нужно заняться, не нравится мне, как он выглядит!
– Заживет, – отмахнулся Грегори, – но пойдем в самом деле. Ты озябла, я вижу… но на руки брать не стану, сама же говоришь, я мокрый с ног до головы! Роса, будь она неладна…
– Ничего, так дойду, – улыбнулась я и взялась за его локоть. – Сейчас слуг разбужу, вы ведь еще и голодный наверняка, а мы тут разленились, обед из трех блюд не стряпаем. Перекусили – и ладно!
– А то я по запаху не узнаю, что вы тут готовите, – усмехнулся он. – Я ведь далеко не ухожу. Слишком много людей вокруг, заметят еще… И то, в собственном лесу ведь нарвался! Ну да ничего, летом я домоседствую – слишком жарко…
– Я так и подумала, что вам в этакой шубе по летнему времени не очень-то здорово, – сказала я. – Купаетесь, поди?
– Конечно. А что проку? Пока домой доберусь, уже обсохну! Проще из колодца облиться, и ходить никуда не надо…
– И пруд почистили, – напомнила я. Что правда, то правда, ил со дна опять-таки пошел на удобрения, а было его предостаточно!
– Тем более. – Грегори поставил меня на крыльцо. – Иди, буди слуг. Да поищи гребень, чую, вычесывать меня ты будешь долго…
Я кивнула и первым делом позвала Моди – та уже проснулась и удивилась, не застав меня в комнате, хотя знала ведь, что поднимаюсь я рано! Ну да зато она уже развела огонь в кухонной печи, и я велела ей будить остальных да греть воду.
– Хозяин вернулся? – хихикнула она и убежала, во весь голос зовя товарок.
Скоро уж во дворе полыхал костер, как в прошлый раз, а на кухне готовилось что-то простое, но, судя по запаху, аппетитное. Я не ошиблась: громадную яичницу с ветчиной Грегори проглотил одним махом (и хлебом не подавился, зря мы с Роуз, что ли, возились с выпечкой?).
После плотного завтрака, слегка обсохнув, хозяин заявил, что намерен отдыхать, и не велел себя тревожить, ну а я отправилась взглянуть на лебедей.
Их в самом деле оказалось двое: небольшая самочка явно берегла крыло и держалась у самого берега, а ее супруг даже близко меня не подпустил – распустил крылья, зашипел, пригнувшись к земле, и явно был намерен защипать меня до смерти, если я сунусь к его подруге! Впрочем, я слыхала, что ударом крыла такая птица может натворить дел, а потому не стала их больше беспокоить. Пускай себе живут спокойно! В парк дикие звери не наведывались, разве только самые мелкие вроде ласок, но я надеялась, что с такими лебедь совладать сумеет.
«Яблони расцвели!» – сообразила я, возвращаясь домой. И верно, два дня уж было тепло, пора…
– Красота какая, – невольно произнесла я вслух, остановившись на яблоневой аллее. – Будто невесты!
– Ну уж прямо… – раздался смешок, и я остановилась, глядя по сторонам. Нет никого! – Не туда смотришь, гляди вверх!
Я задрала голову, всматриваясь в переплетение ветвей, в бело-розовый яблоневый цвет, и мне показалось, будто я различила несколько улыбчивых женских лиц. Были там и девушки, и взрослые дамы, а еще мелькнула улыбчивая старушка с лицом сморщенным, как высохшее яблоко.
– Вы… духи деревьев? – осторожно спросила я, коснувшись рукой ближайшего ствола.
– Кем же нам еще быть? – засмеялись в ответ. – Да вот еще дух вишни затесался, она самая ранняя, прежде всех зацвела…
– Надеюсь, год начинается удачно?
– Благодаря тебе – весьма и весьма, – ответила самая рослая яблоня. – Меня, право, утомили сухие ветви и старый плющ. Представь, что ты не можешь причесать волосы и убрать из них мусор! И так год за годом!
– Да, должно быть, это очень раздражает, – кивнула я. – Вы, право, очень хороши сейчас! Думаю, когда зарумянятся щеки у ваших яблок, вы будете выглядеть не хуже…
– Выросло бы хоть что, – усмехнулась другая. – Мы уж порядком одичали за столько лет! Когда-то, помнится, урожай мы давали изрядный, хозяева нанимали работников из деревень – иначе со сбором было никак не управиться… А теперь и мы постарели, и хозяева уже не те!
– Да уж… – пробормотала я и спросила: – Милые яблони, скажите, а у всякого дерева есть свой дух?
– Конечно, – ответила старшая. – Духи подснежников сказали, ты их уже знаешь. Ну а если даже у таких крохотных цветов есть свои духи, неужто не окажется их у больших растений? Вон, тополь с соседней аллеи говорил: как хорошо, что ему ветви подрезали, не то они в любой ветер ломались. Тополя – они растут быстро, но больно уж хрупкие…
– О, – сказала я, – а нельзя ли спросить у других, чего им хочется, что мешает? Просто вы первые заговорили со мной, а как общаться с другими, я не знаю!
– Ничего сложного в этом нет, – сказала еще одна яблоня. – Подойди да спроси! Малышня вроде подснежников да незабудок, конечно, с людьми говорить толком не умеет, но показать может, а уж взрослые деревья вроде нас объяснят, что к чему.
– Спасибо, – серьезно сказала я. – А не знаете ли вы, уважаемые, что не так с духом розы? Отчего она увядает?
– Это постаралась фея, – ответила старшая яблоня. – Не знаю, как объяснить тебе, ты человек и вряд ли поймешь…
– Но попытайтесь хотя бы!
– Этот розовый куст пустил корни в душе человека, каким был прежде хозяин этих земель, – сказала она, помолчав. – Надо ли говорить тебе, что большая часть цветов осыпалась еще до того, как он понял, как именно проклят? Их отравила злоба, которой была полна его душа… Потом, конечно, он сделался благоразумней, но что в том проку?
– Почему? – не поняла я.
– Роза больна, и больна смертельно, – ответила вторая яблоня. – А хозяин связан с нею, и как бы он ни старался, ему уже не спастись. Он умрет, раньше или позже, так или иначе.
– Но ведь во всех сказках говорится, что можно расколдовать человека! Снять проклятие и…
– Мы же не в сказке, – вздохнула она и встряхнула ветвями, обрушив на меня водопад прохладных брызг и белых лепестков. – Слишком поздно.
– Нет, не поздно! – раздался тоненький голосок. Я посмотрела под ноги и увидела небольшой росток вишни – на нем распустилось всего несколько цветков, но он упорно тянулся к солнцу. – Большая сирень знает как! Наверняка знает! Только дождись ее и расспроси, и если ты ей понравишься, она скажет!
– Правда что, – кивнула старшая яблоня. – Она старше всех нас, здесь растущих, и если она захочет говорить с тобой, то поможет. Но будь осторожна, ищи не фею, а саму сирень! А, ты же человек, ты не различишь…
– Я, я
