– Я ненавижу ее, понятно?! – взорвалась Ария. – И никогда ее не прощу!
Она закрыла лицо руками. Слезы текли по щекам. Перед глазами стояли Байрон и Мередит как тайные любовники из книги, и Элла как мстительный, обиженный муж Эстер. Но если жизнь действительно имитирует искусство, страдать должны Байрон и Мередит… не Ария. Вчера вечером она попыталась позвонить домой, но Элла, едва услышав ее голос, бросила трубку. Когда Ария помахала Майку в тренажерном зале, он тотчас отвернулся и ушел обратно в раздевалку. Все против нее.
– Так, спокойно, – проговорил Эзра, когда у Арии вырвался сдавленный всхлип. – Все в порядке. Значит, тебе не понравилась книга. Ничего страшного.
– Прошу прощения. Я… – Она чувствовала горячие слезы на ладонях. В кабинете Эзры стало очень тихо. Тишину нарушал лишь гул жесткого диска компьютера и люминесцентной лампы. Счастливые крики доносились со школьной детской площадки – малышня высыпала на переменку.
– Хочешь о чем-то поговорить? – спросил Эзра.
Ария вытерла слезы тыльной стороной рукава. Пальцы потянулись к болтавшейся пуговице на подушке дивана.
– Три года назад мой отец завел роман со своей студенткой, – выпалила она. – Он преподает в Холлисе. Я с самого начала знала об этом, но он просил не говорить моей маме. Ну, а теперь он вернулся к любовнице… и моя мама все узнала. Она в ярости от того, что я молчала столько лет… и отец ушел.
– Господи, – прошептал Эзра. – Это случилось недавно?
– Да, несколько недель назад.
– Боже. – Эзра устремил взгляд на балки потолка. – Я бы сказал, не очень честно со стороны твоего отца. Или твоей мамы.
Ария пожала плечами. У нее снова задрожал подбородок.
– Мне не следовало скрывать это от мамы. Но как я должна была поступить?
– Ты ни в чем не виновата, – сказал Эзра.
Он поднялся, сдвинул бумаги в сторону и присел на край стола.
– Послушай. Я никогда и никому этого не рассказывал, но когда я учился в старших классах, случайно увидел, как моя мама целуется со своим врачом. У нее был рак, и, поскольку мой отец путешествовал, мама попросила меня возить ее на химиотерапию. Однажды, пока я ждал, мне приспичило в туалет, и, возвращаясь назад, я заметил, что дверь кабинета врача открыта. Не знаю, зачем я заглянул туда, но… короче, они там целовались.
Ария ахнула.
– И что ты сделал?
– Притворился, будто ничего не видел. Моя мама даже ни о чем не догадалась. Она вышла через двадцать минут, вся такая собранная, добропорядочная, торопилась ехать домой. Я хотел заговорить об этом, но язык не повернулся. – Он покачал головой. – Доктор Пул. Я уже не мог смотреть на него по-прежнему.
– Но ты же говорил, что твои родители развелись? – спросила Ария, вспомнив давний разговор у Эзры дома. – Твоя мама ушла к доктору Пулу?
– Не-а. – Эзра протянул руку и взял из коробки «макнаггет». – Они развелись через пару лет. К тому времени доктора Пула и заболевания уже и в помине не было.
– Боже, – только и смогла сказать Ария.
– Да, это отстой. – Эзра повозился с камешком из мини-сада дзен, оказавшегося под рукой. – Я боготворил брак моих родителей. Мне казалось, что у них нет и быть не может никаких проблем. Так рухнули мои идеалы отношений.
– Вот и мои тоже, – мрачно прокомментировала Ария, тронув ногой стопку зачитанных книг на полу. – Мои родители, казалось, были по-настоящему счастливы вместе.
– Это не имеет к тебе никакого отношения, – сказал Эзра. – Вот главное, что я усвоил. Это касается только их двоих. К сожалению, ты вынуждена жить с этим и как-то реагировать на происходящее, но я думаю, что все это делает тебя сильнее.
Ария застонала и откинула голову на жесткую спинку дивана.
– Терпеть не могу, когда мне говорят такие вещи. Будто что-то пойдет мне на пользу, даже если это полное дерьмо.
Эзра усмехнулся.
– Если честно, я тоже.
Ария закрыла глаза, проникаясь сладостью и горечью момента. Она так долго ждала человека, с которым могла бы поговорить обо всем, что ее мучило, – того, кто бы ее по-настоящему понял. Ей хотелось поцеловать Эзру за то, что у него в семье тоже все наперекосяк.
А, может, не только за это? Может, просто потому что… он Эзра?
Их глаза встретились. Ария могла видеть свое отражение в его чернильных зрачках. Эзра незаметно подтолкнул рукой машинку из «Хэппи мил», и она покатилась по столу, перевалилась через край и прыгнула на колени к Арии. Улыбка мелькнула на его лице.
– У тебя есть девушка в Нью-Йорке? – ни с того ни с сего брякнула Ария.
На лбу Эзры залегла глубокая морщина.
– Девушка… – Он захлопал ресницами. – Была. Но мы расстались этим летом.
– О.
– Откуда ты это взяла? – спросил Эзра.
– Думаю, кто-то из ребят проболтался. И я… мне просто стало интересно, какая она.
Дьявольский огонек зажегся в глазах Эзры, но тут же погас. Он открыл было рот, хотел что-то сказать, но передумал.
– Что? – спросила Ария.
– Я не должен…
– Что?
– Просто… – Он взглянул на нее исподлобья. – Она тебе в подметки не годится.
Арию накрыло горячей волной. Медленно, не сводя с нее глаз, Эзра соскользнул со стола и выпрямился. Ария осторожно сдвинулась на краешек дивана. Мгновение растянулось на целую вечность. Наконец Эзра рванулся вперед, схватил Арию за плечи и прижал к себе. Ее губы расплющились о его рот. Она обхватила его лицо ладонями, а он пробежался руками по ее спине. Они отстранились, посмотрели друг другу в глаза и снова слились в объятиях. От Эзры вкусно пахло – шампунем «Пантин», мятой, чаем и чем-то еще… просто Эзрой. Никогда еще Ария не испытывала таких сильных чувств от поцелуя. Ни с Шоном, ни с кем.
Шон. Его образ проник в сознание. Ария вспомнила, как вчера вечером Шон позволил ей привалиться к нему, пока они смотрели британскую версию сериала «Офис». Как Шон поцеловал ее перед уроком биологии, утешая, потому что сегодня они начинали препарирование. Как Шон держал ее за руку во время семейного ужина. Шон – ее парень.
Ария оттолкнула Эзру и вскочила с дивана.
– Мне пора. – Задыхаясь и чувствуя, что кожа ее пылает так, словно кто-то подкрутил термостат батареи, девушка быстро подхватила свои вещи. Сердце бешено колотилось, щеки горели. – Спасибо за отсрочку, – выпалила она, неуклюже протискиваясь в дверь.
Стараясь успокоиться, она сделала несколько глубоких вдохов. В самом конце коридора чья-то фигура скользнула за угол. Ария напряглась. Неужели их застукали?
Она перевела взгляд на дверь Эзры, и у нее глаза на лоб полезли. Кто-то стер все старые записи на белой доске, заменив их одной-единственной, сделанной ярко-розовым маркером.
Осторожно, осторожно! Я все вижу! – Э
И приписка, мелкими буквами, в самом низу:
Вот вторая подсказка: вы все знали каждый уголок в ее дворе. Но для одной из вас все было гораздо проще.
Ария потянула вниз рукав и быстро стерла строчки. Дойдя до подписи, она принялась тереть с особым усердием и драила, пока и следа не осталось от буквы «Э».
21. А теперь по буквам: ни фига себе
В четверг вечером Спенсер устроилась на красном плюшевом диванчике в ресторане загородного клуба Роузвуда и выглянула в эркерное окно. На поле для гольфа пара взрослых парней в пуловерах с V-образным вырезом и брюках цвета хаки пытались загнать оставшиеся мячи в лунки до захода солнца. Отдыхающие на террасе наслаждались последними теплыми денечками осени – пили джин с тоником, закусывали креветками и лепешками брускетты[67]. Мистер и миссис Хастингс перемешали свои коктейли «Мартини» с джином «Бомбей Сапфир» и переглянулись.
– Я предлагаю тост. – Миссис Хастингс заправила за уши короткие светлые волосы, и в лучах закатного солнца ослепительно блеснуло на пальце кольцо с бриллиантом в три карата. Родители Спенсер всегда произносили тосты перед глотком чего бы то ни было – даже воды.
Миссис Хастингс подняла бокал.
– За Спенсер в финале «Золотой орхидеи».
Мистер Хастингс чокнулся с ней.
– И за появление на первой странице воскресного номера «Сентинел».
Спенсер взяла свой бокал и чокнулась с обоими, но без особого энтузиазма. Ей совсем не хотелось находиться здесь. Она предпочла бы остаться дома, где только и чувствовала себя в безопасности. Она не переставала думать об странном утреннем сеансе у доктора Эванс. Видение – забытая ссора с Эли в ту роковую ночь – преследовало ее. Почему она раньше не вспомнила? И что, если это еще не все? Что, если она видела убийцу Эли?
– Поздравляю, Спенсер. – Мама прервала ее размышления. – Я надеюсь, что ты победишь.
– Спасибо, – пробормотала Спенсер. Она принялась складывать свою зеленую салфетку обратно в гармошку, затем взялась за остальные салфетки на столе.
– Ты нервничаешь? – Мама кивнула подбородком на салфетки.
