- Мужики, - я нацедил себе из ближайшего графинчика с характерным запахом легендарные пятьдесят капель. - Предлагаю выпить за погибших.
Озлобленные, растерянные, сбитые с толку лица впились в меня тяжелым взглядом. С шумом выдохнув, я проглотил чарку водки. Чистая как слеза, горючая, как смола, она жидким огнем пробежала по моему пищеводу и ухнула в недра моего организма.
Сперва из глаз брызнули слезы.
Я не пью. Вообще. На праздники, поминки и прочее - я обхожусь натуральными соками или компотами. Но, сегодня, в этот самый момент, мне захотелось напиться.
Потому что я не поминал одного человека, пусть даже и близкого.
Я поминал семь миллиардов человек.
Почувствовав, что мир вокруг начинает слегка дрожать, я покрепче схватил край ближайшего ко мне стола. Победив неумолимую гравитацию, я снова наполнил чарку водкой и поднял ее вверх.
- За тех, кого с нами больше нет.
Остаток дня и всю ночь мы пили.
Пили так, как никто в этом мире еще не умел. С короткими речами, без торжества и напускного сочувствия. Мы пили, топя в водке свою скорбь о любимых, которых нам уже не суждено увидеть. О детях, многие из которых еще даже школу не окончили. О соседях, которые донимали нас звуками перфораторов рано утром в субботу. О президентах, политиках и союзах. О великих империях и об их крахе. О славе русского оружия и о позоре русско-японской, Первой Мировой, гражданской войн, Чечни, Афгана и мясорубки на Юго-Востоке бывшей союзной республики.
Славянским сердцем и душой, мы почтили память тех, кто погиб, в то время как нам судьба дала новый шанс.
А на утро, больные, но не поверженные, мы были готовы творить историю нового мира. Нашего мира.
Глава 8. Марномакс.
01.02.1904.
Сакт-Петербург.
Почему на спиртном не пишут, что голова болит прямо пропорционально выпитому?
Моя болезнь представляла из себя нечто среднее между залпом всех орудий главного калибра линкора "Исэ" и бомбардировкой Нагасаки. А, судя по тому, что мои сравнения касались Японии, я понял, что горячее патриотическое чувство - указать зарвавшимся азиатам их место - во мне только окрепло.
Себя я обнаружил в роскошной спальне, слава богу - одного. Не то время, чтобы просыпаться в постели с незнакомыми женщинами. Какими бы красивыми они не были.
- Первый и последний раз, - ощущая во рту вкус котиков и их злодеяний (не дай бог, если это не от спиртного), я вслух пообещал больше не напиваться. Несмотря на то, что повод был более чем уважительный, стоило не превращать поминки в попойку.
Кое-как собрав себя по частям, я придал своему виду подобие былого лоска. Требовалось собраться с мыслями, найти товарищей, до последнего державших оборону в битве с зеленым змием, и решить, что делать дальше.
Однако, едва я открыл дверь спальни, меня уже ждала неожиданность в виде уже знакомого посыльного от императора. Передав мне запечатанный царской печатью конверт, старательно сторонясь источаемого мной запаха перегара, курьер козырнул и исчез быстрее, чем я смог отдать дань правилам приличия и предложить ему чай.
Впрочем, так даже лучше. Он не сможет рассказывать своим потомкам, как еле живой после грандиозной пьянки вице-адмирал тянул его выпить с ним чай.
Уже задним умом я отчего-то вспомнил, что в Российской империи процветала культура питья. Алкоголизм если и был, то носил столь малые масштабы, что даже статистически принимался за погрешность. За сим - о пьянке в Елагинском дворце слухи разойдутся быстро. И, ведь не объяснишь людям, что ты с товарищами поминал семь миллиардов человек. Которых уже никогда не увидишь.
Но, это все лирика. Отдав приказание ближайшему слуге - накрыть для меня стол для завтрака, я сделал сразу два открытия.
Во-первых, прислуга во дворце понимала меня с полуслова. Слуга практически искусно растворился среди коридоров, неся весть о потребностях самой загадочной фигуры свиты Императора.
Во-вторых, за окном царил полдень. А значит, поминки растянулись до поздней ночи - память услужливо подсказала мне, что до места сна я добирался с подсвечником.
Спустившись в столовую, я присел за уже сервируемый слугами стол, за которым, надо отметить, уже были размещены блюда, один вид которых пробуждал во мне дьявольский аппетит.
Прежде чем отдать должное обеду (или завтраку - если учитывать, что последний я проболел), я вскрыл письмо из Зимнего и погрузился в чтение.
Недлинная записка от императора расставляла некоторые точки над "i", но, с другой стороны, возникали новые вопросы.
Сегодня рано утром, на своей любимой яхте, в сопровождении новейшего крейсера германского флота "Принц Адальберт" в Либаву прибыл император Вильгельм II с частным визитом к государю Николаю. Учитывая, что лед в Финском заливе все еще не может быть пробит "Ермаком", кайзер прибывает в Петербург поездом, завтра, пополудни. Мне надлежало прибыть в Зимний сегодня же к шести часам вечера.
Что, впрочем, меня устраивало. По моим часам сейчас было около половины первого. Если поторопиться, то я успею заехать в гостиницу, привести себя в порядок. Хотя...
- Любезный, - я подозвал к себе слугу. - Отправьте кучера в гостиницу за моими вещами. Я поселюсь здесь.
- Ваши вещи привезли сегодня утром, - раскланялся слуга. - Мы держали их в смежной комнате, чтобы не будить вас.
- Кто распорядился о моих вещах?
- Их привез тот же, кто ждал вас наверху все утро.
Сунув слуге в руку купюру и не обращая внимания на его недоуменный взгляд (только после войны я узнал, что это была сторублевая банкнота), я приступил к обеду. По своему обычаю, я одновременно приступил к анализу информации.
Не считаю себя большим специалистом по истории, но, нет у меня отчетливых воспоминаний о визите кайзера в это время в Петербург. Значит, здесь тоже история пошла иначе.
Хотя...одной только гибели Макарова - уже достаточно, чтобы крепко призадуматься над тем, как победить японцев. Конечно, я помнил, как действовал Макаров в Порт-Артуре. Но, мне откровенно не хватало технических знаний этой эпохи. Я не знал возможностей кораблей, которыми мне предстояло командовать. Умело распекая Старка, я сам оказался на его месте. При том, что у предыдущего командующего хотя бы морское образование есть.
Эх, говорил мне дед - иди, внучек во флот, увидишь, в жизни пригодится. Помнится, он даже обещание с меня взял такое, уже лежа на смертном одре. И я, помнится, обещался свою судьбу с флотом связать. Ан нет, пошел в вуз, на юриста учился. Выходит, нарушил слово, которое дал? Некрасиво. Да и вообще, к чему я об этом вспомнил?
Машинально я стал крутить дедовы часы вокруг запястья. Спокойствия мне это не придало в этот раз, но к насущным проблемам вернуло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
