Припоминая прошлое, должно сознаться, что мы со льдом обращались неосторожно.
Глава IV. Наше поселение
Потеря мотора. – Пропажа собаки. – Результат шестидневной работы. – Своенравные лошади. – Пещера во льду. – Погрузка балласта. – Экскурсия на мыс Хижины. – Возвращение. – Укромная стоянка. – Дом и его отделка. – Планы на осень. – Пианола. – Котлеты из тюленьего мяса. – Судно садится на мель. – Начало ледохода.
Воскресенье, 8 января.
Бедственный день. Я имел глупость разрешить сегодня утром выгрузить третьи моторные сани. Это было исполнено первым делом, и сани были поставлены на твердый лед. Впоследствии Кэмпбелл сказал мне, что один из людей одной ногой провалился, переходя через рыхлое место шагах в двухстах от судна. Я этому не придал большого значения, поняв это так, что он провалился только сквозь верхнюю кору.
Около 7 часов утра я отправился к берегу с небольшим грузом, оставив Кэмпбелла отыскать лучшее место для перевозки мотора. Придя в лагерь, я отправил Мирза с собаками и жестянкой керосина. Минут через двадцать он вернулся с известием, что мотор провалился. Вскоре после того Кэмпбелл и Дэй [Day, механик] подтвердили печальную весть. Оказывается, что Кэмпбелл, испугавшись, достал канат и прикрепил его к саням, затем поставил к канату несколько человек, в надежде с разбега перевезти сани через рыхлое место. Один из людей, Уильямсон, сразу провалился по плечи, но был немедленно вытащен.
Во время этой операции заметили, что лед под мотором подается и тут же провалился вместе с ним. Люди не выпускали каната, но он прорезывал лед, заставляя их все больше напрягать силы, пока они один за другим не были вынуждены его выпустить. Еще полминуты, и осталась одна большая прорубь. Счастье еще, что люди все целы; но все же это для нас крупная потеря. Грустно подумать, что один из двух лучших моторов, стоивших столько времени и забот, теперь лежит на дне морском. Не далее как вчера другой такой же мотор с очень тяжелым грузом благополучно переехал то самое место, на котором сегодня провалился этот; кроме того, я сам вчера перешел это же место с тяжелыми лошадьми.
Мирз вернулся туда с Кэмпбеллом и, возвратившись, донес, что лед поблизости от того места с каждым часом становится опаснее.
Было ясно, что мы, в сущности, отрезаны от судна, во всяком случае что касается перевозки больших тяжестей. Боуэрс опять вернулся к судну с Мирзом, и им удалось перевезти несколько вензелей и кое-какую мелочь. С тех пор сообщение прекратилось; на берегу работали, но на судне люди почти бездействовали.
В 6 часов я пошел к краю льда, подальше к северу. Я нашел место, куда можно было перевести судно, ближе к толстому льду, по которому еще могут ходить сани. Я подошел ближе к судну и сигнализировал, чтобы его перевели туда возможно скорее, – если нужно, то под парами. Оно теперь стоит втиснутым в лед. Можно будет протиснуться дальше, когда лед начнет расходиться.
Мы с Мирзом, прежде чем вернуться, обозначили новый путь жестянками с керосином. И вот опять ждем, пока смилуется судьба. Дом, между тем, подвигается, но еще не так-то скоро будет готов.
Сегодня вечером подул холодный северный ветер при пасмурной погоде, но скоро упал, и солнце снова ярко светит. Сегодняшний день был пока самым жарким. Пройдясь на берег и обратно, я сильно вспотел, после того, сидя на солнце после второго завтрака, почти мог бы подумать, что нахожусь в Англии, в теплый летний день.
Первую ночь провожу на берегу. Пишу в новой палатке, очень удобной.
Понедельник, 9 января.
Я вышел из палатки не раньше 6 часов 45 минут, и первое, что я увидел, было мое судно, которого еще вчера не видно было из лагеря. Оно медленно и с трудом ползло вдоль края льда. Позавтракав, я туда отправился и, к радости моей, нашел крепкий, надежный путь вплоть до самого судна. Я немедленно поднял флаг, давая знать, чтобы вывели лошадей, и началась работа. Сани весь день ходили взад и вперед, но более тяжелая работа досталась лошадям. Хорошо помогали и собаки и люди. Ни один человек не тащит, средним числом, меньше 300 фунтов; собаки же, по пяти на упряжку, возят от 500 до 600 фунтов и, понятно, бегут много быстрее людей или лошадей.
Таким образом, мы перевезли массу всякой всячины; сначала около трех тонн угля для постоянного обихода, потом 2 1/2 тонны карбида, трубу и вентиляторы для дома, все аппараты и приборы для биологов и для физиков, медицинские припасы – словом сказать, почти все, кроме топлива и корма. И то мы доставили 7 тонн корма. Так что на этот день пожаловаться нельзя; много сделано. Все бы хорошо, если бы под конец не случилось несчастье с одной из собак. Она вдруг закашлялась, очевидно, силясь от чего-то откашляться; через две минуты ее не стало. О причине никто не догадывается. Аткинсон делает вскрытие и, вероятно, выяснит ее. Нам нельзя терять животных.
Все лошади, кроме трех, теперь возят грузы с судна. Эти три, по мнению Мирза, слишком нервны для работы на такой скользкой поверхности. Однако он сегодня сделал опыт с самой нервной из них, и она благополучно пришла с тяжелым грузом.
Завтра, должно быть, будут работать 12 или 13.
У Гриффиса Тэйлора [геолога] лошадь три раза понесла – первые два раза больше по его вине, а третий благодаря глупости одного из матросов. Несмотря на это, товарищи ему этого третьего побега не простили и немилосердно над ним трунили. Было особенно смешно, когда он с серьезным видом и решительной поступью сопровождал последний, и необыкновенно тяжелый, груз, никого не удостаивая взглядом или словом.
Сегодня мы достигли весьма изрядной организации. Эванс заведует путями сообщения – выискивает опасные места, покрывает трещины досками и снегом.
Боуэрс проверяет каждый доставленный на берег груз и бежит на судно распорядиться, в каком порядке отправлять то или другое. Он прямо неоценимый человек. Нет ни одного ящика, которого бы он не знал, нет такого предмета, которого он не мог бы во всякую минуту указать…
Вторник, 10 января.
Сегодня шестой день, как мы находимся в проливе Мак-Мёрдо, и могу сказать, что мы устроились. Ничего подобного никогда не удавалось совершить – так быстро и в таком совершенстве. Утром сегодня возили главным образом корм, а после полудня – брикеты для топлива, 12 с лишком тонн.
Кроме того, весь день прибывали разные вещи: инструменты, одежда, багаж. Все идет так хорошо, что я почти боюсь, не готовит ли нам эта летняя погода какое-нибудь коварство.
Дом подвигается быстро, и все согласны с тем, что он должен оказаться в высшей степени удобным жилищем. Он широко вознаграждает за все затраченное на него время и внимание. Стены снабжены двусторонней обшивкой с прокладкой из прекрасных простеганных тюфяков, набитых морской травой. Крыша снабжена с внутренней стороны дощатой подстилкой и снаружи такой же. На нее положен двойной рубероид, потом тюфяки, потом опять дощатая настилка и, наконец, тройной рубероид. Первый пол положен, но над ним будут тюфяки, потом войлок, потом второй пол, а на нем линолеум. Так как кругом, со всех сторон, можно навалить имеющийся в большом количестве вулканический песок, то невозможно допустить, чтобы могло дуть снизу, и также невозможно представить, чтобы могло пропасть много теплоты в этом направлении посредством соприкосновения или излучения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
