— А теперь, миссис Хейт, — обратился Дейкин к Норе, — не возражаете рассказать мне о том, что вы видели в канун Нового года? Я уже получил заявления остальных…
— Не возражаю? С какой стати мне возражать? — Нора откашлялась и добавила резким пронзительным голосом, делая бессмысленные жесты свободной рукой: — Но мне нечего вам сообщить. Все, что я видела…
— Когда ваш муж подошел к вам с подносом, на котором стояли коктейли, он не предложил вам именно тот бокал? Я имею в виду, вы не хотели взять другой, а он устроил так, что вы взяли этот?
— Как я могу помнить такие мелочи? — сердито спросила Нора. — И что за… возмутительные намеки!
— Миссис Хейт. — Голос шефа внезапно стал ледяным. — Ваш муж пытался отравить вас до кануна Нового года?
Нора вырвала руку у Пэт и вскочила.
— Нет!
— Нора, дорогая, — начала Пэт, — тебе нельзя волноваться…
— Вы уверены, миссис Хейт? — настаивал Дейкин.
— Конечно уверена!
— Вы ничего не можете рассказать нам о ваших ссорах с мистером Хейтом?
— Ссорах? — Нора покраснела. — Полагаю, вам что-то наболтала эта ужасная Эми Дюпре… или…
Слово «или» прозвучало настолько странно, что даже Картер Брэдфорд повернулся от окна. Нора произнесла его с внезапной многозначительностью, в упор глядя на Эллери. Дейкин и Брэдфорд также посмотрели на него, Пэт выглядела испуганной, а мистер и миссис Райт — растерянными.
— Или — что, миссис Хейт? — спросил Дейкин.
— Ничего! Почему вы не оставите Джима в покое? — Нора истерически всхлипнула.
В комнату вошел доктор Уиллоби. Из-за его плеча выглянуло бледное встревоженное лицо Луди и тотчас же исчезло.
— Ты опять плачешь, Нора? — с беспокойством заговорил врач. — Я же предупреждал вас, Дейкин…
— Ничего не могу поделать, док, — с достоинством отозвался шеф полиции. — Я должен выполнять мою работу. Миссис Хейт, если вы не в состоянии сообщить ничего, что могло бы помочь вашему мужу…
— Говорю вам, он этого не делал!
— Нора, — настойчиво произнес доктор Уиллоби.
— Тогда, боюсь, нам придется кое-что сделать, миссис Хейт.
— Что сделать?
— Арестовать вашего мужа.
— Арестовать… Джима? — Нора начала смеяться. Доктор Уиллоби попытался взять ее за руки, но она оттолкнула его. Ее глаза расширились под стеклами очков. — Но вы не можете его арестовать! Он ничего не сделал! У вас против него ничего нет…
— Есть, и вполне достаточно, — сообщил шеф Дейкин.
— Мне очень жаль, Нора, но это правда, — промямлил Картер.
— Вполне достаточно… — шепотом повторила Нора. Неожиданно она закричала на Пэт: — Слишком много людей об этом знало! Вот что бывает, когда пускаешь в дом посторонних!
— Нора, дорогая!.. — ахнула Пэт.
— Погодите, Нора… — начал Эллери.
— Замолчите! — оборвала его Нора. — Вы настроены против него из-за этих писем? Они бы не стали арестовывать Джима, если бы вы не рассказали им о письмах… — Что-то во взгляде Эллери, казалось, проникло сквозь истерию Норы, и она внезапно умолкла, прислонившись к доктору Уиллоби. Новый страх мелькнул в ее глазах. Быстро глянув на Дейкина и Брэдфорда, она увидела на их лицах изумление, сменившееся торжеством, снова прижалась к широкой груди доктора и поднесла руку ко рту, словно осознавая последствия своих слов.
— Какие письма? — спросил Дейкин.
— Что еще за письма, Нора? — воскликнул Брэдфорд.
— Нет! Я не имела в виду…
Картер быстро подошел к ней и схватил ее за руку.
— Что за письма, Нора? — свирепо осведомился он.
— Нет… — простонала Нора.
— Вы должны рассказать мне! Если существуют какие-то письма, значит, вы утаиваете улики…
— Мистер Смит, что вы об этом знаете? — обратился к Эллери шеф Дейкин.
— Письма? — Эллери с удивленным видом покачал головой.
Пэт встала и оттолкнула Брэдфорда от сестры.
— Оставь Нору в покое, иуда! — прошипела она.
Но ее слова вызвали ответную ярость.
— Можешь не рассчитывать на мою дружбу! Дейкин, обыщите этот и соседний дом!
— Это давно следовало сделать, Карт, — отозвался шеф. — Если бы вы не были так чертовски упрямы… — Он вышел.
— Картер, — очень тихо произнес Джон Ф., — больше вы никогда не переступите порог моего дома, понятно?
Казалось, Брэдфорд вот-вот заплачет. Нора со стоном обмякла в руках доктора Уиллоби, как больная кошка.
С неохотного разрешения Брэдфорда врач увел Нору наверх, в ее спальню. Герми и Пэт, беспомощно суетясь, поспешили за ними.
— Смит, — не оборачиваясь к Квину, заговорил Брэдфорд.
— Поберегите дыхание, — вежливо посоветовал ему тот.
— Я знаю, что это бесполезно, но должен вас предупредить — если вы замешаны в сокрытии улик…
— Улик? — переспросил Эллери, как будто впервые слышал это слово.
— Этих писем!
— О каких письмах вы все говорите?
Карт резко повернулся.
— Вы путаетесь у меня под ногами с тех пор, как прибыли сюда, — хрипло заявил он. — Вползли в этот дом, отвратили от меня Пэт…
— Ну-ну, — добродушно произнес Эллери. — Следите за вашими глаголами.
Картер умолк, сжав кулаки. Эллери отошел к окну. Шеф Дейкин разговаривал на крыльце Хейтов с низкорослым патрульным Диком Гоббином. Потом оба вошли в дом. Спустя пятнадцать минут господа Квин и Брэдфорд все еще стояли в тех же позах. Пэт ворвалась в комнату и направилась прямо к Эллери.
— Произошло нечто ужасное! — Она разразилась слезами.
— Ради бога, Пэт!..
— Нора… — Ее голос дрогнул.
— Брэдфорд! — В дверях появился доктор Уиллоби.
— Что случилось? — с тревогой спросил Картер.
В этот момент в комнату вошел шеф Дейкин, лицо которого походило на маску. В руках он держал шляпную коробку Норы и толстый том с вытисненным золотом наименованием: «Эджкоум. Токсикология».
— Случилось? — переспросил он, остановившись. — О чем вы?
— Нора Хейт ожидает ребенка, — сообщил доктор Уиллоби. — Примерно через пять месяцев.
Последовавшее молчание нарушали только всхлипывания Пэт на груди Эллери.
— Нет! — с дрожью в голосе произнес Брэдфорд. — Это… это уж слишком! — И, сделав странный жест в сторону шефа полиции, он вышел из комнаты. Они услышали, как хлопнула парадная дверь.
— Я не могу отвечать за жизнь миссис Хейт, — резко продолжал доктор Уиллоби, — если ее снова будут подвергать подобным испытаниям. Можете обратиться за подтверждением хоть ко всему медицинскому сообществу округа Райт. Она беременна, обладает весьма хрупкой природной конституцией и сейчас пребывает в крайне нервном состоянии…
— Послушайте, док, — начал Дейкин, — я не виноват, если…
— Идите вы к черту! — прервал его доктор Уиллоби, вышел из комнаты и начал подниматься вверх по лестнице.
Дейкин стоял посреди комнаты, со шляпной коробкой Норы в одной руке и книгой Джима в другой.
— Но это действительно не моя вина, — со вздохом произнес он. — Эти три письма в шляпной коробке миссис Хейт и медицинская книга с подчеркнутым абзацем о мышьяке четко указывают…
— Ладно, Дейкин, — остановил его Эллери, крепче обнимая Пэт.
— Эти три письма практически решают дело, — упорно продолжил Дейкин. — Чертовски странно, что их нашли в стенном шкафу миссис Хейт. Не могу этого понять…
— Неужели это вас не убеждает? — воскликнула Пэт. — Стала бы Нора хранить эти письма, если бы думала, что Джим пытается ее отравить? Неужели вы все настолько тупы…
— Значит, вы знали о письмах? — заключил шеф. — Понятно. И вы тоже, мистер Смит. Ну, я вас не упрекаю. У меня также есть семья, а друзьям нужно быть преданным. Я ничего не имею против Джима Хейта или Райтов, но должен выяснить все факты. Если Джим Хейт невиновен, его оправдают — можете не волноваться…
— Пожалуйста, уйдите, — попросил Эллери.
Дейкин пожал плечами и удалился, забрав с собой улики. Он выглядел сердитым и обиженным.
В одиннадцать утра 14 февраля, в День святого Валентина, когда весь Райтсвилл хихикал над шуточными открытками и жевал конфеты из коробок в форме сердца, шеф полиции Дейкин вернулся в дом 460 на Хилл-Драйв в сопровождении патрульного Чарльза Брейди и кивнул патрульному Дику Гоббину, который постучал в дверь. Когда ответа не последовало, они вошли в дом и обнаружили Джима Хейта храпящим на диване в гостиной среди сигаретных окурков, грязных стаканов и полупустых бутылок виски. Дейкин осторожно встряхнул Джима, и тот открыл красные остекленевшие глаза.
— Что…
— Джеймс Хейт, — Дейкин предъявил документ на голубой бумаге, — я арестую вас по обвинению в попытке убийства Норы Райт-Хейт и убийстве Розмэри Хейт.
