— Как он? — Рени сходу присел рядом на корточки.
— Жить будет. Но куча травм, включая кое-какие разрывы внутренних органов. Я всё острое подлатала на скорую руку и риски сняла, но его по-хорошему бы прооперировать. Либо в регенерацию, если он нам ещё нужен. — Она вопросительно покосилась на босса, не прекращая пассы руками (для лучшей концентрации усилий в конкретных точках).
— Как с ним поговорить?
— Могу привести в чувство. Ух ты…
— Что?!
— Да он как будто сам с «медициной», уж больно хорошо всё усваивает, — поделилась она свежим наблюдением, тут же успокаивая босса. — Знаете, а может, ему и капсулы не надо. И так заживёт.
— Приводи его в чувство и марш с остальными наружу. Я сам с ним поговорю.
— С водителем пока разберусь на улице?..
— Да.
* * *
В себя прихожу внутри этого транспортного средства с трассы, с непередаваемыми ощущениями, как будто только что попал под трактор.
Напротив меня на корточках сидит мужик в годах, явно метис; внимательно смотрит на меня, испытывая при этом очень густой и сложный коктейль эмоций.
— Так, собрались быстро оба, — с места начинает распоряжаться в наш с ним адрес Алекс. — Я подключился, сенсор работает. Это оно самое…
— Как ты себя чувствуешь? — зачем-то изображает заботу обо мне метис, хотя понятно, что его это нисколько не тревожит.
— Чего хотел? И кстати, кто ты? — после Квадрата и местного «тёплого приёма», играть в вежливость не вижу смысла.
Хотя, кажется, они же меня чуть и подлатали, пока я был без сознания. Это хорошо, дальше могу справиться сам.
— Да. Вмешательство снаружи было, — подтверждает Алекс. — Весьма на уровне, но детали потом. Не отвлекайся.
— С тобой должны были поговорить о будущем. О твоих возможных перспективах, рассмотрев варианты и подобрав тот, который наиболее выгоден всем участникам разговора. К сожалению, мои исполнители не идеальны. Попутно: а что с первой машиной? — пытается не упустить из рук первый номер в разговоре мужик на корточках.
Наверное, не будь со мной Алекса, на обычного подростка это могло бы произвести какое-то впечатление. Но тут мужик явно промахнулся.
— Машину и двух идиотов оставил на трассе. Вывел из строя всё, что могло ехать или коммуницировать. Идиоты живы, по крайней мере, были. Когда я уходил. Кто ты и что тебе надо?
— Не забывая о своих интересах, я хотел, в том числе, позаботиться и о тебе… — на полном серьёзе говорит метис.
Мне уже намного лучше (даже Алекс не бьёт тревогу, что лично мне говорит о многом — значит, критических повреждений нет). Потому своё ржание могу не сдерживать.
Отсмеявшись, ничего не говорю, вопросительно глядя на собеседника и не считая нужным убирать с лица улыбку (местами моей мимикой дирижирует Алекс).
Уже понятно, что ничего серьёзного мне не грозит. Если б кто-то имел ввиду что-то радикальное, меня б просто не приводили в сознание и не лечили бы (кстати, надо ещё будет разобраться, что это была за техника и как она работает, настойчиво повторяет Алекс на заднем плане раз в минуту, видимо, попутно сканируя организм).
Если же целый немалый чин в местной иерархии (человеку, просидевшему даже два месяца в Квадрате, многое видно и между строк), принёсся заниматься мной лично и беседовать, значит, зачем-то я им нужен. А Алекс снова оказался прав.
Возможно, действительно имело место какое-то неудачное стечение обстоятельств, но с этим я буду разбираться потом. Пока же просто молчу и, стараясь вывести собеседника из равновесия неожиданной для него реакцией, жду продолжения.
— Я был неправ. — Выдаёт он через секунду. — Причём, ошибся я сразу пару раз подряд. Я видел, как ты бегаешь, и должен был иначе себя вести сразу. Давай попробуем заново. Давай договариваться.
— Я тебя в Квадрате не помню.
— Мы там и не пересекались. Я смотрел тебя в записи.
— Ну давай откровенно. — Мой собеседник далеко не мальчик, потому решаю сэкономить время и силы и не вдаваться в лишние реверансы. — Ты и сейчас либо ошибаешься, либо рассчитываешь, что говоришь с дураком. Договариваться — это когда стороны приходят к общему решению, возможно, идя на уступки и компромиссы. Ради общей цели. У нас с тобой об этом речь не идёт уже только потому, что лично мне от тебя ничего не нужно. Всё, что мне понадобится, я возьму и сам. Тебя в списке поставщиков нет и после случившегося ты — мой враг. Не такой, как некоторые из твоих людей, с которыми я, кстати, разберусь, хоть и чуть позже… Но и не простой случайный прохожий, с которым мне нет друг до друга дела. Тебе от меня очень нужно кое-что, — вижу его эмоции и тут же уточняю. — Причём не один раз. И я это знаю, теперь наверняка. Вот теперь ты мне скажи: каким надо быть дураком, чтоб на моём месте повестись на твои обтекаемые дипломатичные подкаты типа «договариваться»?
— Разница в положениях не в счёт? — уточняет он, не показывая эмоций внешне, кивая на фиксаторы. — То, что любого человека можно сломать, я сейчас исключительно морально, ты не рассматриваешь?
— Расскажи это охранной системе третьего сектора Квадрата. Ты уверен, что и тебе судьба даст пятьдесят девять попыток? — изображаю искреннее любопытство исключительно чтоб оказать необходимое сейчас давление.
Сам разговор мы с Алексом продумывали заранее, он даже вбивал в меня какое-то количество вариантов его развития. Но сейчас все заготовки отброшены и меня, что называется, несёт поток. Кажется, это и есть работа того самого эвристического модуля, о котором говорил Алекс.
Мне видны и реальные эмоции собеседника, и его наиболее вероятные мысли (плюс изнутри подсвечивает Алекс), и собственные ответы соскальзывают с языка легко и сами собой.
— Приходя покупать вещь, которая не продаётся, ты очень обесцениваешь свою позицию, — продолжаю. — Тем более, начиная с того, с чего ты начал. У тебя есть вариант физически устранить меня, но мы оба знаем, что это по целому ряду причин не обсуждается.
— А какие у тебя цели на год? На пять лет? И на тридцать лет? — неожиданно переключается он, ухитряясь меня удивить. — Сними с него эти фиксаторы! — добавляет он на языке девчонки в окно ей же. — Я согласен, у меня в этом разговоре со всех сторон проигрышная позиция, — его взгляд возвращается в мою сторону. — Не будем уходить в ненужные детали… Но давай попробуем всё же обсудить стоимость твоих целей. И инструментов, которые могут при этом понадобиться.
— Ты же понимаешь, что сейчас садишься играть в карты, положив на стол полный бумажник и не интересуясь, сколько в кармане твоего соперника? — Уточняю, отдавая должное скорости смены его курса. — И что «торговаться» — это когда двое спорят. А когда кто-то диктует, это уже будет совсем другое слово?
Он молча кивает.
— Если человек сам нарывается быть выдоенным досуха, помешать этому не сможет никто! — кажется, Алекс там уже потирает руки, оправившись от своих моральных травм. — Его счастье, мы свято чтём закон кармы и сверх необходимого не попросим ни волоса. Алекс, подвинься, дай сейчас я поговорю…
Глава 10
— Слушай, извини. Я где-то был неправ. — Как только разговор с наполовину китайцем заканчивается, а сам он отходит звонить, я первым делом тереблю Алекса.
— В чём? — отстранённо отзывается он.
— В первую очередь, в том, что считал тебя виноватым. Сейчас разобрался до конца, в спокойном состоянии, и вижу: это подсознательный уход от ответственности. — Мне не очень нравится и тема, и момент, но такие узловые моменты в отношениях надо проходить без задержек и максимально открыто.
Так говорила мать.
— Да я как раз где-то с тобой согласен, — уныло отвечает Алекс. — Тот случай, когда вины с себя не снимаю. Я всё же постарше некоторых. В разы. И более. И, как болван, своими руками…
— Завязывай, — перебиваю его. — Ты меня учишь, а сейчас рассохся и скрипишь, как старый стул. Ты неконструктивен, по твоим же собственным словам.
