лучший из всех заводов в Казанской губернии». Один из братьев Мосоловых, Максим, арендовал в Уржумском уезде казенную мельницу и пристроил к ней лесопильню. Он же хотел построить еще один медеплавильный завод в Уржумском уезде, на реке Буй, но умер, и строили уже его сыновья. В скобках заметим, что один из сыновей Максима Мосолова, Антипа, был самым крупным землевладельцем в округе – он имел полторы сотни крепостных. Их и во всей-то Уржумской округе было около пятисот у десяти помещиков. У мелкопоместных дворян число крепостных и вовсе не превышало четырех человек.
Антипа Мосолов привез из Тулы три сотни мастеров и рабочих. Буйский завод развивался так быстро, что уже через два года в селе Буйском, возникшем вместе с заводом, проживало в два с половиной раза больше жителей, чем в самом Уржуме. Правда, Берг-коллегия не разрешила строить медеплавильный завод, поскольку поблизости не было нужного сырья, и потому завод вышел молотовым или передельным, то есть на нем с помощью молота переделывали чугун, полученный из уральского Златоуста, в ковкое железо. Все это, конечно, скучные чугунные подробности, к истории Уржума непосредственного отношения не имеющие, но сказать об уржумской промышленности в восемнадцатом веке больше нечего, если не рассказывать о каких-нибудь кустарных мастерских по плетению рогож, кузницах, салотопнях, маслобойках и… Правду говоря, даже и маслобоек в Уржуме тогда не было – они появятся лишь в следующем веке.
Чуть не забыл. Стояла на Уржумке в черте города пильная мельница с мукомольными поставами. Говоря понятным нам языком – обычная пилорама и несколько мельничных жерновов. Не авиазавод, конечно, и даже не мастерские по шитью воздушных шаров из коровьих шкур, но… если прищуриться, то можно и в ней разглядеть росток уржумского капиталистического будущего.
Нельзя сказать, чтобы и торговля в Уржуме во второй половине восемнадцатого века процветала. Да и как ей процветать, если в момент образования Вятского наместничества в 1780 году в городе проживало всего пять купцов третьей гильдии. Всех же уржумцев насчитывалось двести пятьдесят, и жили они в ста шестидесяти домах. Дома, конечно, были деревянными. Каменными были только три уржумских храма – Троицкий собор, Вознесенская и Казанская церкви – и винный склад. Весь город в длину был немногим более километра.
Ратушу по случаю учреждения наместничества переименовали в магистрат, Уржумское духовное управление вошло в состав Вятской епархии, бургомистром стал купец Терентий Полстовалов, городничим назначили секунд-майора Гиллебольта, уездным землемером – Ивана Горбунова, а уездным стряпчим – коллежского регистратора Козьму… Впрочем, это такие же скучные подробности, как и сведения о переделке чугуна. Гораздо интереснее, почему на гербе Уржума изображен дикий гусь, а не белка. По официальной версии – потому, что гусей «в окрестностях сего города весьма много», а может и потому, что через двести лет после основания Уржума никто и вспоминать не хотел «ниже какие народы прежде сего в сем месте обитали». Впрочем, справедливость все же восторжествовала. На современном гербе Уржумского района изображена белка, поддерживающая сноп, – «аллегория природы района, в которой лес и поле являют собой две неотъемлемые части одного целого».
И все же уржумская торговля если и не цвела, то развивалась. Купец и бургомистр Терентий Полстовалов на своем кожевенном заводе выделывал красную и черную юфти и отправлял их на продажу в Оренбург. Вместе с братом Андреем он скупал дрова, строевой и крупный лес и отправлял в Астрахань. Тут только надо добавить, что торговали братья Полстоваловы, как тогда говорили, «несоответственно объявленных ими капиталов», чем вызвали крайнее неудовольствие вятского генерал-губернатора князя Мещерского, который предложил Вятскому наместническому правлению подобную торговлю прекратить.
Купцов в Уржуме и безо всякого прекращения было раз-два и обчелся. В 1785 году власти велели открыть в городах Вятского наместничества шестигласные думы. В тех городах, в которых не были представлены все сословия – не было, к примеру, ремесленников, записанных в цехи, недостаточно купцов, рабочих или именитых граждан, – предлагалось создать трехгласные думы. Так вот, в Уржуме все так плохо обстояло с купцами и ремесленниками, что там поначалу не открыли не только трехгласную, но вообще никакую думу и сделали это лишь через восемь лет.
Кроме дарованного Уржуму герба с гусем и конфирмованного Екатериной Великой городского плана, расчерченного на аккуратные прямоугольники, предполагалось застроить центр каменными купеческими домами, уничтожить старое кладбище и на его месте устроить площадь для торговли сеном, дровами и всем тем, что можно выпилить, выстрогать и вытесать из дерева. И еще украсить Уржум питейным домом и торговыми рядами. И все это под присмотром и непосредственным участием уездного землемера и первого вятского губернского архитектора Филимона Рослякова.
Пук горящей лучины
И еще. Крестьянская война под предводительством Пугачева Уржумский уезд почти не затронула, несмотря на то что соседние уезды были охвачены волнениями. Шурминские заводы не только не были разорены, но даже продолжали работу. Население, особенно марийское, бунтовать опасалось, поскольку слишком хорошо помнило, как ему досталось от властей за участие в разинских беспорядках. Да и в самом Уржуме, в отличие, к примеру, от соседних Малмыжа и Кильмези, было тихо. Уржум, как сказал о нем еще во времена Смуты и крестьянской войны воевода Чемоданов в письме к князю Ухтомскому, «служил и прямил государю».
Кстати, о беспорядках. В 1782 году в Уржуме появилась полиция. Тогда это называлась управой благочиния. Поскольку в Уржуме было всего два квартала, то и квартальных надзирателей тоже было двое. К квартальным надзирателям полагалось два квартальных поручика. Их выбирали из числа граждан, населяющих квартал. Если же граждане не желали быть добровольными помощниками надзирателей, то… газ отключить не могли за его отсутствием, но назначали на эти должности чиновников. Вот и все устройство уржумской полиции. В самой управе благочиния председательствовал городничий, а вместе с ним два пристава уголовных и гражданских дел, а также два ратмана, то есть два заседателя, которых избирали уржумские граждане.
Теперь о городничем. В 1808 году им был некто Дреер. На этого Дреера подал жалобу в сенат коллежский секретарь Павел Разумов, в которой писал: «Сего года февраля 15 города Уржума городничий Дреер за то, что он, Разумов, старался отвратить его от делаемой им по полудни в 8 часов безобразной и вредной общежитию по городу с зажженным пуком лучины и с шумом езды, причинил ему, Разумову, того же вечера тяжкую обиду, во первых в доме титулярного советника Трущетова при многолюдном собрании насильственным выводом из компании, угрозами и поношениями чести его, потом уже в 10 часов по полудни же, посылкой к
