Более, ничего существенного, для моих планов, получить у Кёнигсбергских философов было нельзя, кроме книг и учебников из их библиотеки — но покупку книг отложил до разговора с Лейбницем, он был ближе Ньютона территориально.
Если в плане теоретическом город был мало интересен, то, как рынок сбыта, он был очень хорош. Знать пыталась подражать своему курфюрсту и скупала украшательства на корню.
Более того, мои новинки тут уже появились, что косвенно говорило о работе ганзейцев. Надо было срочно разворачивать факторию и выставочный зал. Выставку решил организовать в квартале знати, близь королевских прудов, напротив замка. Место было отменное, с такими же отменными ценами на аренду. Договорился с художником, об аренде его небольшой мастерской на пару недель, художника нанял для оформления выставки, наружной рекламы и роспуске слухов. Свалил организацию на Таю с парой морпехов, попытался подключить к делу и моего, а ныне придворного, фотографа, но Петр не дал — придется Тае одной отдуваться. Так как с собой у нас были только образцы, и немного диковин на подарки — велел ничего не продавать, а только показывать и рассказывать.
Сам, сосредоточился на продавливании, через Петра, торговой фактории, и торговых договоров. Петр был сильно занят. Он нашел себе нового наставника в деле фортификации и артиллерии — главного инженера прусских крепостей, подполковника Штернерна фон Штернфельда. И теперь дневал и ночевал в крепости Фридрихсбург.
И Петр, и подполковник отзывались друг о друге в возвышенных тонах, и прервать эту идиллию, с целью занять Петра торговыми делами, не было никакой возможности.
Оторвало Петра от дел ратных только прибытие посольства, 18 мая.
Посольство въезжало в город через Закхаймские ворота с максимальной пышностью, и с соблюдением каких то местных традиций, в коих был не силен. Змея посольства втягивалась в город более полутора часов, а потом еще и размещалось по домам знати. Вечером был не менее пышный ужин, на который Петр не пошел, предпочтя приватную встречу с курфюрстом, для обмена впечатлениями. Отношения Петра с Фридрихом явно налаживались, и становились дружескими.
21 мая курфюрст принимал послов в своем замке. Опять было шествие через весь город, напоказ несли подарки, меха и мои диковины. Петр шел в толпе курсантов и на приеме не высовывался, хотя уже все знали, кто такой — этот урядник.
Потом отмечали это дело, аж три дня. Столько здоровья у меня не было, помогал Тае с выставкой, на которую валом валил народ.
Вечерами разбирали с Петром, послами и приближенными проект договора о мире и дружбе. В договоре, из семи пунктов, меня интересовал только шестой — о торговле. По этому, сидел тихо пока, на второй день обсуждений, не дошли до этого пункта. А вот после этого взялся за дело серьезно. Петр поддержал мои предложения о взаимных факториях тут и под Москвой, более того, он сам предложил проводить это не как государственное дело, были в таком предложении свои подводные камни, а как частное, и сам же предложил использовать для этого ганзейцев. А Фридриху обещал вручить медаль почетного ганзейца, с привилегиями. Меня об этом он не спрашивал, да и ладно, такой расклад меня вполне устраивает, будут два монарха почетными ганзейцами, с факториями на их территориях, а остальные сами подтянуться.
До 30 мая ничего интересного, не происходило. А вот тридцатого, отмечали день рождения Петра, бурно и торжественно. На праздник инкогнито, шитыми все теми же белыми нитками, прибыл Фридрих, с которым Петр имел долгую беседу, по результатам которой курфюрст, с радостью, стал почетным членом ганзы и выделил факторию в Пиллау. Петр в ответ выделил место под Москвой, закономерно повесив его оформление и содержание на меня, как вернусь — перевешу на Федора, нам уже давно расширяться пора.
До отбытия посольства было еще больше недели, по этому оставив выставку на Тае и двух морпехах выехал с остальными в Пиллау, потрясать бумагами и тратить бешенные деньги — монархи, такой мелочью не озаботились. Хотя, честно признаюсь, деньги потом мне частично компенсировали из посольской казны.
Место было шикарным, но совершенно голым. Неделю занимался организацией работ по строительству амбаров, стеной окружающих выделенную площадь, большого гостиного дома для лавок и проживания приходящих, и пирса для разгрузки, благо глубины позволяли подойти почти к самому берегу. В связи с этой круговертью, торжеств с отбытием посольства не застал. Застал только прощание Петра с курфюрстом уже в Пилау. Однако, после прощания, на суда посольство грузиться не собиралось. А разместилось в лучших домах Пиллау, на Хакене. Оказывается, ждали избрания короля Польского, которое должно быть в конце месяца, и эти результаты влияли на дальнейший путь. На что радостно потер руки и опять с головой окунулся в строительство фактории и наставления коменданта, который уже был назначен вместе с почтовым отделением.
К концу месяца факторию достроить не успевали, тем не менее, пригласил Петра на торжественное открытие и подъем ганзейского флага. Получилось очень не плохо, и если бы не страшное похмелье на следующий день, было бы совсем хорошо.
Петр этот месяц то же не бездельничал, изучал в Пиллау науку фейерверков, хотел сам их уметь делать, и теперь ходил с обоженными бровями и усами, но с дипломом 'огневого художника'. Кроме этого, он каждый день выходил на морские прогулки и вербовал матросов, в основном голландцев, пользуясь своим знанием языка. Даже у какого-то шкипера на свадьбе погулять успел. Одним словом, был весь в трудах на пользу отечества.
На именины Фридрих нас не посетил, он вообще уехал по делам, чем несколько обидел Петра. Однако, к этому празднику был подготовлен молебен и фейерверк монаршего изготовления, так что вечером были большие празднества. А поздним вечером на берегу гавани была устроена иллюминация в виде триумфальной арки с латинским изречением: 'Да здравствуют союзники, да убудет полумесяц, и да завянут лилии!' Буквы, горевшие лазоревым светом, делали зрелище ярким и красивым.
На следующий день Петр дал указание немедленно грузиться на корабль и отправляться. Что мы и сделали к первому июля. Русско-бранденбургский договор, кстати, подписали, правда, не в полном объеме, но главное, купеческий пункт в нем был.
Как обычно, отбыли 'летучей ' группой на нашем тихоходе. Основное посольство в этот же день должно было выдвинуться за нами посуху.
Наш корабль, по моим просьбам, шел в Любек — надо было войти в курс дел, а Петру было все равно куда, лишь бы быстрее в Голландию.
Описывать, еще одно путешествие скоростной черепахи, смысла нет. Стоит только упомянуть, что погода испортилась, путешествие стало еще менее комфортным, но прыти нам прибавило — и в середине месяца уже разговаривал с радостно меня встретившими ганзейскими советниками.
Новостей было много, и у меня и у них — провели два дня за разбором завалов и написанием писем. В частности, просил прислать Орла в Амстердам, куда так рвался Петр и где собирался провести много времени. А основным делом были разборы новых планов, которые накапливались у меня в блокноте весь год. Последним из планов, записанным уже в дороге стала организация туризма, на базе наших факторий — теперь мы могли предложить зевакам осмотр достопримечательностей чужих стран.
Советники были в восторге от новых планов, и оттого, что большую часть возвращенных кредитов не забрал, а приказал вкладывать в новые проекты и организовывать ганзейский банк, на подобии голландского. Деньги у меня пока были в изрядном количестве.
Отчитались советники и о недоимках, как и предполагал. Тут пока все было просто, первым делом солидное предупреждение. Написали письмо, на тему 'Вы просрочили кредит, и процент по нему удвоился, в случае не возврата кредита и процентов по нему через год будем вынуждены компенсировать его сами за ваш счет'.
Письмо было обычным, но копии писем для всех должников, благо их было немного, просил сделать для всех орлов, с описанием маршрутов и судов должников. И написал для орлов письма, в которых рекомендовал встречать суда из списка должников бортовым залпом перед носом судна, если попадут, не страшно, если должник ответит огнем — уничтожать, если остановиться — посылать тузик и передавать письмо. Так что главное в таких письмах не содержание, а кто и каким образом их доставит.
Заняться делами основательно — Петр не дал. За пару дней он удовлетворил свое любопытство городом и теперь рвался к каналам и Рейну, планируя по нему спуститься в Голландию. Такой маршрут меня более чем устраивал, по пути мы пройдем через Ганновер — в ближайших планах была охота за Лейбницем.
Наскоро отдав последние распоряжения советникам, и напомнив им об Орле и новых факториях, присоединился к нашей 'летучей' группе, уже покинувшей Любек и направляющейся в Ганновер. Впереди были две сотни километров пути по ухоженным немецким землям, с их игрушечными домиками и аккуратными поселками.
