– О, об этом человеке можно немало рассказать, мадемуазель. Я даже затрудняюсь, с чего начать.
– Вы давно с ним знакомы?
– С детства, мадемуазель.
Мишель уже поняла, что ее собеседник – завзятый сплетник, а потому решила выудить у него все об Андрэ. И в первую очередь узнать, почему он в свое время покинул Париж. Это ее всегда интересовало, но Андрэ каждый раз либо уходил от разговора, либо ограничивался недомолвками.
– Когда вы в последний раз с ним виделись? – спросила она Альбиона.
– За день до отъезда Андрэ из Парижа в ваши колонии. При этом я даже не мог себе представить, что расстаюсь с ним надолго! Но как ни грустно, а Андрэ сам был во всем виноват. Я ведь давно и не раз говорил ему: «Андрэ, оставь в покое этого юношу. Много других молодых людей домогаются твоей любви. Зачем подвергать себя ненужной опасности?» Так нет же! Он не хотел ничего слушать. Впрочем, влюбленный обычно глух к советам окружающих и даже самых близких друзей. А отцом того юноши был очень высокопоставленный вельможа, который и настоял на том, чтобы Андрэ немедленно покинул Францию. Жаль. Андрэ был на взлете своей карьеры и считался в Париже первым танцовщиком. И вот…
Мишель подумала, что ослышалась. Альбион говорил о каком-то юноше? Нет, такого не могло быть… Но он сказал еще, что Андрэ был премьером парижского балета. И Мишель тут же уцепилась за эту фразу:
– Вы говорите, что Андрэ в то время был лучшим танцовщиком балетной труппы?
Альбион дугой выгнул брови. В его усталых глазах зажегся нездоровый огонек. И Мишель поняла, что своим вопросом дала ему повод для очередной грязной сплетни.
– Он вам ничего не рассказывал? Как же он невнимателен! Вы никогда не задумывались о том, почему Андрэ стал таким прекрасным педагогом?
– Нет. Я всегда воспринимала Андрэ таким, какой он есть. Как и все остальные.
На лице Альбиона появилось хитрое выражение. Мишель почувствовала, что он собирается доставить себе удовольствие и сообщить ей нечто шокирующее. Она уже жалела о том, что начала этот разговор. Но было уже поздно. Однако Мишель тут же решила не показывать вида, что ей неприятно и даже огорчительно его слушать.
Тем временем молодой человек подвинулся вместе со стулом к ней поближе:
– Неужели вы не знали, что Андрэ – любитель мальчиков? Не может быть! Вы должны были об этом догадаться!
Мишель попыталась что-то ответить, но не могла. Она слышала слова, что говорил ей Альбион, но не понимала их смысла.
– Что это значит? – наконец переспросила Мишель.
– Хорошо, попытаюсь все объяснить. Когда король Людовик был еще юношей, его и нескольких приятелей такого же возраста поймали как-то раз в версальском лесу за занятием… Ну как бы это выразиться? В общем, они занимались любовными утехами друг с другом.
– Мальчики?!
– Да, именно мальчики. Тогда скандал потряс всю столицу. Конечно, все другие юноши, участвовавшие в подобных развлечениях с королем, тут же были лишены доступа во дворец, а их заводила, маркиз де Рамбур, даже угодил в Бастилию. Кстати, за последние годы в высшем свете Парижа стало много любителей подобных ощущений. Андрэ тоже принадлежал к их числу. Разве вы не знали?
Мишель была потрясена. Как? Андрэ занимался любовью с юношами?! Она была глубоко шокирована. Ее душила ярость, готовая выплеснуться прямо в лицо этому грязному сплетнику. Как она могла его слушать? И этот слизняк называет себя другом Андрэ! Воистину, при таких друзьях враги становятся совершенно лишними!
Мишель чувствовала себя отвратительно. Но разве не она сама спровоцировала Альбиона на подобный разговор?
Молчание затянулось. Мишель заметила, что Альбион внимательно следит за ней с выражением отвратительного удовлетворения на лице. Несмотря на попытки девушки скрыть свои чувства, он явно понял, что сумел ее больно задеть. Мишель же безумно хотелось ударить этого мерзавца, хотя она и знала, что никогда не сможет этого сделать. Наконец она собралась с силами и ответила твердым, суровым тоном:
– Разумеется, мы все об этом знали! Я же сказала вам, что всегда воспринимала Андрэ таким, какой он есть. И относилась к нему как к члену своей семьи.
– О, я в этом уверен, – сухо сказал Альбион. – Извините, мадемуазель, но я вынужден оставить вас, поскольку увидел человека, с которым непременно должен поговорить.
Встав, он низко поклонился и тут же присоединился к группе гостей, окружавших мадам Дюбуа. Мишель же со вздохом откинулась на спинку кресла. Возможно, что излишнее любопытство – тоже грех! Еще раз она пожалела о том, что затеяла с Альбионом Вильерсом разговор об Андрэ. Но тут же отбросила эти мысли, заметив, что мадам Дюбуа кивком указывает на нее двум дамам из своего окружения. Лицо одной из них было Мишель знакомо.
Глава 7
Мишель не долго мучилась, стараясь вспомнить, где видела молодую девушку, стоявшую рядом с пожилой дамой и мадам Дюбуа. Как только все трое подошли ближе, она узнала в ней Дениз Декок. В вечернем платье та выглядела гораздо лучше, чем в привычной для Мишель одежде для репетиций.
На голове Дениз, как и у других женщин, был напудренный парик, лицо покрывал толстый слой пудры и румян, а наряд был тщательно продуман. Розовое парчовое платье очень шло Дениз, но раскрашенное лицо делало ее гораздо старше своего возраста. Во всяком случае, ей было никак нельзя дать шестнадцать лет.
– Мишель, дорогая, – проворковала мадам Дюбуа, – вы, конечно, узнали свою юную подругу из балетной студии Арно Димпьера.
Мишель изобразила на лице искусственную улыбку, как бы согласившись со словами мадам Дюбуа. На самом же деле она с первых дней пребывания в студии испытывала инстинктивную антипатию к этой девице, которая была чуть моложе ее. И в первую очередь потому, что та почти не обращала на нее внимания и не сделала ни одной попытки подружиться. Более того, Мишель постоянно ощущала со стороны Дениз почти откровенную враждебность.
И все же сегодня Мишель улыбнулась ей и присела в реверансе перед другой женщиной, значительно старшей по возрасту. По ее сходству с Дениз Мишель сразу же поняла, что перед ней ее матушка – мадам Декок. И не ошиблась, поскольку мадам Дюбуа тут же представила ей Мишель.
Мадам Декок оказалась такой же холодной и надменной, как и ее дочь. Впрочем, Луи уже предупреждал Мишель об этом. Выслушав мадам Дюбуа, госпожа Декок без тени улыбки на лице небрежно кивнула Мишель. Ее лицо было до такой степени загримировано, что казалось фарфоровым. Мишель же оно напомнило манекенов, которых время от времени присылали из Парижа в североамериканские колонии для демонстрации последних французских мод.
