Меня трясет от мысли, что стоит положить изготовленные ключи даже куда – нибудь в свое белье, то Омар захочет и туда полезть.
Он, как свинья трюфели, находил улики чуть ли не под землей. Однажды Анютка разбила дорогую вазу, и я, зная, что этой вазы он не хватится, если не увидит осколкой, сама решила вынести черепки в мусорный контейнер. Так под предлогом посмотреть, не слишком ли истрепалась моя сумка, он перехватил меня по дороге и вытряс правду. Получили мы обе.
Анютка – изоляцию, я синяки.
Но, очевидно, Вселенная уже сжалилась надо мной, и я, наконец, заполучила доступ к «секретным материалам» мужа.
Боясь, что Омар может вернуться за чем-то и застать меня на месте преступления, я находилась в полуобморочном состоянии. Сердце очумелым зайцем билось о грудную клетку, а руки тряслись, как у запойного алкоголика.
Я надеялась, что качество фотографий будет нормальным, потому что у меня самой перед глазами все расплывалось от волнения. Я щелкала страницу за страницей, а в мозг уже сверлом вбуравливался следующий страх – куда отправить фотографии, чтобы избежать малейшего риска. Вдруг Омар захочет проверить телефон – ведь он уже приревновал, и на этой волне вполне себе может устроить тотальный контроль. Как вариант, я должна их быстренько прочитать и удалить. О том, чтобы переслать Данилу, не может быть и речи. Вдруг там еще похлеще есть скелеты? А он в порыве гнева может необдуманно натворить беды.
С Омаром нужно действовать наверняка.
И еще я опасалась, что Лидия могла за мной шпионить, поэтому надеяться, что мне удастся спрятать концы в воду, нельзя было.
Положив компромат на место, я закрыла стол и пулей вылетела из кабинета, заставляя себя на ходу соображать, что делать дальше.
Дальше… снять с себя подозрения. Я ничего не делала предосудительного в кабинете. Я просто зашла … э-э-э. Мне показалось, что что-то упало или окно стукнуло. Прокрутив несколько вариантов, я немного успокоилась.
Пройдя на кухню, сделала себе какао, попросила Лидию к ужину приготовить острый салат из тыквы. А поскольку у нас тыквы дома точно нет, то пусть сбегает в магазин здорового питания, а меня оставит в одиночестве.
Не обращая внимания на недовольное кудахтанье поварихи, я невозмутимо уселась на свое любимое место, делая вид, что растягиваю удовольствие и поэтому любуюсь чашкой, поворачивая ее и так, и эдак, отпиваю маленькими глоточками, наслаждаясь насыщенным вкусом. И только лишь когда хлопнула входная дверь, я залпом проглотила бодрящий эликсир для мозга. Кто ж не знает, что какао для мозгов полезно?!
Убедив себя, что так оно и есть, я начала перебирать в голове варианты, кому бы можно было послать тайны Омара. К сожалению, я не обзавелась личным нотариусом, которому уместно прислать письмо с пометкой «Вскрыть в случае моей кончины ». Не было подруг, друзей, родственников.
Но ведь у меня есть я сама! От гениальной в своей простоте идеи я чуть не подпрыгнула на радостях. Бегом помчалась в свою комнату, открыла комп, создала новый почтовый ящик, на секунду зависнув на пароле. «Дуя на воду» я уже представляла, как лучшие хакеры, нанятые мужем, с красными от бессонницы глазами пытаются взломать этот ящик, но ничего не получается, потому что есть вещи, которые не знает никто. Ну конечно, это дата нашего свидания с Данилом и еще буквы. Какие? Я переплела наши имена DlAaNdIal так тесно, как хотелось бы переплести наши тела.
Перекинув фотки с телефона, я тут же подчистила следы преступления и немного выдохнула. Теперь я могу спокойно поехать в торговый центр и за чашечкой кофе спокойно все прочитать, не опасаясь быть пойманной.
Отправив мужу смс-ку «Я в «Вегасе» (всегда сообщала, где я буду находиться), вызвала такси. И почему я до сих пор не получила права? Когда – то заикнулась о желании научиться водить машину, но Омар резко оборвал тему, так что мне не хотелось больше и заикаться об этом. Наверно, водительские права – это своего рода один из сертификатов женской независимости. Как например, свое дело, свой собственный бизнес. Путь даже какой-нибудь на первый взгляд несерьезный. Типа интернетного «Эйвона». Об этом я тоже заговаривала, но получала жесткий отказ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Как ни запрещала я себе думать о свободе, но такие мысли с упорством тараканов все равно вылезали на свет.
Правда, только до того момента, как я села за столик в кафе и заказала кофе с десертом. Волшебный запах щекотал ноздри. Любимый тирамису ублажал взгляд, даря иллюзию свободы и довольства жизнью.
Однако, открыв записи, ради которых я сюда и приехала, я забыла обо всем – открывшаяся правда окончательно ввергла меня в панику.
Мой муж не просто садист, он убийца!
«Какое волшебное чувство – чувство власти. Когда ты держишь чужую жизнь в руках. Наслаждаешься этим и с любопытством рассматриваешь лицо друга, осознавая, что только ты решаешь, когда наступит его последняя минута.
Когда я узнал тайну Беркутова, зависть, пожиравшая меня много лет, сытой удовлетворенной змеей отползла в сторону.
С любопытством энтомолога я наблюдал за семейным счастьем друга. Мне уже не приходилось сдерживать желчные высказывания, которые раньше каждую минуту готовы были сорваться с языка. Сейчас я откровенно кайфовал. Я всесилен. Теперь я понимаю, почему в паре Шерлок Холмс – Мориарти я всегда восхищался Мориарти. Потому что он реально владел миром и мог сделать все, что угодно. Холмс же только способен на то, чтобы догнать мысль гения.
Мой друг, Андрей Беркутов, здоровый, сильный, как медведь, добродушный, чертовски работоспособный, был на деле Колоссом на глиняных ногах – рухнуть мог в любой момент. Его смерть, как у сказочного Кащея, находилась в яйце. Причем в буквальном смысле слова. Я носил с собой желтое пластмассовое яйцо от киндер-сюрприза, в котором находился порошок из панциря креветок. И стоило мне всыпать немного «приправы» в его еду, как анафилактический шок тут же в считанные минуты убьет его.
Оказывается, у этого богатыря сильнейшая аллергия на ракообразных. Это выяснилось случайно, его успели доставить в больницу, но доктор предупредил, что следующая клешня рака или хвостик креветки станут его последней едой в жизни. Сказать, что я чуть не утонул в эйфории, значит ничего не сказать. Я готов был танцевать джигу от радости. Теперь только я решаю, сколько отмерить дней моему другу.
Я долго терпел, растягивая удовольствие, даже не обижался на те вещи, которые раньше меня могли бы разозлить. Я был в своей персональной нирване. К которой бонусом стала новость, что и мелкий щенок унаследовал от папаши смертельную аллергию. Теперь я был спокоен – я уничтожу род Беркутовых на корню».
Машинально я взяла чашку, но не для того, чтобы выпить, а чтобы согреть руки. Я поняла, что пальцы заледенели, и испугалась, как бы опять моя вегетативка не выкинула фортель. Согреть себя изнутри я не могла – даже глоток сделать я была не в силах.
Мне стало страшно по-настоящему, потому что уже и так понятно, почему умер папа Данила в расцвете лет. Читать записки сумасшедшего было невероятно тяжело, потому что это в голове просто не укладывалось. Но я пересилила себя, вновь с содроганием открыв исповедь убийцы. Я должна узнать, что еще он замыслил.
«Андрюша сам приблизил свой смертный час, достав меня своими восторгами по поводу щенка. Данил того победил, Данил вышел в финал, Данила в юношескую сборную взяли, Данил в Германии на чемпионате Европы. От его кудахтанья мне становилось тошно. Я не завел семью, потому что слишком завязан был на семье друга. Все праздники, бизнес, отдых – все вместе. К тому же не встретил ту, которая могла бы так же восторженно смотреть на меня, как Наденька на Беркутова. Нет, на меня тоже смотрели с обожанием, но я –то знал, что причина – подарки и деньги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но Наденька выбрала не меня в свое время, значит, всей этой семейке не место рядом со мной. Не место вообще в этом мире. И не место им всем в нашем общем бизнесе. Моем бизнесе.
А для начала посмотрю, как сложится спортивная карьера их любимого сыночка после трагических событий.
