нужно было разобраться.
Все было в полном беспорядке. Джаксу каким-то образом удалось ускользнуть во время хаоса, когда ворвалась полиция. Его друзей поймали. В результате расследования, которое вела полиция в отношении действий Джакса и всех его сообщников, всплыл тот факт, что я покупал у него наркотики. Прямо сейчас я ходил по очень тонкому льду. Только имя моего отца помогло скрыть скандальную новость.
Я сделал глоток воды и поморщился от боли в щеке. Проклятый порез медленно заживал, стянутый в аккуратную линию благодаря усилиям знаменитого хирурга, которого мой отец нашел в Нью-Йорке. Однако шрам все равно останется. Разница в тоне кожи, определенный блеск при правильном освещении — с этим ничего нельзя было поделать, кроме еще более болезненных и бесплодных операций. Я отказался. Что было, то было.
Хуже всего то, что отец запретил врачам давать мне обезболивающее. Якобы потому, что я боролся с зависимостью, но на самом деле это было наказание. Сорен, вероятно, наслаждался мыслью о том, что я пройду через мучительное выздоровление без малейшего намека на помощь, чтобы справиться с дискомфортом.
Теперь я действительно был сломленным, как любила повторять Колетт. С таким же успехом моя внешность могла отражать мою сущность. Почему бы и нет?
Тихий стук в дверь вывел меня из задумчивости.
— Эй? Ты одет? — Тренер Эрик просунул голову в дверь.
— Да, тренер.
— Что ж, это приятная перемена. — Новый тренер «Геллионов Хэйд-Харбора», университетской хоккейной команды, удостоенной наград, улыбнулся мне. Он также был моим тренером в старшей школе.
Эрик вошел и поставил на стол пакет.
— Виноград и спортивные напитки, — сказал он, указывая на него.
Я смотрел, как мужчина распаковывает угощения.
— Спасибо, что пришли.
— Не за что. После всех лет, что мы тренировались вместе, я не мог не побеспокоиться о своем лучшем защитнике.
Тренер Эрик придвинул табурет и сел рядом со мной.
Было что-то в его взгляде, что вызвало во мне тревогу.
— Хотя я не могу сказать, что это чисто светский визит, — сказал он.
Дерьмо.
— Я говорил с твоим отцом, Беккет. Теперь я хочу услышать это от тебя. Это правда?
Это был мой худший кошмар, ставший реальностью. Он знал. Тренер был здесь, чтобы выгнать меня из команды еще до того, как я попал в нее. Я никогда не стану Геллионом УХХ.
Я сглотнул, слова застряли у меня в горле.
Эрик заметил выражение моего лица. Он всегда умел читать своих игроков. Он знал меня лучше, чем мой отец.
— Тебе ничего не грозит, сынок. Я беспокоюсь о тебе.
— Я ничего не принимал уже несколько недель, — честно признался я ему.
Плечи Эрика слегка опустились, выдавая его разочарование от моего подтверждения наркозависимости. К такому взгляду я привык. Я был разочарованием для всех, кто когда-либо заботился обо мне.
— Ты же знаешь, что не можешь быть в «Геллионах» даже с намеком на употребление наркотиков. Твой отец сказал мне, что будет еженедельно тестировать тебя. Он готов делиться со мной результатами. Это единственный способ, которым я могу включить тебя в команду. Мне нужно знать, что ты чист.
— Да, сэр.
Что еще я мог сказать?
Эрик долго смотрел на меня, оценивая парня, которого знал с раннего детства. Мне было интересно, что он видел. Если во мне и было что-то хорошее, то это мог разглядеть только он. Эрик протянул руку и мягко сжал мое плечо.
— Держись, Беккет. Со временем все наладится.
Он встал и грустно улыбнулся мне.
— Увидимся в УХХ. Будь готов к тому, что придется вкалывать. В этом году мы настроены на победу.
— Да, тренер.
Он оставил меня наедине с осознанием того, что мои мечты висят на волоске.
Во всем была виновата она.
Ева.
Мало того, что она выдала мои секреты моему гребаному отцу, так еще и по ее вине я оказался в аптеке и, защищая ее, заработал рану на лице. Во всем лишь её чертова вина, а она даже не удосужилась навестить меня. Даже после того, что произошло между нами. Она бросила меня гнить здесь. Это удивительно бессердечно с ее стороны.
Значит, она и вправду ненавидела меня, как всегда говорила. По крайней мере, это было честно. Ева не притворялась, что заботится обо мне, в отличие от всех других в моей жизни. Она могла присоединиться к списку людей, которым было наплевать, жив я или мертв, вместе с остальными членами моей семьи.
Сердце больно сжалось в ноющей груди.
Каждое мое взаимодействие с Евой Мартино оставляло шрам. С момента нашей первой встречи она видела те части меня, которыми я никогда не соглашался делиться. Я покончил с ней. Она хотела игнорировать меня? Прекрасно. Даже лучше, чем прекрасно.
Ева Мартино больше не существовала для меня.
* * *
Звонок разбудил меня от беспокойного сна. Мне ничего не оставалось делать, кроме как попытаться уснуть, чтобы заглушить боль, но это не помогало. Я был встревожен, разгневан и мне было скучно. Я хотел убраться отсюда ко всем чертям. Отец крепко держал меня на поводке, а учитывая все, что происходило с тренером Эриком, я не мог позволить себе сейчас делать глупости или выглядеть так, будто создаю проблемы.
Имя Ашера высветилось на экране. Я ответил, откидываясь на спинку кровати.
— Все еще занимаешь больничную палату? — Голос Ашера был родным и успокаивал почти так же, как укол морфия.
Почти. Не то чтобы я скучал по своей маленькой привычке. Совсем нет.
— Ага, что я могу сказать? Здешние медсестры меня любят. Меня обтирают губкой четыре раза в день.
Ашер рассмеялся. Мой лучший друг понятия не имел, насколько я не похож на него. Он считал, что мы одинаковые. Привлекательные, популярные и крутые хоккеисты в придачу. Ашер думал, что девушки вешаются на меня, и он был прав, они действительно вешались. Он просто не знал, что я отмахиваясь от них и бросаю нетронутыми.
Всех, кроме его собственной сестры. Это была информация, которая могла отправить меня в больницу на более долгий срок, если Ашер когда-нибудь узнает.
— Не сомневаюсь в этом. Как ты себя чувствуешь?
— Дерьмово, по крайней мере, именно так я и выгляжу. — Я вздохнул. — Я в порядке. Впереди меня ждет скучное лето, а затем университет. Хотя с твоей стороны было очень глупо бросить нас ради Денвера.
— Да, я знаю. Поверь мне, быть здесь одному — отстой. Если я и захочу вернуться в УХХ, я даже не представляю, как провернуть это.
— Если ты захочешь вернуться, я все устрою, — сказал я с
