Дэн понимал, что это был поворотный пункт в его карьере. Теперь он вышел на большую дорогу. Если он потеряет мощь и блеск игры, то будет забыт. Но Дэн не позволит этому случиться. Он держит свою мечту в руках и будет обращаться с ней, как с драгоценным и хрупким даром, не давая ему разбиться и превратиться в груду никому не нужных осколков.
Но, Боже, как ему было пусто без Линдси!
– О, Боже, Линдси… зачем?
7
Бен закинул ногу за ногу, положил локти на ручки кресла и задумчиво сцепил пальцы. Просто и небрежно одетый – джинсы и черный пуловер поверх белой рубашки с открытым воротом – он был здесь не для того, чтобы производить впечатление на человека, разговаривающего сейчас по телефону.
Карл Мартин знал Бена уже много лет, знал как одного из самых талантливых молодых режиссеров киноиндустрии.
Бен слегка заерзал в кресле – маленький, крепко сбитый человечек у телефона жужжал и жужжал в трубку. Карл, и Бен знал это точно, располагал полномочиями удовлетворить просьбу Бена о постановке собственного фильма. В распоряжении хозяина кабинета было больше денег, чем у лидеров некоторых маленьких государств, его воля могла определить будущее Бена, по крайней мере существенно на него повлиять.
Если Карл откажет, хождение по инстанциям можно будет считать законченным. «Экскалибер пикчерз» – крупнейшая и самая известная из кинокомпаний. Если Бену здесь дадут от ворот поворот, об этом моментально будут в курсе остальные, и другие компании последуют его примеру. Маленький, невыразительного вида человечек обладал огромной властью, и у него были длинные руки.
Карл положил трубку и встал.
– Извините, Бен, – сказал он. – У меня тут проблемы с одним фильмом из-за океана. Придется нажать на кое какие рычаги, чтоб все уладить. Выпейте кофе или еще чего-нибудь, а я пока поговорю с секретаршей. После этого обсудим то дело, по которому вы сюда пришли.
– Чудесно, – сказал Бен, успокоительно подняв руку.
Когда Карл вышел из кабинета, Бен встал и прошелся по огромному помещению, остановившись у стеклянного стенда с наградами и призами. Бен видел эту коллекцию и раньше, поэтому видел он сейчас не призы, а сестру Линдси.
Брови у него сошлись. Что-то у Линдси было не в порядке, хотя явно это никак не выражалось. Она приехала к нему домой без всякого предупреждения месяц назад – бледная, изможденная и очень усталая. От нее исходил какой-то свет грусти, и Бена это очень беспокоило. Когда Линдси отказалась остановиться в фамильном доме Уайтейкеров, выставленном сейчас матерью на продажу, никто не стал ее ни о чем спрашивать. Дом для них всех был средоточением неприятных воспоминаний, и Бен поспешил заверить Линдси, что она без всяких проблем может остановиться у него.
В довершение этого Линдси в общении с матерью надела маску веселости. Меридит, в действительности не очень хорошо знавшая дочь, приняла все это за чистую монету и не могла нарадоваться на вернувшуюся домой дочку.
Но Бен знал Линдси куда лучше, и ему было ясно, что за этим что-то скрывается. Сестра выглядела хрупкой и беспомощной, казалось, одного неверного слова или движения достаточно, для того чтобы она рассыпалась на миллион частей. Первые две недели после возвращения Бен был загружен по горло – он заканчивал монтаж фильма, но последние полмесяца старался проводить вместе с ней. Они ходили за покупками, катались на яхте, он водил ее в самые известные ночные клубы. Линдси смеялась там, где это было уместно, интересовалась всем, что он говорил, расспрашивала о планах на ближайшее будущее, о том, как обстоит дело со съемками собственного фильма.
Но Бен скоро понял, что его, собственно говоря, тревожило: Линдси совершенно не говорила о самой себе. Она с удовольствием обсуждала свой очередной удачный снимок, очередную корреспонденцию из отеля «Плаца» с отказами и одобрительными ответами, каждый день отправлялась на поиски новых и новых сюжетов, то и дело повторяя, что год, проведенный в дороге, способствовал ее образованию и дал очень много в плане профессиональных навыков и умения.
Бен слушал сестру, больше того – наблюдал за ней деликатно и осторожно. В отдельные моменты, когда Линдси не замечала его пристального взгляда, он ловил грусть в ее зеленых глазах. Он попробовал осторожно нажать на нее, спросил, в порядке ли она, но сестра в ответ только засмеялась и махнула рукой – конечно, ну что за вопрос! Линдси пообещала вскоре съехать с его квартиры – она ведь понимает, что является помехой для жизни плейбоя, которую ведет Бен. Ей только нужно еще немного времени, чтобы решить, что ей больше хочется – осесть где-то здесь или отправиться в тур по Европе.
Бен подошел к окну, поглядел на павильоны и аллеи. Все, что было доступно глазу, являлось собственностью «Экскалибер пикчерз». Вернувшись к столу Карла, он снова сел в кресло.
Бен не говорил матери о своих подозрениях. Меридит была счастлива, она это счастье заслужила, и Бену не хотелось омрачать ее внутренний мир. Меридит последнее время имела прямо-таки сияющий вид – внимание Палмера и возвращение в лоно семьи дочери сотворили с ней чудо.
Нет, решил Бен, он будет по-прежнему присматривать за Линдси и надеяться на то, что однажды ее глаза вновь заблестят, а губы будут улыбаться прежней искренней и чистой улыбкой. Пока же она была чертовски грустной, и Бен готов голову дать на отсечение, что причина грусти – мужчина.
Кто бы ни был этот парень, жил он в Нью-Йорке или где-то поблизости. И встретилась с ним Линдси уже после того, как Бен уволил детективов, наблюдавших за ней. И уж вне всякого сомнения этот молодчик был связан с веткой вербы, которую Линдси держала в вазе на ночном столике в гостевой комнате квартиры Бена.
– Верба. Значит, верба? – пробормотал Бен, ощущая себя участником телешоу, которому нужно разгадать загадку, пока передача не закончилась. Загадка не разгадывалась, и он пытался хотя бы выиграть время и не дать Линдси возможности уехать в Европу или в любое другое место на земном шаре, пока он не докопается до причины ее грусти. Он слишком любит сестру, чтобы молча принять ее внезапное объявление о своем отъезде.
Верба – это важная улика, и Бен понимал это. Не раз видел он, как кончики пальцев Линдси нежно гладят ее мягкие почки. Как-то вечером, вернувшись поздно, он остановился около ее комнаты и в свете, падающем из холла, увидел спящую Линдси. На ее лице еще не просохли слезы, а откинутая на подушки рука крепко сжимала ветку вербы.
Ну, конечно, дело в мужчине, решительно сказал себе Бен. Но что мы знаем о нем, кроме того, что по его вине сестра вот уже месяц живет в мире непреходящей боли.
