытками частых переделов".
Повышению производительности сельского хозяйства препятствует неорганизованное землепользование, отягчаемое разбросанностью земельных наделов, их чересполосицей, узкополосицей, длинноземельем. Внести сюда порядок и переход хозяйств к широкополосным земельным участкам, к многополью, к правильному расселению крестьянских хозяйств должна организация соответствующих землеустроительных работ. О них после революции говорилось и кое-что в этой области предпринималось; тем не менее землеустроительный хаос продолжался. Программа 1925 г. совершенно
правильно требует "ускорения и улучшения землеустроительных работ". Для них предоставляется максимально-льготный кредит вместе с отпуском из государственного бюджета средств "на проведение бесплатных землеустроительных работ для бедняцких хозяйств".
3. Организованное землепользование должно иметь прочную форму, а таковой при индивидуальном владении хозяйства может быть хутор-ферма или отруб. Право свободного избрания формы землепользования как будто давал Земельный Кодекс 1922 г. Но право это фактически не проводилось в жизнь, сталкиваясь с отрицательным отношением к нему коммунистической правящей верхушки, местных органов власти и деревенских организаций бедноты. Все эти инстанции видели в хуторах и отрубах несовместимость с характером советского сельского хозяйства. Программа правых коммунистов, убеждаясь, что в развитии сельского хозяйства имеют большое значение зажиточные крестьяне и кулаки, больше других тяготевшие к образованию отрубов и хуторов, пыталась изменить к ним отношение коммунистической партии. Она требует "не ставить административных преград для выделения на отруба и хутора, строго соблюдая право свободы выбора форм землепользования".
Некая схожесть с мероприятиями Столыпина очевидна. У Столыпина --борьба с земельными переделами и организация землеустроительных работ для насаждения прочных крестьянских хозяйств отрубов и хуторов. По этому же пути пошла и аграрная программа 1925 г. Этого Ленин не предвидел. Признавая мероприятия Столыпина "несомненно прогрессивными в научно-экономическом смысле", он все же считал, что они не для страны, сделавшей "советскую" аграрную революцию. Но при схожести велико и различие. Столыпин насаждал прочное хозяйство (и, конечно, не бесплатно) в виде частной собственности, мысля ее "навсегда" укореняющейся. Программа 1925 г. утверждала прочное индивидуальное хозяйство на национализированной земле, значит не в собственность и не на вечность, а до момента полной замены его комплексом разного рода развивающейся кооперации. Все же какую-то часть дороги к своему идеалу правые коммунисты делали параллельно Столыпину. Впрочем, очень скоро эта дорога была закрыта, так как менее чем
через два года объединенный Пленум ЦК и ЦКК в октябре 1927 г., постановит: "ограничить практику выделения на отруба и особенно хутора, совершенно прекратить их в тех случаях, когда они ведут к росту капиталистических элементов". Это уже предвещало смерть и уничтожение отрубов и хуторов. Идеология правого коммунизма выветривалась. Печальная судьба постигла и производившиеся до сих пор землеустроительные работы, поскольку с их помощью устраивалось упорядоченное индивидуальное хозяйство. Коллективизация деревни, к которой начали стремиться с конца 1927 г., ни с какими перегородками внутри земли селений не считалась. Она сметала индивидуальное хозяйство, и землеустроительные работы, его устраивающие, теряли всякий смысл. Это был зря потраченный труд, зря потраченные на него средства.
4. Издавна в российской деревне существовали три группы -- бедные крестьяне, средние и зажиточные. Бедные крестьяне, хотя и имели (сообразно их семейному составу) земельный надел, вели на нем ничтожный посев или совсем его не обрабатывали. Причиной тому было отсутствие рабочего скота, отсутствие необходимого инвентаря или занятие, как у кустарей, не сельским хозяйством, а каким-нибудь неземледельческим промыслом. Необрабатываемая ими земля, однако, не пустовала, не оставалась без обработки: бедные крестьяне ее сдавали в аренду своим односельчанам, имевшим инвентарь, лишний рабочий скот и повышенный рабочий состав в семье. Закон Столыпина давал тем, кто не был в состоянии или не хотел обрабатывать свой надел, право этот надел общинной земли продать. В течение 1908-1914 гг. свыше миллиона хозяев этим законом воспользовались, продав 3 690 000 десятин. В советской России после революции существовала, как и прежде, целая группа хозяйств, по указанным выше и другим причинам не обрабатывающих или лишь частично обрабатывающих полученный ими из национализированной земли надел. Но они не могли его сдать в аренду, ни тем более продать. Несмотря на то что существовали хозяйства, имевшие достаточную рабочую силу, рабочий скот и сельскохозяйственный инвентарь, очень желавшие обрабатывать пустующую землю, они не могли ее взять в аренду. Основной закон о земле, отменяя частную собствен
ность на землю, заявлял, что земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду. Страна требовала повышенного производства зерновых хлебов, увеличения для этого запашек, посевов, была годная для этого земля, но она пустовала, а если вспахивалась и засеивалась, то, по выражению Бухарина, в порядке конспирации. Это было одно из уродливых явлений, которыми так полна советская жизнь. В 1922 г. на это обратил внимание Ленин, указав Всероссийскому Совету депутатов устранить уродство, но фактически ничто не изменилось, местная коммунистическая администрация, усердствуя более, чем правительство, не допускала аренды земель, видя в ней потакание ненавистным кулакам. Арендные сделки все-таки не прекращались, происходили келейно, так, чтобы о них не знали коммунисты. Программа правых коммунистов одним ударом выводила страну из нелепого и вредного положения. Она приказывала:
