— «А брат у тебя есть?»
— «Есть брат Алексей».
Переводчик опять спросил:
— «А где он?»
«Отправлен в Германию», — сказал Александр и в свою очередь спросил: «За что забрали его?». Переводчик промолчал, а сам спросил: «У Вас кто был?»
— «Никто не был», — произнес Александр.
— «Врешь», — сказал переводчик.
Действительно, к ним наведывался один военнопленный, который брал пищу у немцев, стоявших в их доме. Было ему лет тридцать пять. При последнем посещении он сказал, что скоро придут наши. Пришлось сознаться: «Да, был наш солдат». На этом допрос и окончился.
Переводчик был молодой, среднего роста, одет в немецкую форму-пилотка, френч, брюки, сапоги. Погон не было. После допроса доставлен снова в тюрьму. В камере Эдик спросил, о чем допрашивали. Потом пришел немец. Стал что-то читать по-немецки. Что-то понимал, что-то нет. Затем велел расписаться. Эдик отругал, зачем расписался. Вскоре пришли за Шитиковым, Лошаковым и Соловьевым.
Когда подошел к окну камеры, то увидел, что Шитиков, Лошаков и Соловьев стоят на улице, связанные между собой толстой веревкой, и два немца шли с лопатами.
Мальчик, стоявший у ворот, какой-то родственник Лошаковых, всплакнул. Их повели от тюрьмы. Впереди шел солдат с карабином, а сзади два немца с карабинами и лопатами. После расстрела Шитикова, Лошакова и Соловьева остальных перевели вниз, на первый этаж, в камеру № 4, которую называли «смертной», где сидел еще три месяца. В тюрьме заболел тифом, заболели и оленинские отец с сыном. Пришел военнопленный врач с красной повязкой. Их погрузили на телегу и отправили в инфекционную больницу. Там уже лежали тетя Шура Соловьева с дочерью Ритой.
Больных обслуживала одна знакомая ему няня, раздатчица и повариха, родственница Соловьевых.
Так ГФП выполнила указание комиссара Грамша о розыске, аресте и доставке Ковалева Алексея, арестовав и доставив в Ржев его брата Ковалева Александра. Шитикова Наталья Кузьмовна, 1890 года рождения, уроженка Ржева, улица Декабристов, дом № 48, показала: сын Шитиков Василий Данилович, 1918 года рождения. В 1938 году призван в Красную Армию и служил на Дальнем Востоке. В 1940 году демобилизован и прибыл в Ржев. Работал завскладом на базе № 40. 30 июня 1941 года Ржевским РВК мобилизован и отправлен на фронт. О его расстреле знает Теледеева Зоя Петровна с улицы Декабристов.
Со слов сестры Шитикова Василия — Цветковой Ксении Даниловны, 1924 года рождения, — их семья многодетная. Василий был третьим ребенком и более грамотным в семье, окончил семь классов. До кадровой службы работал в депо станции Ржев-1 слесарем вместе со старшим братом Петром. В 1941 году поступил на склад № 40. Брат Константин, 1913 года рождения, проживал в Ржеве в период оккупации, умер вскоре после освобождения Ржева. Сама она была эвакуирована. По ее описанию Василий был высокого роста, среднего телосложения, брюнет, лицо продолговатое, глаза карие. На одной из кистей рук имел татуировку «Вася». Имя свое не любил и при знакомстве называл себя Витей.
Жена Шитикова Константина — Анна Тимофеевна, 1904 года рождения, показала: придя осенью 1941 года в Ржев, Шитиков Василий недолго жил в доме отца по улице Декабристов. Она к нему ходила и делала уборку, стирала белье, примерно раз в две недели. Напротив проживали Виноградовы и Мария с льночесальной фабрики, хорошо знакомая Василию. Однажды, когда она принесла белье, Василия в доме не было, а в доме находилась Мария. Мария рассказала, что Василий лазил на чердак и смотрел в сторону фронта. Сказал Марии, что Красная Армия совсем близко.
Затем Шитиков Василий перешел на жительство к ней. Перед самым его арестом немцы, проживавшие в этом доме, послали Василия привести воды в бочке, когда он стал подъезжать к дому, то появилась легковая машина и немецкие офицеры увезли его.
Шарапов Иван Васильевич, 1898 года рождения, показал: Шитиков Василий Данилович говорил, что он попал в плен, был в лагере в Вязьме. Оттуда бежал и пришел в Ржев. Примерно в марте-апреле 1942 года Шитиков был арестован полицейским 3 участка Поярковым Дмитрием Яковлевичем и еще двумя.
Соседка Шитикова Василия — Шапкина Анна Яковлевна показала: в их доме проживал портной Виноградов Алексей Александрович. В нижнем этаже дома проживала Михайлова Мария. К Марии часто ходил партизан Шитиков Василий.
Однажды Михайлову вызвали в немецкую комендатуру, где допрашивали о Шитикове. Об этом сама Мария говорила ей, Шапкиной. Вскоре Шитиков был вызван в комендатуру. Допрошен, но освобожден. После того, как полицейский выгнал Марию из дома Виноградовых, она перешла в дом к Шитикову. Шитиков Василий еще два раза вызывался в немецкую комендатуру, а затем в числе других комсомольцев — партизан расстрелян.
Со слов Струниной Валентины Ивановны, 1924 года рождения, уроженки г. Ржева, проживавшей по улице Елисеева, дом № 8, кв. 18. Она с матерью Шапкиной Анной Яковлевной в период оккупации проживала по улице Декабристов, дом 54/34 вместе с Виноградовыми. На первом этаже вместе с Виноградовыми, в отдельной комнате, жила женщина по имени Мария, но до войны она в этом доме не жила. Откуда она появилась и куда исчезла, не знает. По внешнему виду она выглядела несколько старше Шитикова Василия, небольшого роста и не столь симпатична как Шитиков.
Но вернемся к показанию Лошаковой Марии Николаевны. 2 июня 1942 года, в день расстрела, примерно в 9 утра она пошла в тюрьму на свидание с сыном. Соловьев из окна тюрьмы крикнул, что сейчас ее сына выведут. Через пять минут из ворот тюрьмы вывели их троих. Руки назад связаны одной веревкой. Сын, поравнявшись с ней, сказал: «Прощай, мама, меня ведут на расстрел». Она сразу потеряла сознание, но, очнувшись, пошла с Ямщиковым Кузьмой к месту расстрела. Вместе с Соловьевым, Лошаковым и Шитиковым в камере Ржевской тюрьмы находился Соловьев Николай Федорович, 1924 года рождения, который за хранение немецкого автомата и винтовки, по доносу односельчанина Комарова Виктора Владимировича, 6 мая 1942 года был арестован фельдфебелем жандармерии и переводчиком Арнольдом. Доставлен в д. Жуково и в тот же день направлен в штаб полевой жандармерии в д. Соколово. Из жандармерии доставлен в Ржевскую тюрьму, где сидел в 16 камере до 30 июня 1942 года.
Соловьев Николай показал: вместе со мною в 16 камере Ржевской тюрьмы сидел Соловьев Эдуард Федорович. Соловьев Эдуард сидел за то, что он вместе с другими лицами по заданию партизан собирал сведения о расположении немецких военных складов и штабов. О том, что Соловьев немцами был расстрелян, ему стало известно со слов Кубарева Ивана, 1925 года рождения, жителя г. Ржева, вместе с которым он служил в Советской Армии в 1946 году.
Кубарев на самом деле не Иван, а Павел Иванович, 1926 года рождения, уроженец города Ржева, до войны и в период оккупации до декабря 1942 года проживал в г. Ржеве, улица Челюскинцев, дом № 31. В этой же камере вместе с Сафроновым Петром Александровичем сидел Поспелов Михаил Яковлевич, 1889 года рождения, уроженец г. Ржева, работающий в горуправе на регистрации паспортов. Арестован 9 мая 1942 года за хищение из комендатуры восьмидесяти тысяч рублей. О тюремной жизни того периода дает описание житель Ржева с улицы Бехтерева, дом № 47 Артенюк Борис Иванович. В апреле 1942 года он попал в Ржевскую тюрьму в общую камеру. Камера была заполнена заключенными до отказа. Размещались все на полу. Утром и вечером давали цикорную заварку. В обед затируху из муки. Хлеба не давали ни грамма. В таких условиях, если человек находился свыше месяца, то передвигался по камере с трудом. Больше лежал на полу. Некоторые во время прогулки на тюремном дворе ели траву.
Вшивость среди заключенных была страшной. Пищу раздавали русские, одетые в немецкую форму без погон. Нет посуды — ничего не давали. Поэтому, у кого не было посуды, искали на тюремном дворе какую-нибудь банку из-под консервов.
Вечером сигнал ручной сирены. Нужно выходить строиться. Раздевали наголо и избивали. В тюрьме сидел Поспелов. Он кричал: «Шапки долой! Это вам не Советская власть». Часто можно было слышать: «Поспелоф, на коридор».
По ночам вызывали молодых людей, бывших командиров Красной Армии. В камеру они не возвращались. Тюрьма наполнялась ежедневно разными людьми. Были среди арестованных и женщины. Надзирателям в их камере был один из наших предателей. Ходил он в немецкой форме.
Был в тюрьме немец, лет тридцати, симпатичный, среднего роста, форма на нем сидела хорошо. В общении его чувствовалось ехидство и юмор. Скорее всего он принадлежал к ГФП. Был и венгр, картавый, все понимал по-русски. Учет в тюрьме был плохим.
Затем Артенюк в числе других заключенных был переведен в подвал, где люди, сбившись в одну кучу, спали на цементном полу. Через несколько дней их вывели на тюремный двор, погрузили на машину и отвезли в лагерь военнопленных. Там после бани и санобработки, через станцию Мелехово поездом доставили в Сычевку и поместили в штрафной Юшинский лагерь.
