— Сам? — Лотар обрадовался, хотя и не показал виду. — То есть я могу ещё и не пойти по самому трудному пути?
— Ты уже идёшь, господин мой. Но можешь, конечно, свернуть. Судьбы и предопределённости не существует. Люди, хвала Демиургу, имеют свободу воли. К счастью ли, к несчастью, но имеют.
Это другое дело. Тогда можешь мне не рассказывать, что ты узнал… Кстати, как ты узнал?
Сухмет поднял голову, он и не собирался ничего отвечать.
— Постой, не торопи меня, я сам… Ты вычитал это по Яйцу Несбывшегося, верно?
Сухмет легко улыбнулся сухими губами и кивнул.
— Так вот на что ты тратил время последние несколько лет — читал Яйцо. А мне-то говорил, что учишься строить переходы!
— И переходы тоже.
— Но это было побочным делом, не так ли? Сухмет хмыкнул уже почти весело и достал из-за пазухи сбрую, которую он соорудил, чтобы подвешивать себя к груди Желтоголового, когда тот махал крыльями. Они использовали это устройство, чтобы не слишком изменять естественную центровку Лотара в полёте.
— Пора двигаться дальше, господин.
Лотар последний раз посмотрел на бассейн и скинул куртку. Сухмет был прав, следовало торопиться.
Сейчас он отрастил крылья несколько большего размера, хотя уже давно заметил, что от этого его кости становились более хрупкими.
Когда Лотар трансмутировал, он обычно становился тяжелее, иногда набирал вес даже более пятисот фунтов. Однажды они взвесили его и зафиксировали это точно. Откуда бралась такая способность наращивать мускулы, костяк, сосуды, увеличивать сердце чуть не в половину груди, расширять лёгкие до совершенно невероятного, нечеловеческого объёма — непонятно. Как будто неоткуда.
Несколько раз у Лотара возникало искушение стать гигантом, но, поэкспериментировав с этим, он выяснил, что способность становиться мощнее, тяжелее и больше имеет предел. В какой-то момент костная ткань охрупчивалась, словно иссякал тот непонятный источник, в котором её можно было “занять” для умеренных мутаций. То же самое происходило и с мускулами, и с нервами, и со всем остальным.
Как-то он надумал поговорить об этом с Сухметом, но старик только невнятно прошамкал, что это довольно старая проблема, её считают неразрешимой, поэтому никто не хочет за неё браться. Но вообще-то у Харисмуса где-то сказано, что эти эффекты каким-то образом связаны с тем, что наше пространство не ровно трёхмерное, а немного больше, кажется, три с четвертью. Но что такое дробные доли пространственного измерения, Сухмет внятно объяснить уже не смог, а перешёл на такой язык, который и сам, похоже, не очень-то понимал.
Зато с большими крыльями Лотару было трудно взлетать. К тому же старик подвязал себя под Лотарову грудь слишком тесно.
— Слушай, Сухмет, — нежно сказал Лотар, когда стало ясно, что восточник приготовился к полёту и ждёт. — Ты не мог бы немного ослабить подпругу — не знаю, как иначе назвать то, что сжимает мне живот?
— Ничего, господин мой, в полёте это само собой ослабеет.
— Хорошо, а этот ремень, который проходит через спину, он мне в шею врезается.
— В полёте он сам встанет на место. Уверяю тебя.
— Но его раньше не было, откуда ты знаешь?
— Я его недавно придумал, но уверен, он тебе со временем очень понравится.
— Сомневаюсь, — проговорил Лотар. Он осмотрелся последний раз, уже неловко ворочая головой на слишком мощной шее, которая поддерживала разросшиеся махательные мускулы груди. Кажется, они ничего не забыли.
— Кстати, ты не забыл облегчиться? — спросил Лотар. Сухмет, когда придумывал свой способ “полёта под Лотаром”, утверждал, что заимствовал эту идею из старинного фойского трактата о полётах на разведывательных дельтовидных крыльях. Но там также было сказано, что воздушных разведчиков выбирали из самых маленьких и тщедушных жителей отдалённых горных деревень. Потом он провозился в лаборатории неделю и нашёл колдовство для уменьшения веса. Он и в самом деле умел становиться почти невесомым, по крайней мере, так показывали приборы. Но масса его оставалась прежней, и при поворотах Лотару приходилось очень основательно поработать. Когда Желтоголовый попросил его по-настоящему уменьшить вес, Сухмет холодно ответил, что это невозможно.
— Я стал легче пера, если тебе это угодно, господин. Лотар примерил дорожку для разбега.
— Вообще-то я слышал, что на господах не летают. Ещё неизвестно, кто из нас господин, может быть, скоро твой ошейник придётся носить мне.
Сухмет не ответил. Он лишь поджал ноги, чтобы Лотару удобнее было разбегаться, и резко выдохнул воздух.
Желтоголовый побежал. Сначала большие крылья не давали возможности набрать достаточное количество ветра, потом, когда они всё-таки полностью распластались и в самых кончиках, примерно там, где у нормального человека находились ладони, появилось странное ощущение опоры неизвестно на что, Лотар попытался ещё прибавить скорости. Ноги уже легче отталкивались от песка, они не увязали в нём по щиколотку. Теперь достаточно было только хлопать всей ступнёй и направлять тело вперёд, навстречу ветру.
Потом крылья вдруг взмахнули и уже не ударились о песок, хотя ноги ещё оставались на земле. Ещё раз, ещё… Теперь можно было взмахнуть в четверть силы. Ноги оттолкнулись последний раз и повисли в воздухе. Чтобы лучше управлять в полёте, Лотар тут же стал выращивать небольшие боковые крылышки, которые могли служить отличным рулём, как хвост у ласточки, и к тому же существенно облегчали нагрузку на поясничные мышцы.
Пальмы пронеслись мимо в десятке ярдов, и вдруг Лотар увидел их уже сверху. С высоты они выглядели гораздо красивее. Сверху весь мир, и даже оазис Беклем, казался прекрасным.
Лотар стал подниматься. Сухмет раза два поправил его, когда он избирал направление. Старик пользовался своим обострённым дальновидением, которое позволяло ему не только определять направление, но и учитывать потоки воздуха. Ничем другим он сейчас помочь не мог.
Он лишь предупредил, что впереди будет широкая, чуть не в десять лиг, полоса, где ветер окажется встречным. Но бороться-то с ветром предстояло Лотару…
Единоборство с воздушным потоком отбирало почти все силы. Их уже не оставалось на то, чтобы восхищаться красотой пустыни, простиравшейся под ними, ночным небом, мерцанием звёзд. Лотар стал уставать.
К тому же Сухмет в самом деле ошибся с длиной ремней и по-прежнему висел слишком плотно. Одолев лиг десять, Лотар вдруг догадался, почему он так сделал. Старик дико мёрз, болтаясь в “седле” под грудью Лотара, и мог согреться, только прижимаясь к мощному, разгорячённому беспрерывной работой телу Желтоголового.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
