– Сволочи! Я вам покажу, как делать из меня дурака! Мэй взвизгнула – «серый» навскидку выстрелил по беглецу.
– Ой! Не стреляйте! У него нет оружия.
– Как же! Держи карман шире – он сам ходячее оружие.
Беглец, не оборачиваясь, вильнул в сторону и с размаху влетел в гостеприимно распахнутый лифт. Лифт проглотил добычу, закрылся и медленно поплыл вниз, страж Департамента опустил бесполезный пистолет и отправила вдогонку сбежавшему врагу залп изысканной брани.
– Надо его догнать – это нелегальный псионик. Сестра ухватила наблюдателя за рукав:
– Умоляю вас, не уходите! Что мы будем делать без вас, если вернутся другие террористы?
– Какие еще другие террористы?! – наблюдатель заметно разъярился. – Простите, мэм, мою брань, но я не святой, а тут и праведник взбесится. Мы ведь не были, по сути, атакованы. Всю эту пальбу изображал сайбер, маленькая мобильная гнида с хорошей акустикой, я сам купился, как ребенок. Первый и последний террорист – тот самый парень, которому вы, простите, по дурости позволили сбежать. Ничего, его еще встретит резервная группа на выходе.
– Как он прошел через пси-турникет?
– Вы еще спрашиваете? Турникет испекся. Скорее всего, парень нес на себе какое-то устройство – из тех, что портят сенсорную автоматику.
– А такие бывают?
– Говорят, – охранник нехотя дернул плечом.
– Звезды Милосердные! Что теперь будет?
– А ничего. Успокойтесь, для вас-то все обошлось. Хотя я бы на вашем месте, мэм, сходил к хорошему психиатру – еще неизвестно, что эта сволочь подправила в ваших доверчивых мозгах.
– Зачем он приходил?
– За тем мальчиком в палате.
– Тогда почему он не взял его с собой?
– Фью! А как? Мы заранее отключили систему вызова сайбер-носилок.
– Так вы знали, что он придет?
– Смешной вопрос, свободная гражданка, иначе зачем бы тут караулила наша команда?
– Когда я была рядом с ним, с этим псиоником в палате, мне показалось, будто он пробормотал что-то странное, вроде бы это были слова «не тот».
Наблюдатель криво улыбнулся, выразительно потрогал собственный висок и ничего не ответил.
* * *
Вэл с размаху влетел в гостеприимно разинутый лифт, лифт проглотил добычу, закрылся и медленно поплыл вниз, выстрелы и бессильная брань наблюдателя пришлись в пустоту.
Вниз, вниз, вниз…
Ленивое жужжание подъемника и сумасшедший ритм собственного пульса. «Мне не успеть, они будут ждать на выходе». Лифт притормозил и очень некстати вальяжно отворил дверь на чей-то промежуточный вызов. Король поднял гудящую голову, зрение с неестественной четкостью зафиксировало неподвижную картинку.
Толстяк в бледно-зеленом халате посетителя уронил какой-то пакет. Из порванной шелковистой, в золотых разводах бумаги выпал подарочный кролик на веревочке, веером разлетелись по полу семейные фотографии в мягких пластиковых рамочках.
Насупившийся маленький мальчик – точно такой же, как на одной из фотографий, изо всех сил прижимает к груди сайбера.
Детский сайбер зашит в синтетическую шкурку белого медвежонка.
Неуловимо похожая на братика лицом, высокая, стриженная наголо девица чего-то ждет, приоткрыв подкрашенный лиловым рот.
Сопровождающий, угрюмый бесцветный медбрат, замер рядом, стиснул увесистые кулачищи. Этот еще ничего не понял, но уже готов вмешаться.
Вниз!
Король придавил кнопку, заодно метнул в медика легкую наводку устрашения, тот успел-таки выразить интуитивную неприязнь:
– Вот мерзавец!
– Хулиган, – подобострастно добавил толстяк.
Вэл в отъехавшем лифте провел ладонью по мокрому лицу. Лоб и левый висок щедро пятнали свежие ядовито-изумрудные потеки – липкие брызги медикамента из разбитой колбы. Далькроз вытащил из кармана платок и, как мог, попытался стереть пятна.
– Я не должен выделяться среди других. Не должен, я такой же смирный и хороший, как все остальные. Вот так. Я не виновен ни в чем. Даже если мой пси-коэффициент сам вопит о себе. Лифт ткнулся и встал.
– Приехали.
Король заставил себя неторопливо выйти в холл, окунуться в суету и неразбериху паники. Небольшая толпа – двадцать-тридцать перепуганных посетителей безуспешно напирала на команду Департамента Обзора. Наблюдатели наскоро перегородили выход.
– Выпустите нас! В здании заложен дезинтегратор! – протяжно вопил кто-то, уже перешагнув грань истерики.
– Спокойно, опасности нет…
Пунцовый от злости офицер Департамента попытался одернуть крикуна, но тот не унимался:
– Сейчас все растает и поплывет!
– Назад, придурок!
– Что вы сказали?!
– Я сказал – соблюдайте спокойствие, свободные граждане.
– Господа, он меня оскорбляет!
Офицер наблюдения отвернулся, изо всех сил стараясь сдержать бешенство.
– Успокойтесь, – в который раз повторил он. – Опасности нет, это только пси-проверка. Пси-проверка и ничего более. Долинчек, давайте сюда детектор.
– Детектор барахлит, инспектор.
– Ничего страшного, говори результаты наугад, мы пока просто потянем время. Всех мужчин, кому на вид от пятнадцати до тридцати – в фургон. Заберем на углубленную проверку, не сомневайтесь, ивейдер среди них.
– А как мы объясним людям причины ареста?
– Хоть как. Скажем им, что все они мутанты-псионики.
– Врете, угнетатели, а я не псионик! – немедленно а завопил знакомый уже скандалист.
– Этого голосистого психа возьмите-ка первым, он у нас тут главный заводила паники.
– Староват для ивейдера, на вид все сорок, а то и под пятьдесят.
– Неважно. Одна ночь в камере хаму не повредит. Завтра отпустим с формальными извинениями.
Крикуна бойко скрутили и под руки поволокли на улицу, несчастный обиженно затрепыхался в усовершенствованных наручниках.
– Я не…
Вэл пронаблюдал, как за арестантом захлопнулись прозрачные звуконепроницаемые двери холла. Испорченный браслетом Цертуса пси-турникет мертво молчал. «Спокойно, я такой же, как все».
Оробевшие люди покорно выстроились в очередь. Младший офицер уже держал детектор наготове. «Норма-ментальных надувают, – подумал Вэл. – Департаменту нужен только я, но инспектор не знает меня в лицо. Пси-шлемы испорчены у всего отряда, „глазки“ смертельно боятся боевой ивейдеровской наводки, и все-таки не ушли. Жаль, конечно, но в Департамент не берут трусов».
Король встал в очередь и попытался придать лицу отрешенное выражение. «Разум! Разум мне помоги. Ради Виты».
– Следующий!
Долинчек небрежно приложил детектор к вискам Воробьиного Короля. Индикатор не работал, тем не менее, сержант, мельком оценив возраст Далькроза, небрежно бросил:
– В машину.
Двое конвоиров немедленно пристроились к Вэлу по бокам.
«Сейчас? Нет, рано».
И он вышел в густую жару, под купол прокаленного неба, на плоскую, чисто вымытую площадку перед госпиталем. Среди длинных санитарных машин замер хищный силуэт тюремного фургона.
– Прямо, идите вон туда.
«Так надо. Я должен сделать это, потому что делал уже много раз. Раньше. Но теперь, когда я встретил Виту, я точно знаю, что при этом чувствуют норма-ментальные – им слишком плохо, и сначала, и потом. И все-таки я сделаю это еще раз. Сделаю ради Виты».
Он одновременно ударил по разуму обоих конвоиров – наотмашь, как придется, не щадя ни себя, ни их. Тот, что шел слева, сразу же мятым кулем осел на асфальт. Второй продержался лишние полсекунды – только потому, что в момент удара не прикасался к Далькрозу.
Оборачиваться Вэл не стал – он уже бежал, словно преодолевая упругое сопротивление горячего ветра – дальше, дальше, дальше, мимо ажурной арки ворот, мимо крошечного ухоженного сквера, туда, где в машине осталась Авителла.
Король открыл дверцу и упал на сиденье.
– Сорвалось? – только и спросила его Брукс. Губы ее побелели, нежный золотистый оттенок сполз с лица.
– Лина там нет, в палате был другой человек.
– Откуда ты знаешь?! Ты никогда не видел моего брата!
– Это не имеет значения. В палате лежал маленький мальчик. Мальчик пяти лет. Он не мог быть твоим братом, пойми.
Авителла тронула машину, кар летел прочь, пронзая полуденный зной.
– Где Лин?!
– Не знаю.
– Ты мне обещал! – голос Виты задрожал. – Ну почему так получилось?! Ты нарушил королевское слово сюзерена.
– Кто-то дал мне неправильную информацию.
– Нас предал этот твой урод, этот котяра! У хорошего человека не бывает такого имиджа!
– Нет.
– Ты до сих пор ему веришь?
– Да. Или нет. Я запутался. Цертуса могли обмануть. Ты мне тоже не поверишь, Вита, но это первый сомнительный случай, раньше он делом доказывал свою честность. Я не могу за один час отказать в доверии человеку, который много раз спасал меня от реабилитации.
– Ты снова сунешься к нему?
– Нет. Теперь – нет, никогда. Неважно, кто нас предал, только больше никакого лишнего риска. Вот, возьми мой браслет.