эту затею.
— Так нечестно. Зачем мне это делать одним пальцем, если я могу взять рукой или двумя?
О! Мыслит-то верно. Только не может провести параллель. Или не хочет.
— Согласен. Тогда давай так! — я кивнул Краснову, и тот вместе с помощниками подкатил большое, метра полтора в диаметре, колесо и уронил его между нами. — Представь, что на нас напали. Идёт бой. Кровь. Кишки. Крики. И тут… на Юрия Степановича падает колесо! Или рояль. С неба! Такое иногда бывает. Представил?
— Оно килограмм сто весит и большое очень. Его даже взять невозможно.
— А Юрий Степанович-то тебя до этого спас! Из завала вытащил. Допустим, ты его сын. Внебрачный. И ты вот так просто сдашься? Даже не попытаешься? Люди-то в тебя верят, ты ж сильный и в морду, в случае чего, можешь дать!
В толпе всё чаще начали проскальзывать смешки, а некоторые так и вообще, хохотали после каждого моего слова. Эх, понимали бы, что над собой смеётесь.
Егор с чувством сплюнул и попробовал ухватиться за колесо.
— Да невозможно его поднять! Чушь всё это.
— Борода, Аглай, спасём Юрия Степановича? — с улыбкой проговорил я, подстёгивая толпу сильнее проявлять реакцию.
Все откровенно ржали, а до Егора, наконец-то, начало доходить, в какую ловушку он угодил.
Мы обступили колесо и втроём, без особых усилий, перенесли его в сторону. Кажется, для всех это стало каким-то откровением, в том числе, в какой-то мере, и для меня. Как всё просто, в жизни-то.
В этот момент смех прекратился и наступила тишина. Такая, что стало слышно биение собственного сердца.
Я несколько секунд постоял, оценивая получившийся эффект, развернулся и пошёл к вездеходу. Краснов поспешил следом.
— Ну как? Думаешь зацепило? — спросил я, когда мы уселись в хорошо прогретую машину.
— Ловко, я даже сам проникся. Охота чего-нибудь вместе сделать.
— Сделаем, придёт время.
Внезапно прогремел гром и сверху полил первый весенний ливень. Народ забегал.
Егор всё это время стоял и смотрел то на домкрат, то на колесо, то на свои руки.
Вот теперь-то его проняло!
Я опустил стекло и махнул Юре.
— Где здесь чаю можно попить? Посидеть, побеседовать, — спросил я, когда тот подошёл ближе.
— Так у меня и можно, Григорий Афанасьевич. Вот же мой дом! Первый справа.
— Помощников с собой прихвати. Если они есть. Обсудим, что там, да как.
Через двадцать минут мы сидели за широким столом, пили травяной чай и закусывали сухарями.
В целом, народ мне здесь нравился. И да, сейчас я рассматривал их не как потенциальный ресурс для обращения в нежить, а как нормальных, имеющих хоть какие-то планы на жизнь, людей. Тут, наверное, нужно сказать спасибо Изиде, всё же ей в какой-то мере удалось изменить мои приоритеты.
Я с острожкой посмотрел на люстру. Вроде не падает.
Так что, неплохо всё. Можно работать.
— Знакомьтесь, — Юрий указал на только что вошедших в дом двух мужиков и дородную женщину, лет пятидесяти. — Сергей это, он у нас посевами всеми заведует. Пшеница, гречиха, подсолнечник немного. Это Павел Матвеич, скотина вся на нём. Зимой помёрло много, конечно, но два десятка свиней осталось, две матки, в том числе, пустые правда. Куры. А это, кладовщица наша, Аграфена Аркадьевна. Всем снабжением заведует. Только худо, конечно, сейчас. Когда вас… вы на службу ушли, много кто свои лапы сюда сунул. Вон, некоторые до сих пор в овраге валяются, отрубленные. Но и отняли немало. Один трактор остался, и тот без запчастей стоит. Ржавеет. Ну и я, старостой, раз народ избрал. Предыдущий ещё по осени сбежал, думал не проживём. Вот такие дела.
— Понятно. А сколько у нас народу-то, в Ваганьковском?
— Так это… шестьдесят три было.
— В целом, всё немного лучше, чем казалось. У меня к вам просьба будет. Составьте список, что требуется, чего не хватает. Я ж так понимаю, посевы скоро?
— Вот с этим как раз таки проблемы, ваша светлость, — присоединился к разговору Сергей, мужик лет тридцати, в очках и с аккуратными усами. — Поля почти открылись уже. Артефакты вашего отца худо-бедно да работают. Осушают. Сегодня, завтра вспахивать уже можно. Но не на чём. Лошади зимой подохли. Трактор стоит. Катастрофа намечается, ваша светлость. Зерна немного осталось. На посев только, да для скотины, пока трава не выросла. Остальное на муку смололи. С другими культурами ещё хуже.
— А нанять?
— Да кого уж? — Сергей посмеялся, будто пытается объяснить дураку из чего состоит молоток. Ну а чего? Перед ним двадцатилетний графский отпрыск, который раньше даже и не знал, что весной вообще что-то сажать нужно. Всё ж само появляется. — Дороговато будет. Проще тогда вообще не мучиться и так закупать.
— Ну, я в этом деле не особо специалист, так что вам виднее. Закупайте тогда, — я немного осадил мужичка и повернулся к скотнику. Сергей привстал и, заикаясь, продолжил разговор.
— Так не на что, ваша светлость!
— Вот и я о том же. Потому и хочу понять, что мы можем сделать. Сколько нужно лошадей, чтобы вспахать, обработать и засеять все наши поля?
— Если механики плуга отремонтируют, то их у нас, значит, пять получится. Значит, пять лошадок и надо. Дней за шесть управятся.
— Долго, ладно, решим. Сам найдёшь, где в наём взять можно?
— Да без проблем. У барона Казанцева, хотя бы. Он вроде дружественный. Рублей по двести за мерина отдаст уж.
— Договоришься за сто, пятьдесят тебе, — я отсчитал три тысячи и протянул Сергею. — Наймёшь на три дня. Сдачу вернёшь, если что. В шесть утра нужно уже начать вспашку.
— Так мало три дня. Не успеем.
— Успеем. Кстати, после работы, плуги и упряжь пусть на полях оставят, чтоб коней не перетруждать. Не угонят. Так, с этим всё.
Сергей переглянулся с Юрием и пожал плечами.
— Ну, у нас с поросями вроде неплохо всё. Жрут, срут, размножаются, — хохотнул сам себе Павел Матвеевич, добродушный дедок с неестественно большим вторым подбородком.
— С последним надо бы подсобить. К зиме чтобы два помёта успеть.
— Ну так не получается у них что-то! — снова хохотнул скотник, но взглянув на серьёзное лицо старосты, прокашлялся и продолжил. — Болеют, видно. С прошлого года пусто всё.
— Знахарь или травник у нас есть? — спросил я, почему-то посмотрев
