Веселого Рождества! Веселого всем Рождества! Я выпил шампанского, и у меня кружится голова. Самое время нацарапать это коротенькое сообщение. Все идет хорошо. Пришел коп, и Дженни красуется вовсю. У Клариссы постоянно открыт ее здоровенный рот. Соседи пришли с ребенком, он спит наверху… Папа с мамой очень довольны нашим подарком — это была хорошая идея, правда? Неудобно писать, прижимая дневник к стене. Возвращаюсь к остальным. Главное — сделать это незаметно.
Дневник Дженни (магнитофонная запись)
В конце концов, не такая уж плохая вечеринка. Лейтенант, Боб, Сисси, доктор и Старуха играют в карты, а Милиус и Блинт продолжают напиваться. Кларисса и мальчишки развлекаются с игровой приставкой, а я пошла якобы поправить прическу (на самом деле здесь и расчески-то нет!), поднесла микрофон ко рту и говорю в него. На самом деле все уже изрядно пьяны, даже мальчишки беспрестанно хихикают и болтают глупости, иногда отлучаются, потом снова приходят. Поскольку они сегодня причесаны и одеты одинаково, Кларисса постоянно их путает, и это всех веселит. Они хорошо спели, что верно, то верно. Очень красиво. Жаль только, что я все время икала…
Даже не верится, что это тот же дом — обычный дом с обычными людьми, у которых обычные шутки! Нет больше этого ужасного ощущения, что находишься в логове людоедов!
Помнишь, папа, ты пугал меня историей про девочку, которая попала к людоедам и не знала, что они людоеды, а они ее откармливали, чтобы съесть… Я не хотела, чтобы в конце ее съели, а ты сказал: «Да это же просто сказка». Спускаюсь вниз, а не то они подумают, что у меня прихватило живот. Ох, ну и качка! Выправить штурвал, вперед!
«Долог путь до Типперери…»
Дневник убийцы
Меня тошнит.
Дженни смертельно пьяна: я видел, как она шла пошатываясь. Мы играем в загадки, и она думает, что я пишу отгадку. Но нет, Дженни, это тебе я пишу, как всегда… Мне слишком жарко, меня подташнивает. Мы хорошо спели, это было здорово, а теперь Кларисса прижимается ко мне и улыбается — она тоже пьяна… Воспользуйтесь этим и развлекитесь хорошенько, я приготовил вам сюрприз… Со мной заговаривают, нужно отвечать. Только бы не ошибиться при ответе.
Дневник Дженни (магнитофонная запись)
Теперь сюда, простите, простите, милорд, где крышка этого гальюна? Слушай хорошенько, магнитофончик, слушай внимательно. Говорит Дженни. Все идет хорошо, юнга, лейтенант положил на меня глаз… С моей головой творится что-то ужасное, язык еле ворочается, мэм… Конец связи, я возвращаюсь в гостиную, они собираются перейти на ликеры. Не забудьте про меня, ребята, я иду!
Дневник убийцы
Все начали расходиться, уже поздно, мы устали… Клариссу решили проводить. Как тебе повезло, Кларисса! Я слышу, как муж с женой ищут своего младенца. Все зашевелились. Сколько сейчас времени? Наверное, очень поздно. Гости шумят, слишком шумят, зачем столько шума из-за какого-то грязного младенца?..
Дневник Дженни (магнитофонная запись)
Пора расходиться, все поднялись из-за стола, супружеская чета отправилась наверх за ребенком. Это ужасно, у меня темно в глазах, я ничего не вижу — и все из-за того, что я напилась… Обо мне все забыли… Но кто-то смотрит на меня, я чувствую его недобрый взгляд… Кларисса, Кларисса, подойди ко мне, не оставляй меня одну… Кажется, я в коридоре. Чувствуется запах шуб, я упала на них, нужно идти в другую сторону…
Что случилось, почему такой шум? Они топают, как стадо слонов, и кричат, да, кричат во весь голос. С ума, что ли, сошли?
Слишком поздно, уже нельзя шуметь. Эй, слышите? Замолчите! Они меня не слышат, я ничего не понимаю — так хорошо повеселились, и вот теперь… Мне нужно протрезветь и пойти туда посмотреть, я хочу посмотреть, я в темноте, меня могут схватить и сделать со мной что угодно… Нет, не трогайте меня, не трогайте меня, я все расскажу, у меня все записано, полиция, полиция!..
Говорят о ребенке… они и в самом деле говорят о ребенке? Ребенок болен, и я тоже… Ох, они сказали, что… Неправда, это не несчастный случай, здесь никогда не бывает несчастных случаев… Ребенок упал, у него проломлена голова — о боже! — проломлена голова, какой кошмар! Они все бегают и толкают меня. «Эй, что случилось?» — это доктор… Женщина плачет — да, конечно, ведь ее ребенок пострадал… А почему он не плачет? Если ему больно, он должен плакать… Я плачу во весь голос, но я не ребенок…
Я НЕ РЕБЕНОК! Помогите мне выйти из тьмы, где выход? Где выход? Женщина рыдает… Я боюсь упасть — если я отойду от стены, я упаду… Сирена, я слышу звук сирены, мне режет глаза яркий свет с улицы… Я в ванной комнате. О, какое правильное заключение, молодец, Дженни, умная собачка!.. Где этот чертов кран с холодной водой?
Вот так лучше, я вижу уже почти нормально, правда, все предметы двоятся, но я их вижу. Я боюсь открыть дверь, боюсь этих криков. Голова у меня прояснилась, но тело все еще нетвердо стоит на ногах. Где лейтенант? Что я ему говорила? Сирена — это «Скорая», ее вызвали для ребенка, я должна открыть дверь, должна все рассказать…
Дневник убийцы
Какой ужасный ветер! «Скорая» увезла ребенка. Лейтенант велел нам подписать свидетельские показания: нашли Дженни (ну да, старушка, тебя собственной персоной!), которая лежала в бесчувственном состоянии за дверью ванной комнаты. От нее вовсю разило спиртным. Мама сказала: «Боже мой, лейтенант, только бы не выяснилось, что она захотела взять ребенка на руки и уронила..»
Лейтенант посмотрел на нее, но ничего не сказал. Отец молокососа поднял голову: у него были красные глаза и пробивающаяся щетина, как в фильме ужасов. Потом они все поехали в больницу. У ребенка, без сомнения, перелом основания черепа. Должно быть, сильно ударился о стойку кровати — за этими младенцами всегда нужен глаз да глаз.
Тебе обязательно устроят допрос, Дженни. С твоей стороны не очень-то умно было убивать этого ребенка, когда здесь собралось столько народу. Особенно если обнаружат некоторые странички из твоего дневника… Те самые, где ты спрашиваешь себя, не страдаешь ли ты раздвоением личности… Я давно тебя предупреждал…
Но все же я дам тебе шанс. Попробуй разоблачить меня до завтрашнего вечера. И учти — это крайний срок!
Дневник Дженни
Сегодня утром позвонили из комиссариата и вызвали меня к двум часам на допрос. Старухе пришлось расталкивать меня, потому что я спала. За одну минуту я осознала: кажется, меня нашли вчера в ванной, я звала на помощь и толкала дверь, тогда как нужно было потянуть ее на себя… Младенец умер сегодня утром. Доктор сообщил нам об этом в полдень с мрачным видом, стараясь не смотреть на меня…
Я плохо помню, что было той ночью — только отдельные моменты, между которыми черные провалы. Прослушала магнитофонную запись, и мрачные события урывками начали возвращаться… У меня такое чувство, будто по голове стучат молотком, так что я поскорее допишу эту фразу и пойду прилягу…
В полиции мне задавали кучу вопросов. Лейтенант тоже был там, очень смущенный, но, отвечая, я обращалась не к нему. Очевидно, на данный момент они ничего не нашли и думают, что произошел несчастный случай, в котором, возможно, виновата пьяная горничная, — и это все. Я сказала, что не поднималась наверх и не видела, чтобы поднимался кто-то другой. Но готова спорить на что угодно — они мне не поверили. Они постоянно твердили, что я должна попытаться вспомнить случившееся и что после этого мне станет легче. Я чувствую себя полной идиоткой. Абсолютно не помню, чтобы я карабкалась вверх по лестнице. Да и зачем? Боже мой! что, если я… ведь я была так пьяна… Нет, это невозможно. Не понимаю, почему они так уверены, что это я.
Я спросила у толстого копа, считает ли он нормальным, что вокруг обычной семьи один за другим появляются трупы? «Вот именно…» — процедил он, пристально глядя на меня. И больше ничего не сказал. Может, они не такие дураки, как кажется?..
С меня взяли подписку о невыезде.
Убийца
Дженни-Мерзавка-на-том-свете-будет-завтра… Привет, дорогая, как дела? Сегодня никаких нежных посланий? Слишком увлечена болтовней с лейтенантом? Жаль, очень жаль, мой ангел, но, мне кажется, тебя видели поднимающейся по лестнице к ребенку… Анонимное письмо уже отправлено твоим дружкам копам… В нем я сообщаю, что видел, как ты поднялась на второй этаж, пробыла там добрых десять минут, а потом спустилась с очень странным видом. А еще — что не могу назвать свое имя из страха перед тобой — вдруг ты одержима манией убийства? Я и сам чуть не прослезился — настолько это было правдоподобно! Письмо напечатано на пишущей машинке в публичной библиотеке.
Возможно, когда-нибудь лейтенант и явится по мою душу, но ты к этому времени будешь так глубоко под землей, моя замарашка, что ничего об этом не узнаешь. И никогда не услышишь, как произносят мое имя. Ты уже догадалась, как я собираюсь тебя убить?
